Так и живём

Часть 1. Антология.

- Сейчас мы говорим о двух новых книгах. Это антология балкарской прозы "Здравствуй, незнакомый!" и "Мы жили рядышком с Граалем". Мне показалось странным, что всё твоё внимание приковано к антологии. Ведь вторая книга, "Грааль", - это твоё собственное творение, тогда как антология - это сборник чужих произведений. Кстати, сколько времени ушло на её создание?

- Год. Причём легко и с удовольствием. Многие тогда говорили о "неподъёмности" этой затеи. А сейчас, когда дело сделано, мне наверное, тоже надо было бы пожаловаться на жизнь или рассказать о трудностях, но не могу. Всё что помню - это удовольствие от своего труда. Можно сравнить это с актёрской работой, с процессом вхождения в роль.

- Стало быть, идея создания антологии персонально твоя.

- Я бы сказал так. У нас ничего подобного нет на русском языке. А для того, чтобы двигаться вперёд, нужно иметь возможность увидеть и оценить то, что уже сделано. Вот перед тобой антология. Смотри, читай, думай, делай выводы. Кто-то с твоей точки зрения хорош, кто-то не очень. Но в любом случае это примерно то, что мы имеем на сегодняшний день. Неважно, хорошо это или плохо. Мы имеем то, что имеем. Отдельные произведения можно назвать высшим пилотажем, другие - как очень сильные, третьи - как средний уровень и так далее.
Всё это - наш литературный багаж, отталкиваясь от которого мы будем развиваться дальше.

- Не секрет, что литераторы - народ своеобразный. Как удалось поладить со столькими разными людьми?

- Я думаю, что если каждый человек на нашей планете решит стать литератором, то никакой катастрофы не будет. Только представь себе эту картину - несколько миллиардов писателей и поэтов. И никаких проблем! Сегодняшний мир таков, что у каждого из них будет возможность высказаться. При этом, как ни странно, у каждого будет свой читатель.
А что мы имеем в реальности, если спуститься на нашу почву? Десяток - другой литераторов, которые никак не могут между собой договориться. Антология наглядно показывает, что все они могут уместиться под одной обложкой, и это, как ни странно, несёт в себе только плюсы.

- Один из "смыслов" антологии - борьба против мелочности, зависти и других особенностей нашей "интеллектуально-творческой элиты"?

- Совершенно верно. Надо было показать, что все мы умещаемся в этой лодке. И сколько бы нас ни было, места хватит абсолютно на всех. И не так уж важно, что все мы с разными политическими или жизненными установками. Не имеет значения возраст и другие "параметры". Главной целью было показать нас как общность. Наше лицо, наш менталитет, нашу особенность. А также посмотреть на себя со стороны, увидеть, какие мы.
Представь себе человека, очень далёкого от нас и нашей культуры. Представь, что он прочитал эту антологию и задай ему вопрос, узнал ли он что-то новое о карачаево-балкарском народе и его культуре. И если он ответит утвердительно, то моя задача как составителя этого сборника выполнена полностью.

- Представим, что ты большой начальник и вот тебе рекомендуют некоего профессионала, первого в своей области, но в то же время человека с непростым характером и крайне неприятного в общении. Взял бы такого на работу ради общей пользы?

- Трудный вопрос. Уже потому, что начальником никогда не был. Даже не знаю, что сказать. Скорее всего, для меня было бы важным понять, не станет ли этот человек своим характером разъедать коллектив. Если уж фантазировать, то давай представим, что я начальник организации, которая строит мост. С этим "трудным" специалистом мы построим объект за один месяц. Без него - за полгода. Казалось бы, что тут думать. Ан нет. Есть проблема. За этот самый месяц наш "профессионал", скорее всего, выпьет кровь из меня и моих рабочих. Нет, лучше строить полгода, но без нервотрёпки.

- А если бы этот профессионал оказался бы вполне нормальным человеком, а у тебя к нему личная неприязнь, и только от тебя зависит, возьмут его на работу или нет?

- Я прекрасно понимаю, о чём ты меня спрашиваешь. Ты так осторожно пытаешься выяснить моё отношения к "собратьям по цеху", представленным в антологии. Это наше общее дело, и ради этого всё личное должно отступать на второй план. Даже если речь идёт о твоём враге. Конечно, у меня своё отношение к каждому. Но ты не увидишь этого на страницах сборника. Все представлены в равной степени.

- Можно отметить, что данная антология - первая не только в том смысле, о котором уже говорилось. В ней также я вижу пример того, что личное уходит на второй план. А некое "общественное", соответственно, выходит на первый. Это само по себе радует. Осмелюсь предположить, что главное достоинство этого сборника состоит в том, что его автор-составитель смог оторваться от принятых сегодня традиций литературных "междусобойчиков".

- Наши обиды - это наша слабость. Если я начну собирать авторов исключительно на свой вкус, то картина не будет полной и цельной. А ведь главной задачей было дать именно "общий план". Что до врагов, то их у меня нет. Хотя как и у всякого живого человека есть определённые предпочтения. Думаю, что есть нечто более высшее, чем наши личные недомолвки и трения. А главная причина, из-за которой люди размениваются на мелочёвку - это мелкие по своей сути амбиции. Вся беда от того, что люди не ставят перед собой больших задач. Скажем, создать антологию я считаю большой задачей. И если кто-то поставит за цель развить это начинание, скажем, создать сборник сказок, то у него просто времени не будет на мелкие дрязги.
Существует также проблема "отцов и детей", тема разных поколений в литературе. Дело в том, что каждое новое поколение литераторов считает себя безгрешным, хотя, как мы знаем, это не так. Следующее поколение найдёт и у нас целый перечень недостатков. Думаю, что моё поколение - самое подходящее для выполнения одной очень важной задачи: простить "отцов" (если они в чём-то, на наш взгляд, виноваты) и начинать всё с чистого листа. И сделать это надо для собственного блага, чтобы потом уже нас не теребило следующее за нами поколение, когда мы будем в могилах.

- Ты сравнивал как-то в разговоре создание антологии со строительством храма. Любопытный поворот, скажу прямо.

- Речь идёт о понятии "сопричастность". Главное в строительстве храма, как я думаю, - это чувство сопричастности, даже если твой вклад размером с одну копейку. Создание антологии - то же самое. Я хотел, чтобы у каждого автора возникло чувство сопричастности. И, как я вижу, нам удалось этого достичь в той или иной степени. И самое главное - теперь есть опыт сотрудничества самых разных людей во имя одной цели.
Правда, и здесь не обошлось без своих заморочек. Дело в том, что чувство радости у некоторых наших литераторов какое-то очень недолговечное. Ну, не нравится им жить в состоянии радости. Казалось бы, вот она - книга, вот оно - твоё имя в ней. Радуйся, человече! Так ведь нет. И здесь найдётся свой килограмм дёгтя. После первой протокольно-положительной реакции на выход антологии всё возвращается на круги своя. В тот самый омут эгоизма и мелочности. Претензии могут быть самыми разными. Например, рассказ (по мнению автора) дан не на той странице. Или упущены какие-то факты из биографии.

- Всё та же песня. Всё тот же стиль. Когда угодить невозможно по определению.

- Это жизненная позиция. Многие авторы просто по-человечески радуются появлению этой книги. Я тоже этому факту бесконечно рад. А есть и недовольные, причём в 99 процентах случаев претензии просто напросто несущественны. Ну, скажем, они имеют право на своё мнение. Немного удивляет другое. Это когда никакой (говорим об авторах) реакции. Просто никакой.

- В моём понимании это наша особая национальная черта. Назовём её (условно) словом инертность.

- Инертность? Да. Более того, откуда-то злоба взялась. Самая настоящая злоба. Например, говорят о каких-то "блатных детях", представленных в антологии. Не знаю, о ком разговор. Может быть о девочке, которая растёт без отца? Или о юноше, который погиб в 1928-м?

- В чём особенность этой антологии, или, скажем, какая из её особенностей может вызвать неадекватную реакцию?

- У многих вызвает негативную реакцию то, что книга построена не по тем канонам, к которым они привыкли. Да, книга построена неординарно, "несистемно". Наверное, не так, как сделали бы они. Антология действительно собрана по совсем иным схемам, нежели то, к чему мы привыкли. Обычно подобные сборники собираются из устоявшихся, "забронзовевших" авторов и их произведений. Поэтому некоторых "смущает" соседство с непрофессионалами и начинающими литераторами.
Однако в искусстве есть много примеров, когда непрофессионалы добивались гораздо больших успехов, чем "признанные мастера". Так часто бывает, например, в кинематографе.
Есть некая система: рождение, детский сад, школа, пионерлагерь, комсомол, ВУЗ, армия и т.д. Соответственно, есть и "люди системы". И не не дай Бог поменять что-то в привычном распорядке. "Матрица" начинает возмущаться. И с таким положением вещей придётся, как я думаю, смириться. Поскольку в течение всей фиксированной истории человечества не было ни одного дня, когда положение вещей было бы иным.

Часть 2. О литературе, и искусстве и философии

- Задам странный вопрос. Вы, Борис Чипчиков, считаете себя литератором? Я вот, к примеру, не считаю себя журналистом.

- И слава Богу, что не считаешь. Возможно, здесь мы думаем одинаково. Потому что я себя вообще никем не считаю. Можно сказать, что я - никто.

- Нужны пояснения.

- Понимаешь ли, какая штука, если мне на выбор предложат две альтернативы, - спиться или стать профессионалом, то я предпочту спиться. А всё потому, что я так устроен. Профессионализм разрушил бы меня больше, чем алкоголизм и все остальные пороки вместе взятые. Профессионализм - это слово, которого я больше всего на свете боюсь. Он просто напросто смертелен для меня.

- Недавно мы были свидетелями больших московских разборок в Союзе кинематографистов. Мне одно непонятно, - а зачем он нужен, этот "СК"? Если ты режиссёр, снимай себе фильмы да и радуйся жизни. Я это к тому, что нечто подобное время от времени происходит в Союзе писателей. Хотел узнать твоё мнение об этом.

- Такие разборки случаются, когда талант закончился и снимать (или писать) уже нечего. Или когда люди уже давно не в искусстве, а вмире бизнеса. Ты посмотри, кто там устраивает эти баталии. "Бедные художники"? Нет. Владельцы роскошных вилл, пароходов и т.п. Когда-то они были режиссёрами. Многие перебивались с хлеба на воду, но всё же творили. Теперь в большинстве своём это обеспеченные, зажиревшие люди. И от всех этих разборок просто таки разит запахом золотого тельца. С привычной, правда, примесью тщеславия, самодурства и эгоизма. Разговор не о кино, во всяком случае.
А моё членство в Союзе писателей никаким образом меня не стесняет. Мне положена стипендия 400 рублей, которые я прихожу и с величайшим удовольствием забираю. Всё остальное меня не касается.

- Некоторые считают тебя философом.

- Не задумывался об этом. Может, иногда меня и "заносит" в эту сферу и я как-бы подпадаю под это определение. Но это не специально. В любом случае, мне не хотелось бы ни к чему привязываться. Живу себе в своё удовольствие. Захотелось что-то написать - написал. Не хочу - не пишу. Вот сейчас с тобой говорю, и отдельные мои измышления могут быть восприняты как некая "философия". Возможно так, а возможно и нет. Какое это имеет значение?

- Насчёт философа можно проверить на месте. Вот, скажем, если у тебя сегодня в кармане десять рублей, ты будешь спокойно спать? В смысле, как насчёт дня завтрашнего?

- У меня и меньше бывает в кармане, а сплю очень спокойно. А чего переживать?

Часть 3. О женщинах

- А вот, скажем, приглянулась тебе женщина. Да так приглянулась, что просто смерть. Иными словами, не можешь без неё и дня прожить. И вот говорит она тебе: "Боря, я согласна с тобой жить, но мне, грубо говоря, нужны гарантии. Я бы хотела, чтобы ты больше зарабатывал и стал более ответственным. Твоё неуважительное отношение к деньгам меня настораживает. А твой пофигизм по отношению к хлебу насущному и материальным благам вызывает у меня, мягко говоря, непонимание. Изменись, Боря, а иначе я не смогу с тобой жить". Как в этом случае поступит Борис Чипчиков?

- Нет такой женщины, ради которой я изменил бы свой образ жизни. Видишь ли, есть некий стержень, на котором я держусь. Изменить свой образ жизни - значит разрушить этот стержень. А я без него уже не буду самим собой. Тогда зачем мне вообще жить?
Можно привести тысячи примеров, когда мужчины хоронили себя заживо, пытаясь угодить женщине или подстроиться под её видение мира. Это не мой путь. Надо чётко уяснить, что женщина, которая не понимает этих вещей и пытается тебя прогнуть - не твоя женщина. Добавлю, что эти принципы касаются и всех остальных людей, имеющих ко мне какое-либо отношение. Скажу больше. Это касается даже родителей. То есть любой, кто пытается заставить тебя сделать нечто, что ты отвергаешь всем своим существом, не может быть твоим союзником. Другими словами, я живу так, как хочу я сам.

- Как-то я сказал тебе, что идеальный мужчина в моём понимании - это мужчина-воин. Ты, помнится, не согласился. А сейчас, тем не менее, рассуждаешь вполне "по-воински".

- Слово "воин" мне не очень нравится. Надоела вся эта война. Хотя, суть некоторых моих измышлений, наверное очень близка к этим понятиям. Дело вот в чём. Каждому человеку когда-нибудь в жизни придётся (пусть на короткое время) стать воином. Но так, чтобы пронести воинские понятия через всю свою жизнь, через каждый свой день, - я не согласен. Всё-таки в слове "воин" мне слышится некоторый негатив.

- В детстве мне очень понравился образ герцога Бэкингема из "Трёх мушкетёров". Но в тот момент, когда он сказал, что ради Анны Австрийской готов изменить всему и вся, включая собственную страну, я в нём разочаровался.

- Свои идеи, свои идеалы, свою суть положить ради женщины? Это болезнь, иначе не скажешь. Ведь не с потолка же Дюма привёл этот пример. Он взят из реальной жизни. И я не вижу в этом ничего хорошего. Так нельзя.
С другой стороны, я верю в то, что женщина может довести нас до разбитого корыта, равно как и поднять до небес. Это кому как повезёт. Чистейшая лотерея, которая не зависит от наших интеллектуальных качеств. Бывают такие случаи: одна женщина губит, а другая тебя, полуживого, подбирает. Когда всё плохо, сразу находится какая-нибудь сердобольная. И это, наверное, хорошо. Ведь в сущности так и живём. Сначала умираем, потом воскресаем. И всегда (ну, или почти всегда) рядом женщина.

- Ты говорил о какой-то странной вещи. Что, когда у нас всё хорошо, - мы им неинтересны.

- Это надо понять. Мы ведь считаем, что добившись определённого успеха в работе, помимо всех прочих выгод вызываем интерес у противоположного пола. Соответственно, чем больше твой успех (и чем больше у тебя денег), тем интереснее ты становишься. Это так. Кто бы спорил. Но есть и другая правда. Парадоксальная, как и всё, что связано с женщинами.
Когда ты неблагополучен - ты им интересен ещё больше. Это материнский инстинкт срабатывает. Она тебя с удовольствием выходит и сделает человеком. А потом предъявит счёт, то есть своё право собственности на тебя. Со всеми вытекающими последствиями. Это такая сердобольность по-женски. И неизвестно, что хуже - умереть под забором или всю оставшуюся жизнь платить по счетам.

- В этом случае я бы предпочёл умереть под забором.

- Да и я вот о том же.

Часть 4. "Народная суть"

- Борис, ты применил интересное словосочетание "народная суть". Что это такое?

- На самом деле эти книги - о народе. Своего рода срез. Как говорится, что имеем. Наверное, мы не лучшие в мире. Как и наша литература. Но это то, что есть. Это наш сегодняшний уровень, наше сегодняшнее достижение. Возможно, прозвучит банально, но я за все деньги мира не отказался бы от того, что я - балкарец. Для меня самое важное - знать откуда я расту. Знать свои корни. Это нечто для меня особенное и приятное. В смысле, ощущать принадлежность к своему народу.
Вот мы говорили о тех неприятных сторонах, которые сопровождают жизнь литературного цеха. О мелочности, эгоизме и тому подобных вещах. Я скажу так. Все эти люди (авторы) - моя родня.

- Или, как сказал бы Кайсын, племянники.

- Совершенно верно. Кайсын говорил "племянник", имея в виду "соплеменник".

- Какие три качества своих соплеменников ты выделил бы как основные?

- Это из серии чувственного, что словами не выразишь, но я попытаюсь. Многие помнят 7 марта 1944 года. На следующий день случится трагедия, а сегодня жизнь идёт своим чередом. Неподалёку расположились части Красной Армии. И что делают наивные балкарцы? Да, ты прав, нетрудно догадаться. Они носят солдатам еду и тёплые вещи. Такое поведение наших соплеменников понятно и естественно. Армию любили, считали её своей защитницей. Никто ведь не подозревал, что завтра мир перевернётся. Что этот солдат, с удовольствием уплетающий хычины с айраном, уже через несколько часов будет с винтовкой в руках гнать тебя в неизвестность.
Удивительно другое. Через много лет, в октябре 2005 года (после известных событий) мы опять видим армейские подразделения около наших сёл. И что же? Срабатывает какая-нибудь "фобия", связанная с событиями 1944 года? Ничуть! Как и много лет назад балкарцы снова кормят солдат а многим нашим старшим это что-то напоминает, но они не могут вспомнить, что именно. Не могут, потому что не хотят. Такая вот особенность.
Второй момент - мы очень консервативны. Такой классический незыблемый консерватизм. Многие народы бегут наперегонки со временем, а некоторые даже пытаются его обогнать. Всё это время балкарец стоит на месте и удивляется всей этой мирской суете. А у времени, между тем, есть одна особенность: оно бежит по кругу. И балкарец об этом очень хорошо знает, потому и не напрягается. Ведь в любом случае время опять сравняется с ним. Такое вот наблюдение. Не знаю, хорошо это или плохо.
О третьем нашем национальном качестве говорит один такой случай. В районе Волчьих Ворот, в Долинске, есть родник, который совсем зарос и уже с трудом пробивал себе дорогу. Какой-то балкарец из Хасаньи начал ухаживать за ним: расчистил русло, облагородил всё пространство вокруг. Потом, когда родник ожил и к нему опять начали приходить люди, этот человек пришёл с родственниками и друзьями. Вместе они соорудили небольшой мост. Этого нашему балкарцу показалось мало и он пристроил к мосту ступеньки и перила.
Понятное дело, что это не его родник. И, стало быть, мост тоже не его собственность. Никто ему за эту работу не платил. Неизвестно также, сказал ли ему кто-нибудь слово благодарности. Просто он делал это для собственного удовольствия. Что-то внутри подталкивало его к тому, чтобы совершить этот поступок. Мне думается, что этот человек, сам того не подозревая, начал строить для себя другой мост, по которому он в своё время пройдёт в рай.
И как теперь объяснить, что такое балкарец? Да и нужно ли, если у нас есть такие вот примеры?

Часть 5. "Мы жили рядышком с Граалем".

- О чём эта книга?

- Я не знаю, о чём она. У тебя хотел спросить. Если узнаешь, расскажи как-нибудь.

- Однако в ней очень много литературного материала.

- "Грааль" создавался примерно тридцать лет.

- Уже на презентации к тебе подходили люди со своими комментариями к этой книге. И когда только успели прочитать! Но вот я подумал сейчас о том, как человек тридцать лет создаёт произведение, а тут её "слопали" за пару дней. Не обидно?

- А я вообще и не расчитывал, что кто-то будет это читать. Я создавал это произведение для себя в самом буквальном смысле слова.

- Я вот не могу похвастаться, что прочитал "Грааль". Начал с "Миниатюр". Читаю примерно по одной странице в день.

- Это нормально, если речь идёт о миниатюрах. Дело в том, что написать рассказ и создать миниатюру - абсолютно разные вещи. Во всяком случае, для меня. Рассказ я пишу без черновика, потому что заранее в голове складываются слова, предложения и целые фрагменты. С миниатюрами по-другому. Иногда ради одной строчки я могу "испортить" несколько больших листов.
Неудивительно, что некоторые фразы дают тебе повод для размышлений. Рассказ, как я говорил, пишется быстро, иногда после какого-то события. А вот отдельную фразу надо прожить. То есть в сборнике нет ни одной фразы, которую я бы не прожил. Поэтому они такие "плотные" и концентрированные.

- Скажи о своём любимом произведении.

- Больше всего мне нравится "Здравствуй, незнакомый!".

- Что бы ты определил как самое ценное в своих произведениях?

- Я попытался совместить несовместимое. Думаю, что в чём-то у меня это получилось. Суть в том, что если ты грустишь, ты не сможешь при этом ликовать. Как говорится, или то, или другое. А в "Здравствуй, незнакомый!" и в некоторых других рассказах грусть и восторг идут одновременно. Вот это самое важное. Это когда идёт дождь, но и солнышко тоже светит. Понимаешь, о чём я?

- Понимаю. А ты уверен, что так бывает в реальной жизни, если мы говорим о человеческих чувствах?

- Такие примеры доказывают, что литература - это не совсем жизнь. То же самое можно сказать о музыке, живописи или кино. Речь идёт о тонкой материи. В жизни чаще всего ты или радуешься или грустишь, но сначала ты должен закончить радоваться и потом уже начать грустить. Или, к примеру, второе чувство вытекает из первого. А здесь не так. Оба чувства идут одновременно, независимо друг от друга.
Посредством таких призведений я пишу свой автопортрет. Вот я родился, и никто из шести миллиардов людей меня не знает. Только я знаю себя. И через этот автопортрет я пытаюсь рассказать о своём времени, о своих чувствах, о людях, с которыми мне довелось встретиться.

- Насколько я понимаю, книгу издал "Эльбрусоид".

- Это очень интересная история. Пока я собирал антологию, люди из Москвы, которых я в глаза не видел, создавали "Грааль". Я удивлялся, размышлял о том, что у этих людей, из "Эльбрусоида", должно быть, много других проблем, а они занимаются моими делами. И как только они обо мне вспомнили, в этом Содоме и Гоморре?

- Содом и Гоморра. Это ты так о Москве?

- Да.

- Не буду комментировать, чтобы не испортить впечатление. Разве что раньше кто-то называл Москву Албанией с неоновой подсветкой.

- Собрать такую книгу (говорим о "Граале") - колоссальный труд. Плюс ещё деньги. В моём понимании это космическая сумма. Что я могу сказать по этому поводу? У меня просто нет слов. Я ведь ничего не потратил на "Грааль". Сейчас, в наше время, я всю эту историю воспринимаю как нечто фантастическое.
Спасибо всем огромное. Не знаю, смогу ли я это им вернуть. Получается, что пока я делал книгу для своего народа, мой народ делал другую книгу для меня. Улыбка судьбы. Удивительно. И ещё более удивительно, что обе книги вышли одновременно. Словно сам Всевышний говорит мне: "Делай для других, и тебе это вернётся. Живи для людей, и люди будут жить для тебя".

Часть 6. Главная цель

- Надо сказать, Борис, ты сделал хорошее дело. И за это тебе спасибо. Спасибо и тем, кто тебя поддержал. Ты вот сравнивал свою последнюю работу со строительством храма. А как бы ты определил свою главную цель?

- Мы все вместе, в одной лодке. И даже эта скромная антология является лишним тому подтверждением. Мы, конечно же, можем обижаться за что-то на поколение наших отцов. Им, в свою очередь, есть за что обижаться на нас. Мы можем обижаться друг на друга. А такие вот книги, в моём понимании, - это акт примирения и прощения. Когда мы прощаем друг друга, и начинаем следующий этап развития с чистого листа. Думаю понятно, что речь идёт не только о литературе.

Беседу вёл Ильяс Теппеев