Этнографический обзор

Валентина Невская

Религиозные верования 

Древние верования карачаевцев и балкарцев, судя по обширному материалу, собранному учеными, представляли собой довольно сложную систему. Они вобрали в себя элементы верований тех народов, которые приняли участие в карачаево-балкарском этногенезе.

Верховным божеством являлся Тейри (Тейри-Хан), культ которого уходит корнями в древнетюркскую среду, где он фигурировал под именами: Тенгри, Тэнгри, Дэнгри, Дэн-гэрэ. Считается, что впервые на Кавказе тенгрианство появилось с гуннами и древними болгарами. По верованиям карачаевцев и балкарцев, Тейри являлся безличностным божеством Неба (в древнетюркских рунических надписях понятия "бог" и "небо" часто обозначаются одним и тем же словом - "тенгри"), управляющим судьбами мироздания в целом и отдельных людей. Однако, как правило, Тейри не вмешивался непосредственным образом в обыденную жизнь людей, где действовали "заместители" верховного божества.

В качестве одного из таких "заместителей" или помощников главы пантеона выступало божество "Чоппа". Образ этого божества "тесно связан с аграрным культом, с деторождением, творением и плодородием. В то же время, в отличие от покровителей жизнеобеспечения людей, он не творит, не является покровительствующей субстанцией". Целый ряд обрядов и ритуалов были связаны именно с данным божеством. Известны упоминания о "камнях Чоппы" (Чоппа-таш), шкурке козленка Чоппы (Чоппа-тери), использовавшейся в обрядах, связанных с рождением домашних животных. Божеству Чоппа были посвящены некоторые праздники: фамильные, поквартальные, общесельские и общекарачаевские (Чоппалада тукъум той, Тукъумлада болгъан Чоппа той, Чоппалада элни тою, Эльджурт Будиянны Чоппа-тою). Имелись святилища Чоппы. Необходимо сказать, что это божество имелось в пантеоне кабардинцев (Шопе и Шоппа) и осетин (Цоппай), которые заимствовали его, судя по-всему, еще в раннесредневековую эпоху у древних тюрков. На то, что это божество было "привнесено" на Северный Кавказ указывает тот факт, что его культ, до недавнего времени, бытовал именно у тюркских народов-шорцев (Алтын-Шаппа), татар- крящен (Чуппи, Чоп) и др.

Еще с эпохи древних тюрок, на территории Карачая и Балкарии имел распространение культ богини Умай, покровительницы детей и плодородия, материнства. В одной из обрядовых песен, посвященных ей, есть такие слова: "Бийче Умай - дочь Тейри Бийче Умай - удивительна, необыкновенна, Она в облике маралихи. Ее облик удивителен". Почитание этой богини также уходит корнями в древне-тюркскую среду. Ареал культа Умай охватывал огромную территорию Евразии. Упоминание о ней зафиксировано в рунических памятниках VIII-IХ вв., где она выступает как супруга главного бога - Тенгри, составляя с последним божественную пару.

В прошлом распространен был культ покровителя охоты и животного мира - бога Апсаты. На раннем этапе его представляли в облике оленя или козла, позднее он обрел антропоморфные черты и выступал в образе седобородого, сурового старца. Он мог наказывать людей, проявивших жестокость к диким животным (такой случай описывается в старинной песне "Бийнегер"), обрушивать удары стихии на провинившихся (легенда "Певец гор"). К нему обращались охотники, направляясь в путь за добычей. Судя по тому, что Апсаты присутствовал в фольклоре абхазов, сванов, осетин, культ данного божества уходит корнями к языческим верованиям древних племен, населявших Центральный и Западный Кавказ. В виде золоторогого барана и в человеческом облике представлялся покровитель овец - Аймуш (срав. с адыг. Емишь).

Исследователями зафиксировано в прошлом культ земледельческого божества Эрирея. Разнообразен был, по представлениям карачаевцев и балкарцев, мир демонических существ. Среди них можно называть Обура. Это существо-оборотень, приносящее вред людям, нередко питающееся человеческим мясом. Судя по тому, что образ этого злого духа имелся в представлениях некоторых других тюркских родов (например, башкир), истоки его нужно видеть именно в древнетюркской среде. Демоническим женским существом представлялся Алмасты, представление о которой были в прошлом широко распространены по всему тюркскому миру. Исследуя этимологию имени этого существа, некоторые исследователи проводят параллель с именем древнемесопотамской злой богини "Алмасты".

Развито было поклонение различным неодушевленным предметам (фетишизм). Таковыми были, например, "священные деревья". В Карачае большим почитанием пользовалось "Одиновое дерево" (Джуртда Джангыз Терек), в Балкарии - дерево Раубазы. "Священные деревья" охранялись обычаем: их запрещалось трогать, возле них устраивались различные обряды, под ними просили о даровании ребенка. Почитали в прошлом и различных животных (анимализм), среди которых особое место занимал волк. Согласно представлениям древних тюрков, прародителем всего тюркского племени являлся именно волк. В качестве тотемического животного, волк почитался древними болгарами, что подтверждается частыми находками волчьих амулетов среди археологических памятников. Волчьи зубы, в качестве талисманов и оберегов, носились в прошлом карачаевцами, как взрослыми, так и детьми. Для отпугивания злых духов, к детским люлькам подвешивались волчьи когти. Культ волка отразился и в различных приемах народной медицины, колдовстве карачаевцев и балкарцев, он нашел отражение и в нартском эпосе, где вождь нартов Ёрюзмек, оставшись без родителей, оказывается вскормленным волчицей. Необходимо сказать, что культ волка имел место не только в тюркском мире. Он бытовал, например, у кавказских народов, поэтому можно предположить, что почитание этого животного имело место еще у древнекавказских предков карачаевцев и балкарцев, а приход тюрков усилил и закрепил этот культ. Этнографами зафиксирован целый ряд других персонажей языческих верований карачаевцев: "хозяева воды и земли" (джер Иеси, суу Иеси (суу анасы), покровители стихии (Горий и др.), "лесной человек" (агъач киши), покровители бракосочетания (Бинай или Бинакай), деторождения (Джоджу-Шатай) и пр.

Христианство

В позднеаланский период карачаевцы и балкарцы исповедовали христианскую религию (после официального раскола церкви в XI в. - православного толка). Основными проводниками этой религии здесь были византийцы и правители соседних христианских государств - Грузии и Абхазии. Несмотря на то, что христианство в Аланию начало проникать еще в VII в., более успешную деятельность миссионеры начали вести лишь в X в. Одним из наиболее энергичных организаторов христианизации этого региона - константинопольский патриарх Николай Мистик (901-925) писал своим миссионерам: "Довершите ваше блаженное дело и всеми силами постарайтесь утвердить в вере новопросвещённых". Судя по всему, внедрение новой религии проходило с трудностями. В 932 г. аланы "отвратились от христианства и изгнали бывших прежде епископов и священников, присланных к ним византийским императором", - писал арабский летописец X века Масуди.

Местные правители, первыми принявшие новую религию, помогали миссионерам всеми силами. В Х-ХI вв. были возведены храмы, некоторые из которых сохранились по сей день (Сентинский, Шаонинский, Архызский). В аланской столице Маасе располагалась кафедра главы местной церкви - митрополита Аланского. Принятие христианства было весьма прогрессивным явлением. Развитие архитектуры, внедрение письменности, расширение контактов с цивилизованными государствами христианского мира способствовало поднятию культурного уровня населения. Монгольское нашествие и, в особенности, поход войск Тимура нанесли сокрушительный удар христианизации края. Автор XV в. Иосафат Барбаро писал: "Народ сей (аланы), исповедавший христианскую веру, был истреблен и выгнан из жилищ своих". Население, оставшись без сословия духовенства, постепенно возвращалось к политеистическим верованиям. Вскоре решением константинопольского патриархата аланская митрополия была упразднена.

В общественном сознании карачаевцев, однако, христианский период не прошел бесследно. В их родном календаре и названиях дней недели остались имена христианских святых: Элия (св. Илья), Никол (св. Николай), Эндреюк (св. Андрей), Абустол (апостол), Геурге (св. Георгий), Барас (св. Параскева) и др. В ХIII-ХIV вв. в результате торговой экспансии генуэзцев из Крыма к карачаевцам и балкарцам проникло католичество. Священники из ордена кармелитов некоторое время вели миссионерскую деятельность на территории бывшей Алании, открывали свои храмы. В карачаево-балкарских преданиях остались упоминания о контактах с "франками", т.е. с генуэзцами. Автор XV в. И. Шильтбергер отмечал, что "священники их принадлежат к ордену кармелитов, которые не знают по латыни, но молятся и поют по-татарски, чтобы их прихожане были тверды в вере. Притом многие язычники принимают святое Крещение, так как они понимают то, что священники читают и поют". Однако и эта, вторая волна христианизации сошла на нет: католичеству, как и православию, не удалось укрепиться в этом регионе.

Ислам

Обнаруженные археологами арабские надписи 1044 г. свидетельствуют, что мусульманская религия начала проникать на территорию Карачая уже в раннем средневековье. Однако поначалу эта религия не получила распространения среди местного населения. Исламизацию проводили некоторое время ханы Золотой Орды, о чем свидетельствует мавзолей с мусульманскими надписями XIV в. Возникновение Крымского ханства (XV в.) и экспансия его на Северный Кавказ побуждали местных феодалов и население в целом приобщаться к мусульманству. Становясь "братьями по вере" они пытались обезопасить себя от агрессии извне. Сказывалось и культурное влияние мусульманского Дагестана и воздействие соседней Кабарды, чьи князья уже некоторое время исповедовали ислам.

В XVII в. ускорился процесс исламизации Карачая и Балкарий. Картджуртское надгробье 1695 г. указывает на то, что арабографическая письменность уже получила распространение в Карачае в этот период. В XVIII в. погребальный обряд (наиболее консервативный элемент культуры любого народа) осуществляется чисто по-мусульмански: покойников перестают хоронить в гробах-колодах, из могил исчезает инвентарь.

Формирование прослойки духовенства проходило медленно, поэтому процесс искоренения языческих верований растянулся на долгие десятилетия. Имело место слияние некоторых элементов политеизма с мусульманскими представлениями (синкретизм). В особенности устойчивыми оказались доисламские обряды, связанные с хозяйственным и брачно-семейным циклом.

Родственные объединения

Как и у ряда других народов, у карачаевцев сложилась своеобразная система родственных отношений и родственных объединений. Наиболее крупным родственным объединением являлся каум. В него входили роды, связанные кровным и искусственным родством. В Карачае таких каумов было семь: Адурхайлары, Будиянлары, Наурузлары, Хустослары (Къустослары), Трамлары, Шадибеклары, Чибишлары.

Представители "белой кости" претендовали на свой особый каум Карчалары, ведущий свое происхождение от самого Карчи. Судя по всему, на определенной стадии существовала каумная собственность, в частности, в виде каумной земли и скота. На это указывает наличие каумных тамга (тавр). С течением времени собственность начала сосредотачиваться в руках тукумов - родов (фамилий), которые обособлялись от каума в хозяйственном отношении. Тукумы, входившие в один и тот же каум расселялись в разных аулах, тем самым окончательно обретая экономическую самостоятельность. Однако идеологическая связь между членами каума сохранялась еще длительное время. Вплоть до ХIХ в. включительно, тукумы, входившие некогда в один каум, старались не допускать брачных отношений между своими представителями.

Тукумная собственность сохранялась в Карачае длительное время, вплоть до позднего средневековья (XVIII в.). Члены одного тукума селились, как правило, на одной территории, образуя особый квартал (тийре) в ауле. Иногда они возводили свои квартальные мечети. Существовали тукумные кладбища. Члены тукума пользовались одной и той же тамгой. Лица, принадлежащие к одному тукуму соблюдали строгую экзогамию: запрещались браки внутри тукума. Осуществлялся принцип родовой солидарности: члены одного тукума оказывали взаимопомощь в хозяйственных работах (сенокос, пахота, уборка урожая), в постройке и ремонте жилища. Члены рода первыми приходили на помощь сородичу (однофамильцу) в случае болезни или смерти членов его семьи. Как правило, род-тукум выплачивал штрафы за преступления, совершенные сородичем, а также защищал последнего, в случае необходимости. В древности каждый тукум обычно имел свое культовое святилище (тукъум Чоппа Таш), которым скреплялось идеологическое единство рода. 

Разрастание рода со временем привело к тому, что из него начали выделяться более мелкие родственные объединения, получившие название атаулов. Они включали в себя 5-6 поколений, происходивших от одного предка, имя которого носили в качестве атаульного наименования. (Иногда в качестве последнего выступало прозвище родоначальника данной ветви). Например, у Крымшамхаловых были атаулы Ачахматлары, Мударлары, Сосранлары, Бийнегерлары, Гилястанлары, Кючюклары. Бывало и так, что из атаулов выделялись новые атаулы с собственным атаульным наименованием (поздний атаул). К примеру, из упомянутых Ачахматовых выделился поздний атаул Бадралары, получивший свое название по имени подпоручика Бадра Крымшамхалова (ХIХ в.). Как правило, поздние атаулы уже не являлись хозяйственными общностями, представляя собой кровнородственную группу, связанную идеологическим осознанием близкого родства.

Судя по имеющимся документам, атаульная форма собственности сохранялась в Карачае вплоть до половины ХIХ в. Атаулы крупных тукумов (фамилий), обычно заселяли одну территорию, образуя, таким образом, свой квартал-тийре. Нередко атаулы создавали свои собственные кладбища по месту своего расселения. Наряду с тукумными, появились атаульные тамги. Атаулы были более сплоченными родственными группами, нежели тукумы. Идеологическая и хозяйственная связь была здесь более тесной.

В XVIII-XIX вв. в качестве основной родственной группы, являющейся одновременно и хозяйственным объединением выступала семейная община. Большая патриархальная семья объединяла несколько семейств, проживавших в одном дворе и руководимых главой ее. После смерти главы, братья продолжали вести общее хозяйство, выступая в качестве коллективных собственников и распорядителей большесемейной собственности (пахотные и пастбищные угодья, сенокосы и т.п.). Старший из братьев, заменяя отца в качестве "идеологического" главы семьи, не имел, однако, права по своему усмотрению изменять долю младших в распределении семейного дохода, наследовании имущества и т.п. Таким образом, в Карачае сосуществовали две формы организации большесемейной общины: патриархально-авторитарная (при жизни главы - отца братьев) и патриархально-демократическая (после смерти главы). Большесемейная община, как правило, объединяла 3/4 поколения и состояла из нескольких десятков лиц: отца - главы семьи, сыновей, внуков, их жен.

Разрастание семей приводило к тому, что от большой семьи отпочковывались малые семьи (индивидуальные), которые во второй половине XIX в. стали основными родственно- хозяйственными единицами. Распорядителем собственности здесь выступал мужчина - глава малой семьи, чьи права охранялись адатами и шариатом. Говоря о родственных объединениях, нельзя не упомянуть о формах искусственного родства, тем более, что именно с помощью последних пополнялись тукумы и каумы. Одной из развитых форм искусственного родства было "палочное побратимство" (таякъ къарнашлыкъ), осуществляемое путем своеобразного обряда прохождения под палкой. Нередко таким путем осуществлялся прием в каум или тукум лиц, желавших получить покровительство сильного рода. Были не только индивидуальные клятвенные братства, но и коллективные. Судя по всему, именно таким образом сложился каум Шадибеклары, объединивший тукумы, ведущие свое происхождение от разных родоначальников, не являвшихся кровными родственниками. Существовали и другие формы искусственного родства, не предусматривавшие прием в члены рода. Таковым являлось, например, аталычество - обязательная передача ребенка на воспитание в другую семью. Обычай аталычества был распространен, в первую очередь, среди представителей знати. Бии нередко отдавали своих детей на воспитание односельчанам из других сословий. Например, аталыками Крымшамхаловых были Сарыевы (а. Картджурт). "Суть аталычества, как института породнения, состояла в том, что между аталыком и воспитанником, а также их семьями и всей родней устанавливалась теснейшая связь, приравниваемая адатами к кровной или даже, по ряду сообщений, считавшаяся еще более тесной. Механизмом ее установления было молочное родство, так как жена аталыка или одна из его родственниц, специально приглашавшаяся для этой цели, становилась кормилицей воспитанника". Воспитатель-аталык и его жена-кормилица - аталык для воспитанника были как бы вторыми отцом и матерью, а их дети назывались молочными братьями и сестрами. Тесная связь между семьями сохранялась всю жизнь.

Породнение имело место и при обрядах брачного цикла. Хозяева дома, в котором проживал жених в течение первых дней свадьбы, считались родственниками его (болуш ата, болуш ана, болуш джаш). К искусственному родству прибегали иногда с целью прекращения кровной вражды. Если семья убитого не соглашалась на примирение - брали из нее (зачастую путем похищения) ребенка на воспитание. Такая форма родства получила название "къан эмчеклик". В этом случае вражда прекращалась. Формы искусственного родства отражали условия своего времени и были призваны регулировать общественные отношения. Со временем они потеряли свое былое значение и большая их часть ушла в прошлое.

Материальная культура жилище 

Исследования ученых показали преемственность алано-болгарской и карачаево-балкарской традиций постройки жилищ. В то же время учеными отмечалось, что на территории Большого Карачая в эпоху позднего средневековья население использовало в качестве строительного материала древесину, тогда как в Балкарии, как и в алано-болгарский период, развивалось каменное зодчество. В XIV-XVII вв. каменные резиденции возводили для себя в основном аристократические роды. Так, известны каменные башенные сооружения, принадлежавшие Крымшамхаловым в Эль-Джурте (Баксанское ущелье), близ современного села Кызыл-Кала. Однако, в последующие века и бийская верхушка возводила для себя жилища из дерева (в основном - сосны). Господствующей формой жилого дома был прямоугольный, вытянутый в длину сруб из бревен. Концы бревен при постройке иногда не подравнивались, а торчали на углах, были различной длины. Постройки отличались большой монументальностью, впечатление от которой усиливалось толщиной бревен. Нередко 5-6 бревен хватало на всю высоту сруба.

Необходимо сказать, что для оборонительных целей карачаевцы строили так называемые "крытые арбазы". Эти сооружения представляли собой замкнутый многоугольник, внутри которого располагался крытый двор (арбаз). Жилые помещения располагались по периметру многоугольника и выходили дверьми во двор. В случае нападения, члены семьи могли быстро собраться во дворе для подготовки отпора. Вход в крытый арбаз с улицы защищали ворота, изготовленные из особо прочных пород дерева. Крытые арбазы были монументальными сооружениями и являли собой деревянные замки или небольшие крепости. У биев зависимые люди проживали вне пределов арбаза. В крытом арбазе имелись и хозяйственные постройки - хлев, амбары и т.п. Со второй половины XIX в. крытые арбазы постепенно исчезают, что было связано с уменьшением угрозы нападения извне. Карачаевские жилища строились на каменном фундаменте. В условиях обилия осадков, характерных для данного региона, крыши домов делались двускатными и покрывались толстым земляным покровом (до 1 метра толщиной). Свет внутрь помещения проникал через дымовое отверстие камина или через небольшое окно. В средневековье очаг располагался в середине дома, на земляном полу и представлял собой открытый костер. Позже очаг располагали пристенно, дымовой проход, плетеный из прутьев и обмазанный глиной, выходил на крышу, возвышаясь над ней.

Карачаевский дом состоял из нескольких частей. В "большом доме" (уллу юй, от юй), где располагался очаг, жили глава большой семьи, его жена и неженатые дети всех возрастов. Женатые сыновья имели свои помещения (отоу). Наиболее почетную часть "большого дома" (тёр) занимало ложе главы семьи и место для сидения гостей. Постройка нового дома была весьма трудоемким делом и потому осуществлялась коллективными усилиями. Большую роль играл в таких случаях обычай родовой взаимопомощи (маммат). Русская строительная традиция, начавшая проникать в Карачай в последней трети XIX в., оказала существенное влияние на облик местных жилищ. Состоятельные семьи делали для своих домов железную кровлю, устраивали деревянные полы и потолки, окна русского типа, печи с железными плитами и кирпичным дымоходом. Однако традиционный тип карачаевских жилищ сохранялся вплоть до революции.