К системе цветообозначения и цветовых предпочтений

Д.Р.Тебуева

Как отмечается исследователями, в мифо-ритуальной практике различных народов, "даже совсем не родственных и никогда не вступавших между собой в контакты", цветовые символы "образуют одни и те же триады или тетрады. Основная из этих систем такова: белый - красный - черный".

В прикладном искусстве карачаево-балкарцев, помимо первичной триады (белый - черный - красный), использовались еще три цвета (голубой, зеленый, коричневый). При этом все они, кроме коричневого, находят сакральные позиции в системе традиционных воззрений.

Красный цвет. В свое время Е.Н. Студенецкой отмечалось, что у многих северокавказских народов красный цвет платья был "сословным признаком костюма женщины" из горской аристократии. Красный сафьян обуви у карачаево-балкарцев считался признаком княжеского происхождения. В фамильном предании карачаевской фамилии Хачировых говорится, что их родоначальник Дауле, сын закавказского владетеля, пришел в Карачай в красных сапожках, что, как указывается в самом предании, являлось признаком княжеского звания.

На фресках Холамской церкви /ущелье р. Черек-Безенгийский/, датируемой XI-XIV вв., были зафиксированы изображения мужских и женских фигур, одежда которых была окрашена в красный и черный цвета. Относительно расцветки одежд Л.В. Самарина видит в этом влияние византийской культуры, считая, что "вместе с фресками христианских храмов" на Кавказ были привнесены "наглядные образы" христианской цветовой символики с ее высоким статусным значением пурпурного и красного цветов". Исследовательница, высказывает убеждение, что "доминирование красного цвета обусловлено, вероятно, не столько местной традицией, сколько значением красного и пурпурного в византийской культуре".

Отчасти (например, в отношении некоторых элементов одежды) можно согласиться с таким мнением. Однако, почитание красного цвета как таковое (и отражение этого в материальной культуре), на наш взгляд, имело истоки, связанный именно с местной, а не византийской культурной традицией. Напомним, что местная традиция формировалась на базе горской (автохтонной) культуры и степных (скифской, сарматской, раннеаланской, гуннской, болгаро-хазарской) культур за несколько веков до веяний христианства восточного (византийского ) толка.

Таволга, растение с корой красного цвета - и по причине именно такой окраски - почиталась скифскими племенами. Археологические исследования позволяют говорить о том, что, например, еще в сарматскую эпоху (III в. до н.э. - III в. н.э.) знать носила "одежду, головные уборы и пояса, выполненные из красной кожи"; хоронила своих представителей вместе с погребальными покрывалами красного цвета. В V в., в гуннскую эпоху, возникает и широко распространяется мода на ювелирные изделия из вставок красного цвета (альмандин, гранат, сердолик). В раннеаланское (дохристианское) время, по свидетельству Моисея Хоренаци, у алан была "в большом уважении красная кожа". Продолжением этой традиции можно считать аланские шлемовидные женские головные уборы, которые обтягивались красным шелком и имели аппликации из позолоченной кожи. Сюда же можно отнести и бытовавшие еще у сарматов погребальные покрывала из ткани красного цвета, которые обнаруживаются в аланских захоронениях аланского времени. Даже в XVIII в. знать некоторых этнических групп тюрков Северного Кавказа, никогда не имевших византийского влияния, материя красного цвета выступала знаком аристократов. Приведенные факты позволяют понять причину, по которой мы вынуждены отвести тезис Л.В. Самариной о примате византийских (и в первую очередь - христианских, т.е. религиозных) истоков почитания красного цвета в рассматриваемом регионе и в рассматриваемое время.

Конечно, все сказанное не означает отрицания нами византийской "струи" в укреплении знаковой основы почитания красного цвета в эпоху раннего средневековья (в основном в аланское время). В особенности это касается знати, в связи с чем можно напомнить, например, о роскошно расшитой золотом шелковой ткани красного цвета византийского производства из аланского погребения в Сентинском храма. Касаясь этой ткани, В.И. Марковин счел нужным подчеркнуть, что "сентинская ткань была окрашена в красный (пурпурный) цвет, который в глазах византийцев относился к разряду высших цветов".

Исследователи связывают почитание красного цвета знатью разных народов тем, что он означал понятия "жизнь-сила-энергия-власть". В связи с вопросом о выявлении местной, сугубо карачаево-балкарской семантики данного колора мы хотели бы обратить особое внимание на цветовую окраску представителей языческого пантеона карачаево-балкарцев. Примечательным, например, представляется то, что в красный цвет окрашены духи-покровители разных болезней. Так, "Красным Мужем" (Къызыл Киши) именуется дух простуды (чапхын), атрибуты которого окрашены в тот же цвет:

Келди бизге бир Къызыл Киши,
Ол Къызыл Кишини
Башына кийген башлыгъы да,
Къолуна алгъан къамчиси да,
Къыппа-къызыл эдиле,
Ол Къызыл Кишини
Аты да, ат джюгени да
Къыппа-къызыл эдиле.
Келди бизге бир
Къызыл Киши болуб.
Ол Къызыл Кишини
Къызыл таудан аудурайыкъ…

Явился к нам один Красный Муж,
У того Красного Мужа
Башлык, на голову надеты,
Плеть, что в руку он взял,
Красными-красными были.
У того Красного Мужа
И лошадь, и уздечка
Красными-красными были.
Явился к нам /некто/ Красным Мужем
Того Красного Мужа
Давайте через красную гору опрокинем. (перевод мой, - авт.).

Красным цветом наделялась Дыдай - дух-распространительница черной оспы (къара чечек), в заговоре от которой упоминаются красные быки на нивах Дыдай. По мнению фольклориста Х.Х. Малкондуева, "словосочетание "къара ёгюз" - "красный бык" на тайном, магическом песено-стихотворном языке балкаро-карачаевцев означает символ смерти". В такой же цвет окрашен и Аза - дух столбнячной болезни (талау):

…Къолу къызыл,
Аза талау, аузу - къызыл бау,
…Ол Аза келди бизге Къызыл Къаргъа болуб,
Къулакъларын да къызыл къоянлай къалтыратыб,
Аякъларын да Къызыл Аджамлай джылтыратыб,
Бар эди ол Къызыл Азаны
Къызыл бёркю,
Къызыл джамчысы,
Башлыгъы, гебенеги,
Къызыл къамичси,
Къызыл чепкени,
Къызыл къапталы,
Аны ичинден кийген
Къызыл кёлеги,
Къызыл ич кёлеги,
Къызыл кёнчеги,
Къызыл тартмасы,
Бойлуланнган къызыл чабырлары,
Къызыл чабыр баулары.

…С красной рукой,
Аза-столбняк, рот его - красный сарай,
Тот Аза пришел к нам Красной Вороной,
Тряся ушами как красный заяц,
Сверкая ногами как Красный Аджам,
Были у того Красного Азы,
Красная шапка,
Красные бурка его,
Его башлык, его войлочная накидка,
Его красная плеть,
Его красный чекмень,
Его красный казакин,
Под которым носятся
Красная рубаха его,
Красная исподняя рубашка его,
Красные штаны его,
Красная подтяжка его,
Красные чабыры (вид обуви) его,
Красные шнуры чабыров его. (перевод мой. - авт.).

Аналогичными цветовыми атрибутами (красного цвета шапка, бурка, плеть, седло, лошадь) наделен и Наджиз - дух рожистой болезни (къызыл чапхан). Иногда в качестве Красного Мужа выступает дух-покровитель кори (кёме), в заговоре от которой он наделяется красной одеждой, обувью, головным убором.

По мнению М.Д. Каракетова, в приведенных случаях "красный цвет, с одной стороны, выступает олицетворением болезни, с другой же стороны, оберегающим символом". Х.Х. Малкондуев полагает, что здесь "устойчивая цветовая символика "къызыл" - "красный", употребляясь в различных словосочетаниях, выполняет роль не только символического эпитета, но и главную смылонесущую магическую функцию. Как известно, злой дух в этих песнях представляется в образе красного быка, лошади, человека, зайца и т.д.". Исследователь пишет далее, что данная цветовая символика "во всех случаях выражает магический смысл болезни, исходное состояние человека, смерть и т.д.".

Приведенные трактовки семантики красного цвета в связи с болезнями и их духами, как представляется, отражают суть феномена лишь частично. Не дается, например, объяснения предполагаемой дуальности красной маркировки: почему этот цвет означает и олицетворение болезни, и "оберегающий символ" от нее же? Не совсем ясно, что имеется под "главной смыслонесущей магической функцией", "магическим смыслом болезни", "исходным состоянием человека" и т.д. Сразу оговоримся: автор не берется дать исчерпывающие ответы на вопросы о квинтэссенции цветовой маркировки болезней. Пожалуй, решающее значение здесь играют традиционные представления о первоисточниках значительной части болезней. Вряд ли будет большой смелостью утверждать, что эти первоисточники связаны со стихией огня, а красный цвет, в таком случае, символизирует именно эту стихию, что выступает мировой универсалией. Далеко не случайным понятие "яд" в карачаево-балкарском лексиконе выражено словосочетанием ёлюр от "смертельный огонь" или просто от "огонь". Отсюда понятно, почему змея, носительница яда, уподобляется красному (т.е. "огненной" окраски) растению "стеблям красной пшеницы подобная, длинная змея".

Белый цвет. Данный колор имел почти равный сакральный статус с красным. "Красный и белый цвета, как известно, в древних художественных традициях выступают часто как отражающие природу света. Белый цвет часто тождественен сакральной чистоте, а потому выступает как цвет траура, т.е. связан со смертью и погребением… Красный же связан с представлениями о жизни и свадьбе, власти и войне".

Этнограф К.М. Текеев указывает на то, что принадлежность к социальным верхам у карачаевцев и балкарцев маркировалась белым цвет одежды. Например, черкеску (чепкен) "высшие социальные слои носили из белого сукна", а у молодежи из высших слоев белый колор бурки (джамчы) - был "любимым цветом". Почитание этого цвета карачаево-балкарской знатью, видимо, во многом проистекало из древних традиций тюрков, где белый цвет в одежде и жилище символизировал "близость к верховному божеству".

Именно в образе белого барана с золотыми рогами представлялся покровитель овец Аймуш, белой маралихой выступает дочь покровителя диких животных Апсаты. Покровитель мантического дара Гизау наделяется этой окраской: Гизау башы - акъ таш, Гизау къашы - кёк таш… Голова Гизау - белый камень, Бровь Гизау - синий камень.

Аристократия у карачаево-балкарцев именовалась акъсюек букв. "белая кость". В карачаево-балкарском нартском эпосе говорится о том, что эпические богатыри на поминальных сборищах приносили в жертву коня белого цвета. "Они (нарты) не ведали трусости и смерти. Когда кто-либо из них (все же) умирал в бою, то он становился близким к Тейри. Тейри земли и летом, и зимой, и в холод, и в жару освещал его могилу (оба). Когда кто-либо умирал, батыры-нарты не забывали его могилу. Когда кто-либо резал скот, то долю мяса относил на его могилу. До пяти лет в месяц Хычауман (май) резали белого коня, разводили костер возле могилы и трапезничали. Танцевали вокруг могилы. Давали клятвы, каялись". Категорически запрещалось наступать на "белую пищу" (акъ аш) - молоко, айран, сыр и т.д.

Черный. В социальной топографии этот цвет обозначал "нижние" прослойки общества. Например, словом къаракиши "черный люд" обозначалось простонародье, противопоставлявшееся "белой кости". В традиционной космологии черным цветом маркировались и враждебные силы Хаоса (отсюда и кар.-балк. къара кёз "черный глаз") и нижний ярус мироздания, в т.ч. и мир мертвых (в силу последнего "одевание в черное" - къара кийиу - означало ношение траура.

Голубой (синий) цвет. Этот колор, семантически связанный с небом, т.е. обиталищем божеств, почитался карачаево-балкарцами, как и их тюркскими предками. Уместно в этой связи напомнить о том, что в карачаево-балкарском эпосе именно из небесного камня синего цвета (кёк таш), в который обратилась упавшая на землю "хвостатая звезда" (къуйрукълу джулдуз), появляется на свет главный эпический персонаж - Ёрюзмек.

Иногда этот мир обозначал и нижний ярус традиционной космологической модели мира карачаево-балкарцев, поэтому связывался с миром мертвых. В связи с такой тюркской традицией этнографы считают не случайным упоминание такой детали историко-героической песни "Ачей улу Ачемез": тело погибшего в Карачае крымского хана было обернуто в голубой/синий войлочный ковер (кёк кийиз). Искусствовед М.Х. Данашев отмечает, что "синий (голубой) цвет… считался цветом траура" в мусульманской Индии XII-XIII вв., т.е. именно в тот период, когда там правили тюркские династии.

В одном из заговоров от сглаза у карачаевцев встречается выражение: "Пока на шею синего быка не повешена синяя бусинка, пусть не сглазят" (Кёк ёгюзню бойнуна кёк мынчакъ тагъылгъынчы кёз тиймесин). Для предохранения от сглаза синий камень помещался на стене. Ранее "при смерти человека синий камень или бусину замуровывали в стену дома или каменной изгороди или же в скале, либо клали в могилу умершему". В связи с этим этнограф М.Д. Каракетов полагает, что "синяя бусина или синий камень олицетворяют погребенных предков, а синий вол - синее небо (т.е. жизнь на том свете)".

На наш взгляд, синий вол (бык) означал не синее небо, т.е. верхний мир, а символизировал именно нижний мир. У тюрков именно владыка подземного мира Эрлик/Эрклиг изображается ездящим синем быке; "часто синий бык - обитатель (хозяин) нижнего мира". Это представляется аргументированным тем более, что образ Эрлика/Эрклига (карач. вариант Эрк), как указывает сам этнограф, сохранился в карачаевских мифах. Справедливости ради необходимо заметить, что синий (голубой) цвет иногда замещает черный (как правило, маркер нижнего мира) и в сугубо кавказской традиции. Например, в грузинском фольклоре "нередко замещает черный цвет".

Зеленый цвет. Данный колор в представлениях многих народов связывается с идеей плодородия, жизни. Не случайно в карачаево-балкарской лексике однокоренными являются слова "жизнь" (ДЖАШау), "молодой" (ДЖАШ) и "зеленый" (ДЖАШиль). Объясняя почему ритуальный флаг, который использовался в карачаево-балкарском пахотном обряде Гутан, был зеленого цвета, сказители прямо указывают на то, что это цвет полей и лесов, и подобно им, как надеются участники обряда, зазеленеют вспаханные поля.