Расширенный поиск
19 Марта  2024 года
Логин: Регистрация
Пароль: Забыли пароль?
  • Ауругъанны сау билмез, ач къарынны токъ билмез.
  • Тойчу джашха къарама, къойчу джашха къара.
  • Къая джолда джортма, ачыкъ сёзден къоркъма.
  • Сёз – кюмюш, джыр – алтын.
  • Адебсиз адам – джюгенсиз ат.
  • Таш ата билмеген, башына урур.
  • Ариу сёз джыланны орнундан чыгъарыр.
  • Чыбыкълыкъда бюгюлмеген, къазыкълыкъда бюгюлмей эди.
  • Акъыл неден да кючлюдю.
  • Джюрекге ариу – кёзге да ариу.
  • Биреу ашаб къутулур, биреу джалаб тутулур.
  • Хатерли къул болур.
  • Суу ичген шауданынга тюкюрме.
  • Уясында не кёрсе, учханында аны этер.
  • Насыб бютеу халкъны юлюшюдю.
  • Ачыкъ джюрекге джол – ачыкъ.
  • Алма терегинден кери кетмез.
  • Кёб джашагъан – кёб билир.
  • Эр абынмай, эл танымаз.
  • Кийиминг бла танылма, адамлыкъ бла таныл.
  • Эртде тургъан джылкъычыны эркек аты тай табар.
  • Къонагъынгы артмагъын алма да, алгъышын ал.
  • Бети бедерден, намыс сакълама.
  • Байдан умут эте, джарлыдан ёгюз багъасы къорады.
  • Таукел тауну аудурур.
  • Таякъ этден ётер, тил сюекден ётер.
  • Тил – миллетни джаны.
  • Суу да къайтады чыкъгъан джерине.
  • Чыкълы кюнде чыкъмагъан, чыкъса къуру кирмеген.
  • Атлыны кёрсе, джаяуну буту талыр.
  • Зар адамны насыбы болмаз.
  • Уруну арты – къуру.
  • Иги адам абынса да, джангылмаз.
  • Ариуну – ауруу кёб.
  • Дуния малгъа сатылма, кесингден телиге къатылма.
  • Джюрек кёзден алгъа кёрюр.
  • Битмегеннге сакъал – танг.
  • Ашлыкъ – бюртюкден, джюн – тюкден.
  • Эрине къаргъыш этген къатын, эрнин къабар.
  • Джырчы ёлсе, джыры къалыр.
  • Адеби болмагъан къыз – тузсуз хант.
  • Келинин тута билмеген, къул этер, къызын тута билмеген, тул этер.
  • Суугъа – чабакъ, къаягъа – ыргъакъ.
  • Ачны эсинде – аш.
  • Джашны джигитлиги сорулур, къызны джигерлиги сорулур.
  • Къозулугъунда тоймагъан, къойлугъунда тоймаз.
  • Иги джашны ышаны – аз сёлешиб, кёб тынгылар.
  • Айныгъанлы алты кюн, тогъайгъанлы тогъуз кюн.
  • Кирсизни – саны таза, халалны – къаны таза.
  • Арбаз къынгырды да, ийнек сауалмайма.

Это было в 1920 году

13.03.2019 0 1779  Старицкий В.
Впервые опубликовано: Родной Терек. 1971. № 6; 1972. № 7.

Поднялось яркое солнце. Кругом зеленая молодая трава. Жужжали первые пчелы. Было тепло, чувствовалась весна. Измученная до предела группа остановилась на отдых. Развели костер. Началось приготовление пищи, в воздухе разнесся запах пшенной каши с салом. Кругом был мир, покой и тишина. Природа, казалось, не знала, что вокруг происходит ужасная трагедия; что царствует злоба и вражда и что не стало в мире любви к ближнему…

Каша еще не сварилась. Я сидел у костра и собирался кормить детей, когда ко мне подъехал старый седой горец, присел возле меня на корточки, держа повод коня под рукой, а конь с любопытством рассматривал сидящих. Старик спросил меня, куда я еду.

— Ухожу от красных, — ответил я.

Старик почмокал губами, помолчал, а потом сказал:

— Едем ко мне, у меня есть хорошая, теплая комната.

— Поедем, — согласился я, — вероятно, тебя послал нам Господь.

Наскоро позавтракав, мы двинулись со стариком в аул, под Эльбрусом. Дорога шла по хорошему шоссе, но постоянно поднималась в гору. Сделав переход около 60 верст, мы поздно вечером прибыли на место, в Тебердинский аул. Нас радушно встретила семья старика, состоявшая из жены и двух сыновей. В теплой и светлой комнате мы нашли покой и приют.

Несмотря на это, жизнь была полна беспокойства и забот. Каждую минуту можно было ждать прихода красных. Перевалы Кавказского хребта были засыпаны снегом и непроходимы, а потому уйти в Грузию было совершенно невозможно.

В ближайшие дни появились красные. Из Баталпашинска в аул пришел отряд силой в 500 человек, с двумя орудиями и с большим количеством пулеметов. Правлению и собравшимся горцам начальник красного отряда объявил, что население и пришлые могут жить и заниматься чем хотят и что власть советская всем объявила амнистию. Вернувшись домой, мой хозяин, искренне всему поверив, был в очень хорошем настроении и сказал:

— Живи спокойно, коммунисты никого не трогают.

Нашлось много легкомысленных, поверивших обещаниям красных, за что, в ближайшее же время, заплатили своими жизнями. С этого момента аул стал регулярно посещаться красными разъездами, а прибывший отряд отошел в станицу Баталпашинскую. Приходившие разъезды чувствовали себя неуверенно, горцам не доверяли, а потому к вечеру уходили обратно. С каждым приездом привозились новые распоряжения. Требовалось, например, представить списки всех белых, живущих в ауле; затем было приказано взять на учет всех хозяев, скрывающих у себя белых, а белых арестовать и доставить в Баталпашинск.

Горцы твердо хранили свои обычаи и не выдали ни одного человека, несмотря на то что это грозило им тяжелыми последствиями. Приказы красных не исполнялись. Кончилось это тем, что все правление аула было арестовано. Аул остался без власти, и отдавать приказания было некому. Жизнь с каждым днем становилась все напряженнее. Когда поступали сведения о приходе красного разъезда, население начинало готовиться. Обычно перед зарей начинался уход жителей в горы.

Получив такие сведения, я, еще в темноте запряг волов в арбу, посадил сына, которому в то время было всего пять лет, и пустился в дорогу, надеясь уйти в горы. Проехав мост через реку Тиберду, я двинулся по шоссе, но в это время, к моему ужасу, увидел идущий навстречу отряд красных. Повернуть назад было невозможно — это означало бы бегство, а идти вперед — верная смерть. Отряд приближался, надо было принимать решение. Я пошел вперед. Кровь, застыла во мне. Я не знал местного языка, и это лишало меня всякой надежды на спасение. Достаточно было одного только вопроса красных, и я бы выдал себя. Я шел наклонив голову, ведя за собой волов.

Мысли во мне остановились. Повернувшись к сыну, я просил его ничего не говорить, но мог ли понять ребенок, что в это время переживал его отец? Несколько минут продолжался мой путь мимо строя смерти. Никто из красных не задал мне ни одного вопроса. Уже я начинал дышать свободнее, хотя и не успел еще совсем прийти в себя, как раздался звонкий голос сына:

— Папа, а ведь это казаки!

Снова кровь застыла во мне. Я думал, красные услышат, но смерть удалялась от нас. Наконец, она ушла совсем. Я свернул в первую попавшуюся долину, привязал волов, положил им корм, взял сына и ушел с ним в горы. Домой вернулся поздно вечером, когда в ауле уже не было красных. Трудно передать переживания этого дня. Легко можно было поседеть, не всякое сердце могло выдержать такое напряжение.

Как-то вечером, когда мы сидели в сакле у очага, открылась дверь и со двора вошли в комнату пять человек красных, местных карачаевцев. Конечно, пришли они с добрыми намерениями. Хозяин мой побледнел и растерялся. Но вскоре, по-видимому, что-то решил и исчез из сакли. По местному обычаю каждый гость дается Богом и является неприкосновенным лицом. Пришедшие были местные жители и хорошо знали свои обычаи. Оскорбить дом хозяина они не решились бы, зная, что хозяин будет защищать нас всеми возможными средствами. Вскоре он вернулся, неся зарезанную козу, и начал приготовлять особый ужин, который на местном языке называется «курмалык». Смысл его заключается в том, что все участники трапезы делаются друзьями и не могут причинить друг другу никакого зла.

Все мы ели этот ужин, но, несмотря на это, мой хозяин предложил мне отдать моих лошадей пришедшим, но, получив категорический отказ, принужден был примириться. После обильного отдыха гости уснули, заняв комнату моей семьи. Я, хозяин и ординарцы воспользовались этим, поседлали лошадей, и мы ушли в горы, где найти нас было невозможно. «Домой» вернулись только спустя несколько дней, когда опасные гости уехали.

Дальнейшая жизнь в ауле с каждым днем становилась все тревожнее, так как каждую минуту можно было ожидать незваных гостей и других неожиданностей. Угроза красных действовала и на хозяев, а потому, с общего согласия, решено было перебраться из аула в горы и поселиться в пещерах. Нужно было выбрать такое место, чтобы никто не знал, где мы находимся, чтобы раз и навсегда избавиться от опасных посетителей.

В одну из темных ночей мы исчезли из аула и очутились в дремучем лесу, в пещере, служившей нам квартирой. По-видимому, раньше здесь обитали медведи и волки. В нашем новом жилище к нам присоединилась еще одна семья: полковника-юриста с женой и дочерью. Прибывшее были совершенно растеряны и неспособны к самостоятельному существованию. Марк Николаевич, так звали моего нового спутника, все время говорил мне, что если я предложу ему оставить нас, считая, что он с семьей является для нас обузой, то он застрелит и жену, и дочь, а потом и себя. При этом он прибавлял, что надеется, что осечки не будет. Я его постоянно успокаивал, говоря, что Бог всем нам судил быть вместе, и мы будем сообща стойко нести и дальше наш крест.

В горах и в лесу мы были предоставлены сами себе и защищать нас было некому. Жить здесь было много тяжелее, чем в ауле. Приходилось за пищей ходить в аул, ходить ночью по горным тропам, всегда рискуя разбиться или попасть в руки к красным. Эту миссию приходилось выполнять нам с женой. Ей, как женщине, легче было ходить в аул, не обращая на себя внимание. Я же провожал ее до окраины, а затем скрывался в ближайших скалах, ожидая ее возвращения. Вернувшись с ношей, жена немного отдыхала, а затем мы пускались в обратный путь, снова карабкаясь по скалам. Такие путешествия приходилось совершать почти каждый второй день.

Обстановка заставляла нас время от времени менять пещеры и уходить все глубже в лес и горы. В конце концов и наш хозяин не знал, где мы находимся, и только его сын, мой искренний и верный друг, знал все, что с нами происходит и где мы находимся.

Жизнь проходила в постоянной борьбе и напряженной самоохране с оружием в руках. Дети совершенно одичали, и, когда впоследствии им суждено было попасть в комнаты, они испугались и подняли плач и крик, ибо комната показалась им клеткой.

Внизу, под пещерой, была небольшая котловина, в которой всегда горел костер. На этом костре варилась пища, состоявшая в большинстве случаев из кукурузных лепешек, выпекаемых в золе.

С наступлением ночи все мужчины несли службу по охране нашего убежища. Служба эта была нелегкой. Ночь в дремучем лесу полна всякими звуками. То пробежит заяц и начнет кричать, то под ногами проходящего кабана захрустят ветки, то тяжело прошагает мимо мишка, то неожиданно в деревьях прокричит сова. Все это заставляет напрягаться, браться за оружие и выяснять причины шума. Только с наступлением зари свободно вздохнет караульный и расправит свое усталое тело. Днем тоже велась охрана, но она не была столь напряженной, как ночью.

В нашей пещерной жизни живой газетой служил Узеир — так звали сына хозяина. Он приносил все новости, которые передавались по «беспроволочному телеграфу», а принимателями и отправителями служили «коши» — стоянки для овец. Хозяин коша обычно выходил на возвышенность и вызывал соседний кош, который ему передавал последние новости. Так с коша на кош доходили они до цели. Иногда приходили веселые вести, и тогда начинался оживленный разговор и рождались надежды. Когда же приходили неутешительные новости, то сразу все стихали и наступало уныние.

Одно время стали приходить хорошие сообщения, из которых можно было ясно заключить, что население весьма недовольно красными. Это выражалось в обстреле красных разъездов, в нападении партизан на комиссаров и т. д. Были случаи, например, когда бабы просто забрасывали их яйцами. Все это привело к тому, что разъезды перестали появляться в горах. Мы все ожили, исчезла прежняя напряженность в нашей жизни. Я начал свободно путешествовать по горам и даже ловить рыбу.

Тут у меня и зародилась мысль начать восстание… Я решил добираться до Бургустана, повидать казаков, побеседовать с ними и на месте убедиться в том, насколько способны они на новую борьбу.

Источник: http://ilmu.su/6516-2/



*Старицкий Владимир Иванович, р. 19 июня 1885 г. Из казаков ст. Мекенской Терской области. Астраханское реальное училище, Киевское военное училище (1906). Полковник, помощник командира 2-го Волгского полка Терского казачьего войска. Георгиевский кавалер. В Добровольческой армии и ВСЮР; с 1918 г. командир Зольского отряда, с 17 марта 1919 г. командир 1-го Волгского полка Терского казачьего войска, с 1 марта 1920 г. командир 2-й бригады 1-й Терской казачьей дивизии до эвакуации Новороссийска. Остался на Тереке и весной 1920 г. возглавлял партизанский отряд на Кавказе, в июне 1920 г. в частях генерала Фостикова на Кубани, с сентября 1920 г. в Крыму. Генерал-майор. В эмиграции в Югославии. Служил в Русском Корпусе. После 1945 г. в США. В 1971 —1973 гг. терский атаман. Умер 16 мая 1975 г. в Дорчестере (США).

Источник: Русская Армия генерала Врангеля. Бои на Кубани и в Северной Таврии / Составление, научная редакция, предисловие и комментарии доктора исторических наук С.В. Волкова. — М.: ЗАО Центрполиграф, 2003. С. 864-868
(Нет голосов)

  • Нравится

Комментариев нет