Translit
Памяти поэта
Магомет Мокаев,
народный поэт КБР и КЧР,
лауреат Государственной премии КБР
Певец жизни
Земля Балкарии, к нашему счастью, всегда была щедра на таланты. Достаточно вспомнить святые для всех нас имена Кязима Мечиева, Султан-Бека Абаева, Сафар-Али Урусбиева, Басията Шаханова, Мисоста Абаева, Сайда Шахмурзаева, Кайсына Кулиева, Омара Отарова и других.
Издревле огонь очага балкарской культуры традиционно поддерживался творческим горением поэтов известных и безвестных. Крупный вклад в развитие нашей словесности внес Керим Сарамурзаевич Отаров, уроженец аула Гирхожан (ныне город Тырныауз).
Непосредственно перед войной Керим Отаров возглавлял Союз писателей республики. Когда окололитературные деятели занимались добыванием "белых билетов", он, как и многие другие истинно талантливые, мужественные люди, действительно, а не на словах любящие Родину и Свободу, добровольцем ушел на фронт, где вскоре стал командиром разведотряда.
Затем - тяжелое ранение, госпитали и возвращение на родину, которую вскоре у нашего народа отняли на тринадцать мучительных лет. Прошли и эти годы. Керим вновь вернулся к синим горам Балкарии, чтобы больше с ними не разлучаться. Жизнь поэта никогда и нигде не была легкой, но он ни разу не изменял своему призванию, своему долгу. В радости и в горе он всегда был со своим народом. Таким и останется в нашей памяти.
Придя в литературу в начале 30-х годов совсем еще молодым человеком, Керим Отаров прошел большой путь. На этом пути были и удачи, и промахи, но он никогда не терял веру в силу поэтического слова и в необходимость своего труда. Кстати, эта вера, если говорить высокими словами, в свою звезду и позволила ему стать одним из самых крупных поэтов Балкарии.
Азамат Суюнчев, Керим Отаров и Магомет Хубиев
Керим остался в памяти тех, кто его знал, добрым и справедливым, простым и отзывчивым человеком. Его любили, его ценили друзья - собратья по перу Хабу Кациев, Алим Кешоков, Берт Гуртуев, Бетал Куашев, Кайсын Кулиев, Аскерби Шортанов и другие. За мужество и отвагу, проявленные в сражениях с фашистами, Керим Сарамурзаевич Отаров был награжден орденами и медалями. Неоднократно правительственными наградами была отмечена и его литературная деятельность. Но мы стали свидетелями того, что все же лучшая награда - это признание читателя, всенародная любовь к творчеству поэта.
1992
Зубер Тхагазитов,
народный поэт КБР,
лауреат Государственной премии КБР
Мужественные стихи
Я один из тех литераторов, которым посчастливилось многие годы встречаться, общаться с Керимом Сарамурзаевичем. Мы работали с ним в одной писательской организации литературными консультантами. Отаров возглавлял альманах "Шуёхлукъ", позднее преобразованный в журнал "Минги тау", а я редактировал журнал "Ошхамахо".
Будучи редактором единственного периодического издания Союза писателей республики на балкарском языке, Отаров щедро предоставлял его страницы не только своим сверстникам, но и молодым, талантливым поэтам, хорошо зная и понимая, что путь, проложенный классиками, предстоит продолжить именно им. С его легкой руки многие новые произведения Танзили Зумакуловой, Ибрагима Бабаева, Магомета Мокаева, Салиха Гуртуева и других отыскали путь к сердцу читателя. Отаров находил также возможность приобщить балкарского читателя к произведениям кабардинских поэтов: Али Шогенцукова, Алима Кешокова, Бетала Куашева и других.
...Познакомился я с Керимом Отаровым, как это ни покажется странным, в Москве, хотя оба жили в Нальчике. Было это в 1957 году, когда в столице проходила декада литературы и искусства Кабардино-Балкарии. На заседании Союза писателей СССР обсуждалось творчество словесников республики, в том числе и стихи Керима Отарова. В выступлениях председателя Союза писателей страны Алексея Суркова и главного редактора журнала "Новый мир* Константина Симонова не раз прозвучали слова "мужественные стихи", относящиеся к произведениям Отарова военных лет.
До сих пор тепло вспоминаю один случай. В 1963 году я был избран делегатом IV Всесоюзного совещания молодых писателей. Узнав об этом из газет, Керим Сарамурзаевич пригласил меня в редакцию "Шуёхлукъ" и попросил подстрочники моих стихов, а затем перевел цикл стихотворений и опубликовал их в газете "Коммунизмге жол" и в возглавляемом им альманахе.
У меня и сейчас в личной библиотеке хранятся почти все книги Отарова, изданные на русском языке, подаренные мне им самим с дарственными надписями. В "Антологии балкарской поэзии", над переводом которой я работал на протяжении сорока лет, опубликован цикл стихов, охватывающий разные периоды творчества большого балкарского поэта Керима Отарова, который навечно останется в горской поэзии как один из лучших поэтов своего времени.
2002
Семен Липкин
Вы начали воевать раньше, чем положено, но зрелость Вашей поэзии радует всех, кто любит и ценит ее ароматные плоды. Пусть расцветают Ваши рифмы, пусть звенят Ваши строфы на языке нартов, на языке Кязима и Кайсына, на языке благородного балкарского народа. Желаю Вам здоровья, счастья, новых творческих свершений.
1972
Дмитрий Голубков
Я люблю Вашу поэзию за то, что она величава без выспренности, умна без мудрствования, народна без ухищрений стилизаторства. Я ценю Вас как мужественного и честного человека, надежного товарища и увлекательного собеседника. Работа над переводом Ваших прекрасных стихов - одна из самых больших радостей моей переводческой биографии.
1972
Идрис Базоркин
Дорогой друг Керим! Детям, родившимся в тот день, когда мы в числе молодых писателей Советского Союза встретились в Москве на литературных курсах,- сегодня по 34 года! С тех пор возмужали не только люди, изменился облик страны, культура народов. Прошла тягчайшая из войн, со всеми ее последствиями для наших наций, для нас. Все менялось. Но неизменной, незапятнанной осталась наша дружба и цель, поставленная в начале жизни: служить народу.
Сегодня многих из наших друзей нет среди нас. И мы разменяли по седьмому десятку, хотя и не чувствуем бремени лет за плечами. Ты был одной из первых ласточек балкарской поэзии. Вокруг тебя и за тобою сегодня десятки последователей, громких имен. Ты стал патриархом поэтического слова Балкарии, народным поэтом народа-поэта! Но ни одна из поставленных тобою задач - жизнью не снята. Путь - не пройден. Шаг твой как всегда должен быть твердым, голос могучим, задачи - светлыми. Так вперед, дорогой Керим! Орлы всегда в лазурной глубине. Их клекот яростный торжественно ликует! Я пожелаю тебе, дорогой Керим, до конца твоих дней -здоровья, долголетия, творческих взлетов, железной поступи в поэзии, высокой гражданственности, ясной мысли! Обнимаю тебя!
1972
Евгений Елесеев
Дорогой мой Керим! Сколько воды утекло! Сколько змей поменяло кожу! Ты никогда не изменял своей человеческой сути,своей чести литератора. Что говорить - не такая уж веселая вещь -юбилей. Это враги наши радуются нашему старению, а я радуюсь не твоим 60 годам, а тому как ты их прожил. Ты спокойно можешь оглянуться на свое прошлое, не в пример тем, которые лезут вон из кочки, чтобы выглядеть перед читателями, перед людьми лучше чем есть на самом деле. Вряд ли у них так спокойно на душе! … А твоё сердце никогда не было тронуто ни завистью, ни злобой, ни корыстью. Пусть же оно бьется ровно, спокойно, молодо еще много много лет. И… береги его, родной Человек, как это ни трудно при твоей щедрости, твоей расточительности, с которой ты его даришь людям. Ты мое самое светлое воспоминание о прекрасноЙ стране Балкарии, о ее народе. По тебе, а не по кому-нибудь другому сужу о них, и знаю не ошибаюсь.
1972
КЕРИМ ОТАРОВ
Каспийские степи
Эти дни я забуду едва ли,
В снах кошмарных их видел не раз.
Нас свои же войска выселяли,
Выполняя злодейский указ.
Чем могли, помогали солдаты,
Отводили в смущенье глаза,
Словно это они виноваты,
Что над нами ярится гроза.
Забивая все двери вагонов
(Каждый гвоздь - что зловещий указ!),
Они слез не хотели и стонов,
Только это не трогало нас.
Знали мы - дело здесь не в солдатах,
Но тревожил неведомый путь:
Что нас ждет, без вины виноватых?
Неизвестность терзала нам грудь.
Молча, женщины наши сидели -
Было страшно, что плач их утих,
А каспийские степи чернели,
Словно горе обуглило их.
Невзирая на слезы и стоны,
На народ возложили "вину",
И угрюмые шли эшелоны
В темноту, словно шли - на войну...
1947
Мольба с упреком пополам...
Ответствуй, мир бескрайний: почему
Одним ты, словно солнце в небе, светишь,
Других же судьбы ввергнуты во тьму?
Я не пойму! Быть может, ты ответишь?
Лишаешь ты и хлеба, и воды
Людей несчастных, в бездну их ввергая.
Ласкает взор твой вид чужой беды?!
Какая же причина здесь другая?
Неужто, мир, большим народам ты
Служить поставил малые народы,
И нет меж ними братской доброты,
Что заглушила б ненависти всходы?
Плохих народов ввек не видел свет -
Об этом знали и во время оно.
Коль на народ закон возвел навет,
То нет бесчеловечнее закона.
Зачем ты, мир, придумал паспорта -
По ним ли различают добродетель?
Не в них вина, не в них и правота,
Не им сказать, кто темен, а кто светел.
Жестокий мир, сердца ты нам не рань,
Ведь безразличье - страшная беспечность.
Коль меж добром и злом проложишь грань,
Тогда восторжествует человечность.
В стране должны быть нации равны,
Удел ее детей быть должен общим.
Так почему же мы, ее сыны,
Как пасынки, сегодня горько ропщем?..
Переселенцы... Праведны они!
Перед любым отвечу я за это.
И ты, о мир, несчастных не черни -
Солдат страны, я требую ответа!
Постигнет кара тех, кто виноват!
Не отвергайте чаяний народных!
О, как в тот светлый день я буду рад,
Когда не станет сирых и голодных!..
1944
Старуха
Ни сыновей, ни внуков нет: война.
Но этого судьбе казалось мало -
На весь народ возложена вина,
Которая с родной земли согнала.
Чужбина и невесток унесла...
И вот она среди степи киргизской
Корягою, обугленной дотла,
Сидит - и молит лишь о смерти близкой.
1944
Старик
В родном селенье все любили,
Ценили за его усердный труд,
А на чужбине вмиг о нем забыли,
И опыт его стал не нужен тут.
Пусть гор родных вовек ему не встретить,
Но почему изгоем он умрет?!
Пословицею можно бы ответить:
"Топор, что дом отстроил, - у ворот".
Он и в огонь бы бросился, наверно,
Чтоб этих унижений избежать!
А ныне лишь дивится он безмерно,
Что такова судьбы его печать...
Он в юности был красным партизаном,
И сын его за Родину погиб.
За что ж он подвергается терзаньям,
За что у жизни столь крутой изгиб?
Бредет в степи старик, и нет в нем злобы,
Но век ему уже теперь постыл...
Воскресни его сын, он ни за что бы
Тех, кто виновен в этом, не простил!
1945
Солдат
Война солдата мучила и гнула.
Перед победой был ранен тяжело…
Но не в родной аул его судьба вернула,
А в дальнее киргизское село.
Без родины он - птица без полета.
Враг не сломил - сломил неправый суд.
Надорвалось в усталом сердце что-то,
И вот его на кладбище несут.
Как горько нам - хотя не мы повинны
В том, что творится ныне со страной.
Лежать ему в сырой земле чужбины,
Не будет так покойно, как в родной.
Ушел он в мир, не знающий страданий,
Никто там ничего не запретит,
Вот только ветерок отчизны дальней
К его могиле - нет! не долетит.
Земля героя тело примет нежно,
Скорбеть ей по нему и горевать,
А небо, что бездонно и безбрежно,
Его оплачет, словно сына - мать.
1946
Балкарский мальчик
Ласточки здесь объявились снова -
Из далеких прилетели стран;
А душа расплакаться готова:
Словно волком загнанный джейран,
Лег балкарский мальчик у дороги -
Голоден он, страшно исхудал,
И его уже не держат ноги...
А ведь был и весел, и удал!
Словно саван, дедова черкеска
Его тельце скрыла целиком...
Почему все в мире стало мерзко?
Чья вина? Лежит она на ком?
Мальчику неведомо все это...
Ну и слава Богу! Если б он
Знал, что весь народ лишился света,
Горше бы звучал сиротский стон.
Верю я - восторжествует правда,
Отогреет Родина его,
Голод сгинет, светлым будет завтра,
Унижать не станут никого.
Пусть растет Отечества защитник,
Чтоб гордилась им его страна;
А невзгод сегодняшних зачинщик
Кару пусть изведает сполна!
Он еще увидит наши горы -
Ласточки вернутся по весне...
Без подобной веры, без опоры
Нам не выжить, думается мне.
1947
Облака - мои думы
Свободны облака, как думы,
А реки, как гонцы, быстры,
Как пленники, сердца угрюмы,
Мечты же - звездные костры.
Кто тучи в небе остановит?
У рек убавит быстроты?
Несправедливость зря готовит
Нам путы - выживут мечты.
Ведь от росы сгниют все путы,
Оковы же источит ржа.
Пускай круты у нас маршруты,
Пройдем их, честью дорожа.
1949
Забвение
Много раз слышать мне приходилось
Старцев плач и стенания вдов,
Но спасительна времени милость -
Тает боль с истеченьем годов.
Затянувшись, давнишние раны
Ноют разве что перед дождем.
Зарастают травою поляны,
Потому-то мы радости ждем.
Если встретился с низким коварством,
Если подлость трубит торжество,
Лишь забвенье послужит лекарством.
Время - лекарь, так слушай его!
Будет снова испытано горе,
Будут плач и стенания - что ж,
Это тоже забудется вскоре,
Как ночной изнуряющий дождь.
Так задумано в самом начале,
Милосердна природа, как мать:
Чтобы нас не убили печали,
Нам дано обо всем забывать.
Утешаются сироты, вдовы,
И из тьмы появляется свет.
К новой радости все мы готовы,
Словно горя в судьбе нашей нет.
Сердце - словно часы в человеке.
Им ни сбой не грозит и ни слом,
Пока солнце, как путник, навеки
Не исчезнет за дальним холмом.
1966
Перевел с карачаево-балкарского Георгий Яропольский
"О, жизнь моя! Твой солнечный зенит
Пришелся на войну, разлуки, раны..."
Комментариев нет