Мифология балкарцев и карачаевцев

Х.Х. Малкондуев
 

Домонотеистическим верованиям балкарцев и карачаевцев и их фольклору посвящена серия работ, из которых наиболее обстоятельны исследования Л.И. Лаврова, А.3. Холаева, К.Г. Азаматова, А.И. Караевой, Р.К. Ортабаевой, И.М. Шаманова, 3.X. Толгурова. Изыскания этих авторов существенно расширили представления об этой сфере духовной культуры предков балкарцев и карачаевцев. Цель данной статьи - дополнить материалы по данному вопросу с привлечением новейших записей.

Балкарцы и карачаевцы располагают богатым нартскти эпосом (в том числе и песенным), заговорами, древнейшими жанрами тюркской народной поэзии - алгышами и каргышами, обрядами и ритуалами вместе с приуроченной к ним хореографией. В языческом пантеоне и связанной с ним религиозной обрядности Л.И. Лавров выделяет три основных компонента: древнекавказский, аланский и тюркский.
Во главе пантеона (как и у всех тюрко-монгольских пародов) - верховное божество Тейри (Тенгри), творец Вселенной и всего сущего, пользующийся особым почитанием. "Тенгри как персонифицированное мужское божественное начало, распоряжающееся судьбами человека, народа и государства", известно еще по древне-тюркской мифологии. Небезынтересно отметить, что связанные с его культом гимнические песнопения в настоящее время удалось зафиксировать из всех тюркоязычных народов только у балкарцев и карачаевцев.
Нет сомнения, что мифология карачаевцев и балкарцев унаследовала культ Тейри у древнетюркской этнокультурной среды. Эти народы, несмотря на синтез ряда верований в их среде, долгое время оставались в основе своей язычниками. В силу этого у них и сохранился в большом количестве древнейший песенный эпос без значительной трансформации.
Самым высокопочтимым в языческом пантеоне был верховный бог Тейри - он занимал главенствующее положение. От его воли зависели в своих деяниях другие языческие боги, а потому они вынуждены были всегда обращаться к нему с просьбами. Именем и клятвой Тейри начинаются благопожелания-алгышы и проклятия-каргышы - древнейшие жанры тюркской поэзии, широко бытующие в песенном фольклоре балкарцев и карачаевцев. Без упоминания имени Тейри не обходится ни один ритуал, ни одна приуроченная песня - обрядовая или культовая. В песнях, воспевающих могущество Тейри, доминирует идея его космогонической функции. От его воли зависит судьба Вселенной, Земли и живущих на ней людей. Позже с именем Тейри народ начинает связывать любое представление о боге вообще, что в последнюю чередь обусловлено уже самой полифункциональностью прототипа. К примеру, Кюн Тейриси - Тейри солнца, Ай Тейриси - Тейри луны, Жер Тейриси - Тейри земли, От Тейриси - Тейри огня и т. д.
В Чегемском ущелье выше часовни Хустос (Христос) сохранились развалины крепости Тейри-Къала. В прошлом язычники устраивали у этого святилища массовое национальное празднество "Тейри той", где исполняли гимнические песнопения в честь верховного божества, которое сопровождалось массовыми танцами и игрой на музыкальных инструментах. Люди верили, что крепость была построена волей божества и потому особо почитали ее. Обряд всецело посвящался воспеванию Тейри как единственного и могущественного покровителя всего земного и небесного. Он имел и календарно-обрядовые функции.
В фольклоре балкарцев и карачаевцев сохранились до наших дней две обрядовые песни, в которых упоминается имя широко распространенной в древнетюркской мифологии богини материнства, плодородия и охоты Умай. Известна и нартская песня, в которой она предстает как дочь великого Тейри, наделенная божественными атрибутами. Очевидно, до христианской Марии (Мариам) роль покровительницы материнства в мифологии балкарцев и карачаевцев принадлежала Умай. Надо полагать, что до богини охоты Байдымат Умай выполняла функцию покровительницы охоты.
В древнем песенном фольклоре существуют также фрагментарные данные о покровительнице младенцев в мифологии тюрков-огузов Ал-Анасы или Ал Халасы. Языческие жрецы обращались к ней с песней-заклинанием во время обряда бракосочетания, благославляя молодых на счастливую и долгую жизнь.   
Во всем этом видны яркие отголоски древнетюркской культуры. Они дошли до нас из глубины веков и уходят своими корнями в общетюркское этническое единство.
Многие темы и мотивы мифологии балкарцев и карачаевцев имеют поразительные аналогии в мифологи и эпосе народов Северного Кавказа. Среди них значительно больше персонажей аланских полуязыческих-полухристианских культов, что лишний раз подтверждает мнение исследователей о значительной роли алан в этногенезе балкарцев и карачаевцев. В частности, такие образы карачаево-балкарского фольклора, как Апсаты, Анай, Хардар, Чоппа, Данметтир, Тотур  (Аш-Тотур), Элия, Тепена, Николла, Татартюп соответствуют божествам осетинской мифологии Афсати, Анай, Хоролдар, Цоппa, Донбеттыр, Тутыр, Елиа, Чепена, Николла, Татартуп и т.д.
Кавказские языческие божества также занимают значительное место в мифологии балкарцев и карачаевцев. Это Аймуш, Шибля, Мариям (Байрым), Тха, которые соответствуют Тха, Амышу, Шибле, Мерем в адыгской, грузинской, абхазской мифологии.
В языческом пантеоне балкарцев и карачаевцев имеется ряд покровителей, не известных соседним народам: это Дауле, Голлу, Байчы, Эрирей, Долай, Инай, Ажам, Сюлемен, Гери-Гери, Химикки, Юй Иеси, Дебет, Тымбыл, Маккуруш, Сандрак и т.д. О большинстве из них божеств народ сложил песни, которые нередко сопровождались обрядовой хореографией и прославляли сверхъестественную силу богов, их могущество, а также содержали просьбы о покровительстве, благополучии и т.д.
Многие образы карачаево-балкарской мифологии характеризуются переходными чертами и по своей генетической природе синтетичны. С проникновением христианства на Северный Кавказ некоторые древние языческие божества персонифицировались в образах христианскиx святых. Так, библейский Илья-пророк (Элия) воплощает в себе функции божества грома и молнии, в покровительнице материнства Мариам (или Байрым) нетрудно узнать святую деву Марию, а в полифункциональном божестве Тотур - святого Федора. То же самое можно копать о Николла (Николай угодник), Геургю (святой Георгий), чьи имена сохранились не только в религиозных верованиях  народа, но и в названиях дней  недели, и топонимике. Как видно, в основе карачаево-балкарской мифологии - особенности аланских верований. В песенном эпосе нашего народа сравнительно полно сохранилась смыслонесущая особенность, культовая приуроченность и хореография этих обрядовых песен, созданных различными народами на протяжении многих веков.
Покровителями земли, урожая и изобилия в древних верованиях были Дауле, Перекет, Хардар, Голлу и Эрирей. Считали, что от Дауле зависела судьба всего растительного мира, землетрясения и смена времён года. Как и Тейри, он был наделён космическими масштабами верховного бога и выступал хозяином не только земли, но и неба, то есть божество земли Дауле был вездесущий.
Языческим покровителем изобилия и богатства, как и у других тюркоязычных народов, иногда выступает Перекет. В народе до наших дней сохранилась формула-заклинание "Бу Перекетни хакъына" - "Клянусь этим Перекетом". Позже это слово стало символом изобилия. Наиболее попоулярным божеством урожая был Голлу. В прошлом балкарцы устраивали в честь него ранней весной аграрные ритуальные празднества с песнями и хороводами. "Голлу" в своём архаичном оформлении имел ярко выраженные черты аграрного праздника, который посвящался мифологическому покровителю урожая и отражал общинный способ земледелия. Нет сомнения, что в языческой древности причиной возникновения этого праздника послужило коллективное стремление людей получить богатый урожай. В приуроченной к обряду песне всячески старались воспеть щедрость, красоту, ум, красноречие божества. Он наделяется антропоморфными черами доброго белобородого старца с зоркими глазами, в золотистой шубе. В одной руке он держит посох, в другой - отборное зерно. Исключительный интерес представляет хореография танца "Голлу" главный исполнитель которого тёречи, т.е. старший, с полной чашей бузы обращается к божеству с просьбой о богатом урожае. Собравшиеся в хоровод повторяли слова восхваления божеству.  Ритуальный  церемониал начинался с того, что тёречи исполнял на популярном народном инструменте сыбызгы (дудке) мелодию, которая извещала о начале обряда. По первому звуку дудки участники, взявшись за руки, становились в большой круг и начинали движение пляски и пение (Ойра, Голлу, Ойра, Голлу). Это был массовый танец-хоровод, продолжавшийся целую неделю. Календарному характеру обряда явно придавалось магическое назначение. Позже "Голлу" трансформируется, утрачивает связь с аграрным обрядом и превращается в свадебную песню-пляску.
Хардара представляли в образе златошерстого барана. К нему обращались с просьбой о хорошем урожае в ритуале "Сабантой", когда устраивали праздник первой борозды. Это происходило весной. Тамада брал чашу, наполненную бузой, и произносил слова-заклинания, обращенные к Хардару; в них звучала просьба об обильном урожае.
Наиболее распространенным персонажем аграрного культа и в Балкарии, и в Карачае был Эрирей. Песни в честь него пели на поле во время сева, и на гумне, во время обмолота зерна. Люди, обращаясь к своему покровителю, клялись хорошо обрабатывать поле, вовремя орошать его, лишь бы Эрирей дал осенью обильный урожай. Приуроченную обрядовую трудовую песню в честь этого божества исполняли в основном поздней осенью, сидя на быках на специальной площадке, во время обмолота зерна. Песня должна магически содействовать облегчению труда и воздействовать на объект труда.
В языческой мифологии карачаевцев и балкарцев были покровители разных видов скота - Долай - крупного рогатого скота, Аймуш - овец, Маккуруш - покровитель коз. Песня о Долае, несомненно, возникла в пастушьей среде - об этом свидетельствует и ее содержание и приуроченность: песню исполняли в процессе сбивания масла.
В народной памяти сохранились песни, наигрыши и легенды, посвященные Аймушу - зооморфному существу в образе золоторогого барана со снежно-белой шерстью. Согласно мифологическим воззрениям, он ходит впереди стада и охраняет его от "нечистой силы". Но постепенно "время стерло из народной памяти основные религиозно-мифологические атрибуты, связанные с именем этого божества", и позже Аймуш изображается белобородым старцем со свирелью в руках, который дает разные наставления пастухам.
Мифологического покровителя коз Маккуруша люди представляли в образе огромного белого козла с острыми рогами. От его воли зависели приплод и сохранность стада.
Восхваляя покровителей шерстяных и ткацких изделий Инай (Онай, Анай), строго соблюдали соответствие ритма напева ритму труда. "Утилитарной же функцией песни чесальщиц шерсти является эмоциональное облегчение однообразной работы и предрекание изготовляемым из расчесанной шерсти вещам стать счастливыми".
Покровителями грома и молнии в мифологии балкаро-карачаевцев были Чоппа, Шибля и Элия. Первоначально, обращаясь к божеству Чоппа, люди совершали круговой танец вокруг убитого молнией. Позже божество обретает и другие функции и становится полифункциональным. В период затмения Солнца или Луны их пытались "спасти" от чудовища Джелмауза и обращались с мольбой о помощи к Тейри и Чоппа. Ритуалы, связанные с почитанием божеств грома и молнии, у балкарцев и карачаевцев сопровождались, как и у многих народов мира, жертвоприношениями козы. К Чоппа часто обращались с просьбой о ниспослании дождя. Потому мнение, согласно которому связанные с ритуалами жертвоприношения козы отражают древнейший символ  плодородия, нам кажется приемлемым. "По преданию, нарты, когда кого-нибудь поражала молния, пели всегда какую-то песню "Чоппа", - писал в прошлом веке просветител С. Урусбиев. "Так, на правой стороне реки Джилги ещё не так давно существовал каменный домик. Против этого святилища на правой стороне Чегема была ровная площадка. На ней пели песню "Чоппа", откуда и называется местечко Чоппа чела (чоппачыла) ("Люди, поющие песню "Чоппа"). Ту  же песню Чоппа поют, когда человека молнией поражает",- подтверждали в прошлом веке русские ученые В. Миллер и М. Ковалевский.
Шибля - покровитель, живущий на небе и ниспосылающий на землю гром и молнии. Он оберегает людей от воздействия злых сил, от беды. Данных о его внешнем облике (как и об облике Чоппа) не сохранилось. Известно лишь, что одна сторона его лица - Солнце. а другая - Луна, а сверкание молнии вызвано его дыханием.
Наиболее поздний в мифологии балкарцев и карачаевцев - образ божества Элия. Связанные с его именем легенды и песни сохранились в народной памяти лучше других. В 1807 году Ю. Клаппрот писал, в частности: "Они (балкарцы - X. М.) утверждают, что он (Элия) часто является на вершине самой высокой горы; они приносят ему с пением и танцами в жертву ягнят, молоко, масло, сыр и пиво". Элию представляли в образе благообразного белобородого старца, летящего над облаками и мечущего молнии движением пальца. Особо почитаем Элия богатырями-нартами и дружен с ними: он помогает им не сбиться с пути ночью, а также одолеть сильных и многочисленных врагов. В стране нартов его ждут с хмельными напитками и обильным угощением.
Все эти покровители сосуществовали в мифологии балкарцев и карачаевцев, а имена Шибля и Элия стали синонимами, обозначающими молнию.
В мифологии балкарцев и карачаевцев сохранился ряд песен, преданий и легенд, связанных с охотничьей жизнью и охотничьими повериями. У охотников были свой табуированный язык, которому придавалось особое значение как одному из магических средств обеспечения успеха. Когда-то покровителя охотников Апсаты представляли зооморфным существом. Но постепенно представления о его внешности трансформируются, божество очеловечивается - это уже белобородый старец. Он не только охранял дичь от истребления охотниками, но и обладал магическими свойствами - мог лечить раны у туров, оленей, коз и т.д. Согласно мифу именно Апсаты научил людей делать айран, тем самым значительно сократив истребление диких животных. Миф об Апсаты и егo могуществе лег в основу знаменитой песни о безжалостном охотнике Бийнегере.
"По древним представлениям (тюрков), царь любого вида животных обязательно должен был быть белым". Видимо, балкарцы и карачаевцы унаследовали культ этого цвета из тюркской этнокультурной среды: яркий белый цвет значительно преобладает во внешности зооморфных и антропоморфных божеств таких, как Элия, Апсаты, Хардар, Фатимат, Голлу, Аймуш и т.д. Интересно отметить, что в охотничьей среде почитали и остерегались животных белой масти. "По преданию, балкарские старики, бывалые охотники, стреляли семь раз в белого тура и ни разу не попадали". Следы охотничьей мифологии относительно хорошо сохранились в песнях охотников на зубра и на медведя. Если раньше эти песни имели приуроченный характер и сопровождали выход охотников на промысел, то в дошедшем до нас варианте они представляют сюжетную ситуацию подготовки к охоте и добычи зверя. В Чегемском ущелье Балкарии зафиксировано поклонение охотников Аш-Тотуру, который, очевидно, восходит к общекавказскому Тотуру, почитаемому ингушами, чеченцами и осетинами как покровитель волка:
Повсеместная охота на зверей побуждала людей искать тайну охотничьего промысла и способствовала возникновению профессионального магического обряда - ритуального охотничьего танца, который сопровождался подражанием рыку зверя, или  же песни-заговора, выполняющего охотничью трудовую функцию, песни-заклинания божества охоты и лесных зверей. В охотничьей мифологии балкарцев и карачаевцев нередко упоминается о любовной связи богини Фатимы с охотникои Тегеем.
И в мифологии, и в фольклоре сохранились воспоминания о том, как высоко почитали в прошлом предки балкаро-карачаевцев огонь. Священным считался очаг, где горел огонь и вокруг которого собиралась семья "Неугасимый огонь в очаге, по представлениям балкарцев, означал вечность семьи. Поэтому огонь в очаге старались поддерживать". Атрибутом мифологического мышления является похищение в богатырском нартском эпосе огня Сосуруком у чудовища эмегена. Божественное происхождение - характерная особенность некоторых мифологических персонажей фольклора балкарцев и карачаевцев. Мать нартского рода Сатанай родилась от Солнца и Луны, а тамада нартского народа Дебет - сын Неба и Земли. Сердце же у него было из огня. Обряды "Тейри той", "Сабан той" и "Тепена" так  же были связаны с огнем. По сей день как злейшее проклятие звучат слова "Отунг ёчюллюк!" ("Погаснуть твоему огню!"). "Огонь в очаге должен гореть все время и потухший огонь не может быть зажжен снова с помощью огня, взятого у чужого двора. Надочажная цепь у балкарце как и у осетин, считалась величайшей святыней семьи, играла важную роль в свадебном ритуале. Если кто-то осмеливался  выкинуть цепь, его неминуемо ожидала месть. Продать цепь также считалось большим позором".
Балкарцы и карачаевцы, долго оставаясь язычниками поклонялись различным камням и деревьям. Как указывали некоторые авторы, в Большой Балкарии вплоть до конца ХIХ века поклонялись дереву Раубазы-Терек, а в Большом Карачае - сосне Джангыз-Терек. В прошлом вокруг нее карачаевцы устраивали обряд "Чоппа", который сопровождался хороводной песней, воспевающей божественную силу этой сосны.
Жители Чегемского ущелья Балкарии (аулы Уллу-Эль, Булунгу и Думала) почитали священные камни Байрым-Таш и Аштотур-Таш. Им обязаны были поклоняться все карачаевцы и балкарцы, приехавшие похитить или случайно оказавшиеся в Чегеме. Подобные священные камни под названием "Чоппаны-Ташы", "Къарачайны къадау ташы", "Байрым-Таш" и т.д.
Интереснейшие легенды и песни связаны с камнями Байрым-Таш и Аштотур-Таш. Байрым или Мариям - довольно распространенный персонаж в мифологии балкарцев и карачаевцев. В сознании полуязычников-полухристиан происходит переосмысление образа святой Марии, которая превращается в богиню материнства. Из мифологии ее образ переходит в фольклор. В Чегемском обществе считали, что Мариам похоронена под Байрым-Таш и дух ее покоится под этим камнем. В 1884 г. известные русские ученые В.Миллер и М.Ковалевский писали:"Заметим, что в Балкарии так же много следов древнeгo христианства. Есть и камень Байрым (осет. Мариам), некогда святилище Богородицы, которому женщины до сих пор приносят жертвы". Как выяснилось позже, священные камни, носящие ее имя, были почти во всех старых селах Балкарии и Карачая.
Божество пожара, огня и ветра Ажам в основном живёт в лесу. Внешне он близок к Агач Киши (Лесному Человеку), но тело его как бы объято пламенем. Как и Лесной Человек, он огромного роста, покрыт шерстью, топор на поясе служит основным оружием его защиты и нападения. Ажам имеет и уязвимое место: это поясница. Людям он не показывается, а когда проходит мимо них, слышен только его свист.
Мифология в целом, как и весь фольклор балкарцев и карачаевцев, была связана с традиционными ритуалами. К ним относятся ритуалы "Тепена" и "Сандракъ", которые сопровождались песнями и танцами. Обряд "Тепена" ("Чепена") был известен и ближайшим соседям балкарцев - осетинам, что дает нам основание предполагать вероятность его возникновения в среде алан - общих предков балкарцев, карачаевцев и осетин. В древности этот обряд относился к числу свадебных и был приурочен к выходу невесты  из родительского дома. Невесту водили вокруг горящего очага, при этом она вместе с другими исполняла песню-танец "Тепена". Осетинская "коллективная обрядовая пляска "Чепена", сопровождающаяся одновременной хороводной песней", очень близка к балкаро-карачаевской "Тепена" не только по характеру предназначенной ей бытовой роли, но и по мелодии.
"Сандрак" известен как популярнейший в Балкарии и Карачае танец, сопровождающийся песней; его исполняли обычно пастухи в ночное время отдыха и на свадьбах. В древности, очевидно, он был приурочен к обряду поклонения людей божеству Сандрак, конкретный образ и функции которого в настоящее время утрачены.
Мифологическую основу имеют песня и наигрыш, исполняемые при поиске тела человека, утонувшего в реке. Люди глубоко верили, что наигрыш или сопровождаемая наигрышем песня помогает найти утопленника, ибо они должны иметь божество воды. Покровителями воды в карачаево-балкарской мифологии были Данметтир и Сюлемен. Их называют Суу Анасы, т.е. Матерь воды. Божество Данметтир, на наш взгляд, восходит к покровителю воды в мифологии алан Донбыттыру, а Сюлемен - не что иное, как превращение библейского пророка Соломона в мифологического покровителя водной стихии. Согласно народным поверьям, внешне они напоминают женщин с длинными светлыми волосами и живут на дне рек, озер и водоемов. Покровительницей морей считали Тенгиз Тейри. Как и другие покровители подводного мира, она наделена антропоморфными чертами. Это - богиня, которая живёт на морском дне. Богиня могла выходить на сушу, обернуться женщиной и похитить понравившуюся девушку, чтобы подчинить ее себе. Так она и поступила с героиней нартского эпоса Сатаней.
Вообще в анимистических верованиях балкарцев и карачаевцев большое количество женских божеств, культ которых, очевидно, объясняется господствовавшим некогда матриархатом. Это Жукъу Анасы (Мать сна) -Чомпараш, Кюл Анасы (Мать золы) - покровительница очага, Кёме Анасы (Мать кори), Эмина Анасы (Maть холеры), Азмыч - страшно уродливая женщина, искусно умеющая говорить проклятия. Нетрудно догадаться, что слово "ана" - "мать" - здесь употребляется в значении "покровительница". Возможно, в прошлом каждая их этих покровительниц имела имя, но со временем оно изчезло из памяти людей.
В древности карачаевцы и балкарцы поклонялись ветру. К покровителям ветра Гери-Гери и Химикки обращались при веянии зерна, а также в перио долгих и сильных ветров с просьбой умерить их силу. По народным поверьям у покровителей ветра были веники, на которых они быстро взлетали на облака и направляли ветер в любую сторону.
В прошлом балкарцы и карачаевцы почитали различных птиц, зверей, животных: черного ворона - къара къаргъа, белую олениху - акъ марал, черную лису - къаpa тюлкю, а также барана и быка. "Среди почитаемых домашних животных на одном из первых мест стоит баран". Мы уже говорили, что некоторые божества в языческой мифологии карачаевцев и балкарцев имеют облик барана. Так, знаменитый охотник Боташ вынужден был покинуть Большую Балкарию из-за того, что случайным выстрелом из лука убил барана, которому поклонялись люди. Позже, преследуя белую маралиху в горах Баксана, ушел далеко от родных мест и открыл еще не заселённые людьми верховья Кубани.
Согласно народным воззрениям, Черная лиса обладала свойствами оберега, а обладатель ее шкуры мог быть огражден от всяких бед. Нельзя было стрелять в белую маралиху - это   могло принести несчастье охотнику. Молоко  же ее считалось лечебным средством, помогавшим от неизлечимых болезней.
Магические функции и семиотический знак обилия, плодородия и урожая придавали в прошлом карачаевцы жертвенной козе при исполнении обряда "Чоппа".
В мифологии балкарцев и карачаевцев остались следы солярных, лунарных и астральных мифов. Согласно народным повериям звезды - это истоки, летящие из камина верховного бога Тейри, Солнце - муж, а Луна - жена. В новолуние люди обращали свои взоры на небо просили Луну помочь исполнению их мечты. Считалось, что бог Солнца (Кюн Тейри) сильнее и могущественнее бога Луны (Ай Тейри). О Венере (Чолпан) рассказывали, что эта звезда продала свою мать за золотую шубу: яркое сияние этой звезды воспринималось в народе как блеск этой шубы. Пятна на Луне объясняли тем, что на нее взлетел со своим конем и собакой один из герое богатырского нартского эпоса - Гиляхсыртан Злоязычный. Балкарцы и карачаевцы считали, что затменте солнца и луны происходит из-за того, что их пытается проглотить чудовище - дракон Желмаууз. Люди стреляли в небо, били в тазы, кричали, разводили костры, чтобы отогнать Желмаууза прочь и разбудить небесных сторожей.
Тералогические мифы оставили заметный след в воззрениях народа. В качестве злых духов выступают Байчы, Бастырыкъгъан, Азмыч и мифические существа, которые могут издавать неприятные звуки. Когда человек одинок, Байчы громко кричит, называя его имя голосом близкого тому человека. Но откликаться нельзя, так как, по народным поверьям, можно остаться заикой. "В присутствии ребенка взрослые избегали разговоров о злом духе Байчы и никогда не пугали его именем детей". "Старики, знатоки старины, уверяют, что Байчы действует преимущественно ночью, зовет человека по имени, и если кто-либо по неосторожности отзовется, тот теряет силу, полностью подчиняется воле Байчы и становится eго жертвой".
Защитником маленьких детей, духом добра был "патрон повсеместно почитаемый Тымбыл". Покровитель домашнего очага и семьи в целом - Юй Иеси (букв.: домовой) представлялся в образе необыкновенно высокой  женщины с длинными волосами. Согласно традиционному ритуалу ей должны были оставлять долю из приготовленной пищи, в противном случае она могла разгневаться и бить посуду, пугать детей и т.п.
В прошлом балкарцы и карачаевцы почитали различные святилища, остерегались бед и несчастий, которые могут постигнуть святотатца. В Верхней Балкарии и Чегеме были специальные рощи и места, где устраивали обряды "Голлу", "Чоппа", "Элия" и т.д.- таковы Ач Элия Урган, Чоппачыла, Уллу Тотур и т.д. В Большом Карачае ритуальные трапезы устраивали вокруг камня, Чоппа-Таш и у священных деревьев, церквей. Особо почитали чуана (бывшие христианские храмы) весной, когда народ выходил на праздник первой борозды. Тамада обряда (тёречи), исполняющий функции жреца, выходил к горящему костру и, обращаясь к божествам Чоппа, Голлу, Хардар, Перекет, Тейри просил о ниспослании богатого урожая и изобилии нив. "В Балкарии (в Терской обл.) в кургане Хусанты, по преданию, есть помещение с семью окаменевшими девами. Одна из них с ребёнком на руках... Женщины приносили окаменевшим девам пожертвования: молоко, лепешки и ягнят. И в настоящее время курган Хусанты считается священным и неприкосновенным",- писал Г.Ф. Чурсин.
В народной памяти остались отголоски имевшего некогда место у балкарцев и карачаевцев фалического культа. Так, общинники Чегемского ущелья, как правило, спаривали овец и коз у подножья скалы Гильдор. Покровитель коз Маккуруш отличался сверхъестественной половой активностью.
Различные виды магии и заговора нередко сопровождались песней или формулами-заклинаниями. Будучи теснейшим образом связаны с мифом, они составляли его неотъемлемую часть и применялись в самых различных случаях и ситуациях. Заговоры в карачаево-балкарской мифологии произносились особым табуированным архаическим языком, им приписывалась магическая сила, способствующая исполнению желаний.
Если животное не возвращалось с пастбища или не могли его найти, брали ножницы и в сопровождении песни-заговора связывали их веревкой - считалось, что таким образом будет обезврежено животное от волчьей пасти, что соответствовало апотропеи - предупредительной магии. По целевой направленности, предназначенной функции и степени сложности балкаро-карачаевские мифы имели обряды знахарства - лечебной магии, вербальной магии - магии слова, мантики - гадальной магии и т.д., на подробной классификации которых мы не можем остановиться. В свадебном обряде "Тепена", когда невеста покидала отчий дом, ее осыпали зерном, чтобы её не покидало изобилие, что соответствовало магии плодородия или контагиозной магии.
Наиболее распространены были заговоры змеи, волка, луны. Так, существовало поверье, что если гонятся друг за другом три змеи, то ползущая впереди обладает волшебным амулетом (жилан минчакъ), а две другие хотят у неё отнять его. Было также поверье, что если амулетом завладеет человек, то змеи будут почитать его и никогда не тронут. При встрече со змеей ее не убивали, а заговаривали песней:

Ветреную плеть возьми, змея,
Ветреную бурку надень, змея,
На ветреного коня сядь, змея,
На земле в дыру уползи, змея!

Апотропическими предметами у балкаро-карачаевцев были различные железные изделия: ножницы, ножи, гвозди и брусок. Г.Ф. Чурсин писал, что "карачаевщ для отогнания злых духов к люльке привешивают иногда когти волка и рыси". "В какой-то период своей истории все цивилизованные народы мира прошли через подобную стадию интеллектуального развития",- подчеркивал Дж.Дж. Фрезер.
Созданная в глубокой древности и пронесенная через века песенная культура отразила не только древнее мышление, образ жизни и мировоззрение балкарцев и карачаевцев. В ней наиболее полно и весомо отразились характер и эстетика творческого мышления этих народов. Ибо, являясь словесной первобытной культурой, миф выражает мироощущение и миропонимание эпохи его создания. Мы уже говорили, что в основе мифологии балкарцев и карачаевцев лежит синтез древнетюркског, аланского и общекавказского компонентов. Богата и разнообразна культура древних племен - предков балкарцев и карачаевцев. Она и явилась источником формирования мифологии этого народа. Хотя столетия и наложили заметный отпечаток на ее эволюцию, мифология этих народов сохранила следы глубокого архаизма и донесла до нас религиозно-мифологические представления и древнее мышление народа в относительной полноте и разнообразии форм. Некоторые ее сюжеты послужили основой для создания замечательных песенных творений народа. Созданные мифотворчеством народа культовые образы во многом представляли культурных героев, деятельность которых была неразрывно связана с жизнью людей.

(Фольклор народов Карачаево-Черкесии. Жанр и образ. Сб-к науч. трудов. Черкесск, 1988г.).