Богини окрестных гор

Сборник хрестоматийных произведений русских поэтов XIX-XX веков, посвященных Кавказу, - "Кавказ в русской поэзии", изданный в 1986 году в Ростове, навел на меня грусть, как все дорогое, но безвозвратно утраченное. Стихи превосходны и в плане объективности показа образа жизни горцев, и в смысле художественности. Читая сборник, в котором стихи выстроены в хронологическом порядке, нетрудно заметить некий временной барьер, довольно точно датируемый началом двадцатых годов нынешнего столетия, за чертой которого обнаруживаешь во всех смыслах новый, ничем не похожий на старинный, мир горцев. Исчезает колорит, неповторимый облик кавказской жизни. Более всего это коснулось женщины, которую еще незадолго до этого рокового водораздела то в пылких, цветистых, восточных выражениях, то в менее страстных, сдержанных словах прославляли русские поэты. И вдруг она исчезает из русской поэзии, видимо, потому, что и в жизни ее попросту перестают замечать. Она уже не вдохновляет поэтов Севера на создание дивных, полных женского обаяния образов горянок. Если раньше кавказские красавицы служили своего рода достопримечательностью, визитной карточкой наших мест, то позже они поблекли, потеряли свою привлекательность.

Что же все-таки произошло с представительницами прекрасного пола, каковы причины утраты интереса к ним? Конечно, в столь короткий срок измениться физически они не могли. Ответ, видимо, следует искать в образе жизни советских горцев, в изменении национальной психологии, этических и эстетических норм и ценностей, наконец, в изменении общественного и семейного статуса женщины.

Но прежде чем перейти к прозе современной жизни, хотелось бы остановиться на чарующих строках, в которых воспеты девы Кавказа. Да и как можно было не увлечься хрупкой красотой горянки, ценившейся на Кавказе превыше всего! Но не только физическая красота, но и удивительная загадочность поведения, манера держаться и экзотичность костюма делали ее неотразимой.

При общности основных поведенческих установок горянки разительно отличались друг от друга, что породило в русской поэзии богатую галерею образов кавказских дев: от простодушных и естественных до божественно недоступных. Одному она виделась "свежей весны и тополя стройней". Другой писал о ней:

Мне памятен огонь пронзительных очей,
Сей вестник нежности глубокой,
И томность страстная ланит.
Невыразимая словами,
И перси пышные харит
Прикрыты черными кудрями,-
Все мне являло в них богинь окрестных гор.
Назвать их смертными не смел я, изумленный.

Не скупясь, расточает свои восторги кавказским женщинам и А. С. Пушкин:
Нет, не агат в глазах у ней.
Но все сокровища Востока
Не стоят сладостных лучей
Ее полуденного ока.

Более рационально, но удивительно точно определено своеобразие горских красавиц в стихах Полежаева:

Образ девы недоступной,
Образ строгой красоты.

Без устали воспевал их и Лермонтов:

Там видел я пару божественных глаз. Или в другом его произведении можно найти строки:

Так стон любви, страстей и муки
До гроба в памяти звучит.

Вряд ли найдется в России поэт, который не отдал бы дань признательности красотам Кавказа, и прежде всего его очаровательным горянкам, отличающимся благородной осанкой, горделивой манерой поведения, чьи лица освещены умом и высокой духовностью. Такой ее видит, к примеру, Иван Бунин:

Она уж там.
И весел, и спокоен
Взгляд быстрых глаз.
Легка, как горный джинн.

Под шелковым бешметом детски строен
Высокий стан...

Не скрывает своих чувств и К. Бальмонт. Его стихотворение "Черкешенке" хотелось бы привести целиком:

Я тебя сравнить хотел бы с нежной ивою плакучей,
Что склоняет ветви к влаге, словно слыша звон   созвучий.
Я тебя сравнить хотел бы с юным тополем, который
Весь смолистый, в легкой зыби к небесам уводит взоры.
Я тебя сравнить хотел бы, видя эту  поступь,  дева,
С тонкой лилией, что стебель клонит вправо, клонит влево.
Я тебя сравнить хотел бы с той индусской баядерой,
Что сейчас-сейчас запляшет, чувства меря звездной мерой.
Я тебя сравнить хотел бы...
Но игра сравнений тленна,
Ибо слишком очевидно: ты средь женщин несравненна.

Это стихотворение написано Константином Бальмонтом в 1919 году. Позже поток признаний кавказской женщине иссякает. Она перестает быть украшением поэзии и жизни.
Мы привыкли слышать о том, что в старину горянка была закрепощена, унижена, оскорблена и лишь Великая Октябрьская социалистическая революция раскрепостила ее, освободила от гнета. Это далеко не так. Ни один вопрос у нас не подвергся столь значительному искажению, как женский. Bo-первых, стремятся идентифицировать положение горянок с судьбой женщин мусульманского Востока. На самом же деле на протяжении нескольких веков ислам так и не сумел заставить отказаться наших предшественников от своих обычаев и традиций, а, наоборот, сам трансформировался, пройдя сквозь их горнило, и приспособился к законам гор.

В некоторых жизненных ситуациях слово женщины было даже весомее слова мужчины. В подтверждение этого можно привести два классических примера из жизни горцев. Когда сходятся две враждующие стороны и вот-вот может пролиться кровь, и уже ничьи слова не способны возыметь воздействия, стоит женщине снять с головы платок и бросить его между врагами - они расходятся. Или другой пример. Мужчина, прибегающий к покровительству женщины, становится неприкосновенным. Это ли не свидетельство непререкаемого авторитета женщины?! Вообще, с древних времен любая просьба представительницы слабого пола была для мужчины священной:

Но обычай был у Нартов:
Если женщина попросит,
Бросит все дела мужчина,
Чтоб ее исполнить просьбу.

Можно привести и множество бытовых примеров, служащих доказательством того, что в традиционном горском обществе женщина пользовалась всеобщим почетом и уважением.
Нельзя не упомянуть и о своеобразной форме поклонения женщине. Это нечто вроде европейского культа Прекрасной дамы. В честь прекрасных дев слагали песий, им преподносили трофеи, полученные на джигитовке. Каждый мужчина считал за особую честь выполнение желаний первых красавиц. Знаменитые красавицы были прославлены на весь Кавказ и иной раз затмевали славу первейших кавказских героев.

Женщина в горах не должна была преследоваться по закону кровной мести, изгоняться из общества и т. д. Но все же необходимо отметить, что всей полнотой свободы, и прежде всего свободой передвижения, она не пользовалась.

Нуждалась ли она в подобного рода свободе? История свидетельствует о том, что женщина не просто мирилась со своим положением, а была им вполне довольна. Правда, бывали исключительные случаи, когда горянки, видимо, не удовлетворяясь предоставленной им степенью свободы, становились абречками. Подобная участь зависела лишь от их личного желания, поскольку горские законы никогда не вынуждали женщину покинуть общество.
В советский период понятие свободы стало ассоциироваться с вовлечением ее в производство, часто в ущерб ее основным функциям по деторождению и воспитанию подрастающего поколения, которые в горском обществе считались самыми полезными и почетными. Сделав из женщины лишь производственницу, ее лишили женственности, обаяния, в значительной степени и материнских качеств. О том, что в дореволюционный период женщины вполне были удовлетворены своим социальным положением, свидетельствует тат факт, что после Октябрьской революции они никак не хотели "раскрепощаться", и потому властям приходилось их "освобождать от гнета" насильственными методами.

Вот как, к примеру, производилась кампания "пальто - горянке". Дело в том, что, по обычаям гор, молодым женщинам и девушкам считалось неприличным носить пальто. Это объяснялось тем, что им не приходилось ходить дальше, чем к соседке, а при этом вполне можно было обойтись теплой шалью. Ситуация изменилась, когда горянка стала работать на производстве. Теперь уже пальто ей было крайне "необходимо. Однако эту кампанию начали проводить преждевременно, до того, как в этом появилась настоятельная необходимость. На горянок напяливали пальто, и несчастные женщины должны были идти по селению под насмешки и оскорбления односельчан.
Психология людей была -такова, что ношение пальто молодыми женщинами воспринималось как нарушение горских законов. Были даже случаи, когда "провинившуюся" женщину изгоняли из дома. Остается только радоваться тому, что наши предки оказались "предусмотрительными" и не приняли мусульманский закон о ношении чадры и паранджи. Иначе не избежать бы им костров до самых небес, как это было в Средней Азии. И наши горянки, и их среднеазиатские сестры по несчастью после подобных актов переживали (если удавалось пережить) чувство человека, над которым надругались, которого выставили на всеобщее посмешище.
Надо заметить, что в преддверии Октябрьской революции даже наиболее косные обычаи не стали тормозом в развитии горских обществ, конфликтов не сулили, и с решением этих вопросов даже в форме мирных реформ вполне можно было подождать. А если бы подобный кризис и назрел, имелся еще другой, гуманный путь решения проблем, как, например, в Турции времен Мустафы Кемаля (Ататюрка), где действительно потребовались радикальные, но отнюдь не экстремистские реформы, касавшиеся, в частности, и одежды. Отныне турки имели право носить как восточную, так и европейскую одежду. Как консервативная сторона, ратовавшая за сохранение старины, так и радикальная, ориентировавшаяся на Европу, были удовлетворены. Все это (в отличие от нас) было сделано без покушения на честь и достоинство человека.

Можно остановиться еще на одном примере "раскрепощения". Суть этого метода хорошо раскрыта кабардино-балкарским лидером Беталом Калмыковым в речи, произнесенной на IV областном съезде Советов Кабардино-Балкарской автономной области "За полное раскрепощение женщины-горянки" (22 декабря 1924 г.): "У меня хранятся документы, где сельские исполкомы указывают, что не находится ни одной женщины, которая бы хотела ехать учиться. Пришлось бросить жребий, и те, на кого он пал, хотели вешаться. Были случаи, когда их связывали и связанных везли до Нальчика, и здесь сдавали в учебный городок". Подобное варварство было вполне в духе и во вкусе тоталитарного режима.

Перечисленными мероприятиями, которые, ввиду их крайней жестокости, и язык-то не поворачивается назвать реформами, деятельность по преобразованию психологии и сознания кавказских женщин не ограничивалась. Одновременно с этим последовало наступление не только на моральное, но и физическое здоровье женщин. По обычаям гор, самые тяжелые работы, прежде всего сельскохозяйственные, выполнялись исключительно мужской половиной населения. После организации колхозов поголовно все население выгонялось в поле. В связи с этим Б. Калмыков бахвалился, что приоритет в этом начинании принадлежал ему. И стар и млад в любую погоду вынуждены были выходить в поле, иначе грозило наказание "по всей строгости революционного времени". Были случаи, когда, как тунеядцев, репрессировали 70-80 летних стариков. В особенно тяжелом положении оказывались престарелые люди и кормящие матери, вынужденные брать в поле малолетних детей. Чтобы малыши не расползались, не разбегались по полю и не стали добычей диких зверей, в поле выкапывали ямки и оставляли в них исходивших от крика и плача детей. Таким было пресловутое "раскрепощение" женщин. Где уж в подобной ситуации им было думать о своей внешности, когда они буквально сгибались под непосильным физическим бременем. Горцы же, особенно принадлежавшие к большевистским верхам, стали теперь стыдиться и брезговать ими.

Страх перед произволом властей, перед репрессиями, переживания за близких людей, отсутствие уверенности в завтрашнем дне не могли не сказаться на внешности, духовном мире женщины. Исчезли грациозность и изящество фигуры, лица утратили свой возвышенный характер, просветленность. Страх, ненависть, тяжелый физический труд лишили ее обаяния, морального и физического здоровья. Не стало и былого поклонения, праздничности во взаимоотношениях мужчин и женщин. В особенном затруднении оказывались горянки из-за неумения вести себя на новый манер. Местные власти постоянно поучали их, что им следует ориентироваться на высшие образцы в лице русских женщин. Горянкам систематически вдалбливали, что якобы старые идеалы свидетельствуют об их отсталости, дикости. Поощрялось поведение, отличное от кавказского, т. е. навязывалась новая унифицированная культурная модель, соответствовавшая идее "слияния наций в высшем единстве". Игнорировались национальные и региональные особенности народов Кавказа. Это привело женщин к утрате своей самобытности, добропорядочности. Поскольку в природе горянок была заложена иная линия поведения, их манеры выглядели вымученными, а то и вовсе вульгарными, а сами они достойными жалости и сожаления. Из-за невыполнимости задачи некоторые из них и вовсе начали ощущать себя ущербными, людьми второго сорта. Именно в противоречиях между естественным традиционным и искусственным насаждаемым воспитано уже несколько поколений кавказцев. И чем дальше, тем сильнее углубляется разрыв между старинной и современной манерами поведения.

Наверное, все народы прошли через стадию активного отказа от традиционного стиля поведения, национальных ценностей. У русских это был период увлечения всем французским, однако новыми веяниями были охвачены лишь высшие слои общества. Нечто подобное уже несколько десятилетий переживают и северокавказские народы. Под натиском навязываемой им новой культурной модели они стали отказываться от национального образа жизни, от материального и морально-нравственного достояния и т.д. В иерархии духовных ценностей собственной культуре стали отводить низшую ступень. И, наверное, еще долго придется мириться с этой несправедливостью, поскольку существующими стереотипами в восприятии собственной культуры пропитано не одно поколение. Нынешняя молодежь не имеет ни малейшего представления о манерах горцев. Молодые люди пытаются безуспешно подражать, по их представлениям, более высоким образцам - американским, французским, причем в русской адаптации, что нередко ставит их в смешное положение. Ведь в генах человека уже заложен определенный стиль поведения. Если кабардинка ведет себя по-кабардински, а балкарка - по-балкарски, то они будут неотразимы, поскольку их манеры будут естественны и непринужденны. Эффект будет иным, если имитировать чуждые образцы поведения. В этом случае приходится совершать над собой усилие, быть в постоянном напряжении. Однако, к сожалению, подобного рода кривляние сегодня нередко выдается за признак хорошего тона.

Ведь даже профессиональным актерам не удается выразить духовную суть другой нации, постичь национальную психологию иного народа. Взять, к примеру, зарубежные фильмы по русским мотивам. Даже нерусскому человеку сразу бросается в глаза, что артисты играют, так сказать, "не по-русски", а что тогда говорить о манерах людей, никогда не видевших представителей тех народов, которым они усиленно подражают. Вот, пожалуй, одна из главных причин исчезновения интереса к горянкам-утрата ими национального характера поведения. Раньше они привлекали внимание своей непохожестью на представительниц иных народов, той "изюминкой", которая отсутствовала у других: удивительной легкостью и воздушностью фигуры, чувством собственного достоинства, особой горделивостью и одновременно душевной мягкостью, готовностью всем помочь и угодить. Как сказал поэт, они поистине выделялись "лица необщим выраженьем".

Указанные черты делали их неповторимыми, загадочными и недоступными. Именно эти качества ценились испокон веков представителями сильного пола. Утратив яркое "свое" и взяв на вооружение "чужое", неудачно стилизуя свое поведение под русских, а позже и под Запад, горянки стали невзрачны, незаметны, ничем не примечательны, т. е. фактически растворились в чуждом окружении.

Но справедливо будет оказать, что причина утраты былой популярности заключена не только и не столько в самих горских девушках. Традиционный кавказский идеал: стройная, хрупкая фигура с тонкой талией - был вытеснен новым. Да и вообще вошла в моду полная женщина, которая до недавнего времени кавказцами воспринималась как синоним безобразия. Собственно говоря, из моды стали выходить сами горянки, которые, благодаря стараниям Б. Калмыкова и его окружения, награждались новыми эпитетами: темные, отсталые, неуклюжие. И многие мужчины, стремясь продемонстрировать преданность советской власти и идее интернационализма, а главным образом получить чин повыше, пренебрегая соплеменницами, женились на женщинах других .национальностей. Сначала это касалось лишь власть предержащих, а потом распространилось на все общество. Произошла трансформация сознания мужской половины населения. Дело дошло до того, что некоторые  из них вообще стали рассматривать горянок как символ чуть ли .не физического уродства. И это в то время, когда во всем мире их красота воспринимается как нечто неоспоримое и служит своего рода эталоном физического совершенства, изящества, прекрасных манер.

Доктрина о скором "слиянии всех наций в высшем единстве" у тех, кто чувствовал свою ущербность от принадлежности к нацменьшинствам, вызывала острую потребность как можно быстрее ассимилироваться, и уже во втором-третьем поколениях иметь счастье принадлежать к великой нации. При этом изо всех сил старались подражать представителям великого народа, чтобы, не приведи бог, их не приняли за нацменов. Произошла деформация сознания кавказцев, факт поистине трагический для любой нации. Однако он осознается далеко не каждым. Многие не дают себе отчета в том, что восприятие себя ущербными - это лишь отражение их сегодняшнего положения в обществе.

При таком изменении общественного сознания кавказцев главный удар пришелся по женщине, которая в силу своей природы всегда более консервативна, чем мужчина. Еще вчера бывшая предметом поклонения и вожделения со стороны кавказских джигитов, после привнесения в жизнь новых этических и эстетических норм, она сразу, так сказать, оказалась не в цене.
Интересно проследить за судьбами горянок после Октябрьской революции. Многие из новшеств, привнесенных в жизнь горцев советской властью, отрицательно сказались на ее морально-нравственном состоянии. Деформация сознания была характерна для всего общества, но горянки по-разному приспособились к новым условиям жизни. Одни из них восприняли чуждую им модель жизни как закономерную и приветствовали ее, вполне искренне стремясь как можно скорей избавиться от своих национальных признаков. Другие внешне смирились, не видя возможности воспротивиться нововведениям, но в душе так и не согласились с ними. И таких было большинство. Были и те, кто так и ;не сумел или не захотел приспособиться к новым условиям существования и фактически остался на обочине жизни. Они нередко гипертрофировали свою национальную принадлежность, панически боясь культурной или биологической ассимиляции.

Как бы то ни было, но некогда гармоничные внутри себя нации оказались разорванными на чуждые, а иногда и враждебные друг другу части.
Нельзя не упомянуть еще об одном результате послеоктябрьской политики - большом  количестве горянок, "не востребованных" для семейной жизни. Сама природа женщины требует того, чтобы она непременно имела семейный очаг. Даже в так называемых цивилизованных странах женщины нередко жертвуют славой, карьерой, лишь бы иметь собственную семью. Эта черта в высшей степени была характерна и для горянок. Однако по сегодняшним статистическим данным, одиноких женщин среди кавказских народов значительно больше, чем у инородцев. В чем же причина подобного явления?

Обратимся сначала к истории. Подобные случаи не были характерны для горцев. И при этом нередко сама девушка, не видя достойного жениха, предпочитала навеки остаться в родительском доме, нежели связывать свою судьбу с опозорившим себя человеком. А надо сказать, что испокон веков у горцев были очень высокие требования к спутникам жизни. Особенно это касалось представителей высших сословий. Прежде всего избранник должен был принадлежать к уважаемому роду, поскольку под заключением брака подразумевалась не только совместная жизнь молодоженов, но и вступление в близкое родство их семей. Да и выбор жениха и невесты был связан не столько с личными качествами молодых людей, сколько с престижем их родни. Сегодня представление о чести семьи воспринимается как нечто совершенно несущественное, особенно по отношению к представителям других национальностей. Люди утратили свои корни, не помнят своей родословной, и потому понятие порядочности семьи, ее членов - для них пустой звук. На первый план выступили иные качества- корысть, стремление "возвыситься" над своим народам за счет ассимиляции и т. д.
Если сегодня при выборе невесты горского происхождения еще руководствуются критерием порядочности, нравственной чистоты, невинности, то при женитьбе на представительницах из инонациональных групп этому придают мало значения.

Сегодня в общественно-политических национальных организациях много говорят о проблемах возрождения языка, культуры. А ведь хранительницей семейного очага, национальных и культурных ценностей извечно была женщина: Именно через мать приобщались дети к родному языку, национальной культуре. Но, к сожалению, один из основополагающих вопросов развития любого общества - женский - до сих пор остается в тени. И пока решению этого вопроса не будет уделено должного внимания, пока он не будет в центре внимания общественности, бесполезно говорить о национальном возрождении.

Из книги:  Ж. Аппаева. "Рисунок времени". Нальчик, 1996г.