Коллекционер древностей

Карачево-балкарский народ в годы переселения лишился многого. Прервалась связь поколений, без которой очень трудно сохранить преемственность в культуре и традициях. Одной из невосполнимых потерь стала почти полная утрата домашней утвари, всего того, с чем повседневно соприкасается человек. Сейчас мы с трудом находим лишь отдельные экземпляры того, чем пользовались наши предки. В Азии было немало красивой посуды и почти все, что переселенцы чудом смогли вывезти с собой, осталось там, взамен приобретались современные глиняные и стеклянные тарелки, кружки...

По возвращению на Кавказ, за каких-то полгода, балкарцы должны были обзавестись новым жильем, кому-то пришлось разбирать свои старые дома. Строительным материалом послужили руины полуразрушенных строений. За полторы десятилетия был нарушен, казалось бы, раз и навсегда устоявшийся жизненный уклад.

Годы идут, и со временем становится все труднее восстанавливать утерянное, а так хочется в точности воссоздать балкарское жилище. Чем пользовались наши предки в быту, из чего изготавливалась посуда, как и где употреблялся тот или иной предмет утвари, который мы изредка встречаем в частных коллекциях или у кого-то дома? Какие мастера здесь жили, что они умели делать сами, а что завозилось к нам извне? С каждым годом найти ответы на эти вопросы становиться все сложнее... Так мы теряем и забываем свою историю, культуру и богатое наследие народно-прикладного искусства.

Наверняка, житель Терскола Абдул-Керим Ольмезов в двенадцатилетнем возрасте не осознавал важность своей первой находки, но она положила начало страстному увлечению, которому вот уже 40 лет. За эти годы Ольмезов собрал со всей округи массу предметов быта балкарцев. Сейчас его коллекция, включающая в себя практически все - от ложки до кийиза (войлочные ковры) - насчитывает уже несколько сотен экземпляров. К сожалению, хранить это богатство Абдул-Кериму уже негде. Пришлось все собранное определить в сарайчике недалеко от дома. Да и это строение, как выяснилось в разговоре, чужое: «Раньше эти клочки земли нам раздали под гаражи, а теперь велели вернуть обратно, - рассказывает коллекционер, открывая дверь в «хранилище». - Я сопротивляться не стану и отдам, конечно же, как только найду место для того, что с таким трудом копил всю жизнь. Обидно, что нельзя все это аккуратно расставить и показать людям, рассказать где, кем и когда были изготовлены эти вещи и каково их значение в повседневной жизни», - сетует собиратель.


Первой находкой Абдул-Керима был большой аякъ (деревянная чаша), вместимостью в два с половиной литра. Шёл как-то мальчик по улице и увидел большую, цельно вырезанную деревянную чашу, в которую налили масленую краску для малярных работ по дому, и выпросил ее. Хозяева охотно согласились отдать «посудину». «Судя по размерам, из нее пил айран очень большой и сильный человек. Ты понимаешь, а ведь она досталась им от их далеких предков»! – воскликнул в сердцах мой собеседник.

Он частый гость этнографических и краеведческих музеев. Тщательно осматривая залы, где представлены древние национальные подворья, мечтает, когда-нибудь создать и наш карачаево-балкарский музей, чтобы выложить все свое богатство на всеобщее обозрение. Абдул-Керим уверен, что сможет полностью обставить всем необходимым одну балкарскую усадьбу: «Я мечтаю создать музей балкарской усадьбы 18-19 вв. Здесь, в Приэльбрусье он стал бы одним из самых посещаемых туристами мест. А если найдутся спонсоры, можно возвести целый комплекс и показать в нем балкарское подворье во всем его великолепии. Материально проект вряд ли будет оправдан, но несомненно одно: такая этноусадьба была бы познавательной для туристов, а будущим поколениям карачаево-балкарцев позволила бы сохранить частичку материального и духовного наследия народа».

Народные мастера хранят и передают из поколения в поколение все особенности народного творчества, характерные черты и приемы, выработанные многими поколениями. Сохранялось всё ценное, нужное и со временем рождалась та удивительная гармония содержания и формы, орнамента и средств его воплощения, которая и сегодня восхищает нас в любом произведении народного творчества.

Окружающая природа не только давала мастерам необходимые для их деятельности материалы, не только сказывалась на характере народной архитектуры, одежды, утвари, но и являла собой образец гармонии, совершенных художественных форм, была источником вдохновения. У депортированных народов предметы прикладного искусства сохранились в единственных экземплярах. Переоценить их невозможно, а тот факт, что Ольмезов собрал столько предметов старины, сродни подвигу. Действительно, основная работа по созданию балкарского музея-усадьбы уже выполнена. Есть главное – бесценные экспонаты, которые смогут в полной мере рассказать о жизни и быте наших предков.

Художественную ценность вещи, её эстетическая завершенность определялись, в первую очередь, благородством форм и декора, пропорциональностью, максимальным использованием красоты природного материала. Эти качества могли быть в равной степени присущи и изделиям сельского кузнеца и произведениям прославленного ювелира. Одним из самых ценных своих экспонатов Абдул-Керим считает светец, выкованный из металла 200 лет назад, своеобразную люстру, на которой изображены огонь и быки, а это не просто картинка, а архетипические символы скифов и алан. Бык - олицетворяет труд и силу. Также здесь можно увидеть огонь, землю, небо и бег по кругу. Как известно, круг – символ тюркских народов. Бек по кругу животных также не случайность, он символизирует саму жизнь. Кроме того, во все времена у карачаево-балкарцев прослеживается почитание быка (вола). Такое своеобразное приспособление освещало весь дом. Брали маслянисто-смоляную сосновую древесину, расщепляли по длине, раскладывали по кругу и поджигали. Изготовить светец очень непросто, он служил многим поколениям, выковавшему такую люстру кузнецу за работу полагался бык или вол.

«Узнав о его существовании из книг, я потерял покой, - рассказывает коллекционер. - Я решил найти светец, во что бы то ни стало, даже если искать придется в Грузии. Однажды я шел пешком из Тырныауза в Верхний Баксан, осматривая развалины домов старых селений. Дошел до Къызгена, откуда родом мой отец, встретил там одного парня и начал расспрашивать о вожделенном предмете, а он, как ни в чем не бывало, говорит, что видел что-то подобное в развалинах одного из домов и принес мне его». Позже оказалось, что такой же светец был в доме у бабушки Абдул-Керима. Об этом ему рассказал отец. От предков также достались предметы его особой гордости - кийиз, чепкен (черкеска), газыри, башлык.


Устное народное творчество и создание уникальных предметов домашней утвари были единственными формами искусства, доступными людям на протяжении многих веков. В них сконцентрировались представления народа о прекрасном, хотя, у всех предметов, изготавливаемых ремесленниками, было практическое предназначение.

Ткацкий станок (тауат) можно легко восстановить – все его основные части (кисиу таракъ, чоллакъ, чюйк) у Абдул-Керима собраны: «Это - тюйгюч. Им кусок материи буквально били, предварительно окуная в воду холодной, горной реки. В результате такой обработки ткань давала усадку и в ширину измерялась расстоянием от локтя до кончика пальцев (къары). Только после этого ткань могла быть использована для пошива одежды.

А вот деревянные бочки и ведра изготавливали теслами различных форм (керкиле). В коллекции мы увидели бочку, вырезанную из цельного куска дерева. Можно представить, как непросто было выдолбить изнутри древесину, чтобы обыкновенную чурку превратить в ведро или бочку. Также в коллекции есть приспособления для обработки шерсти (жыя), на которые по принципу тетивы натянута толстая баранья кишка.


«Что касается кузнецов… Есть такое понятие, как отходничество. Так вот, из Дагестана к нам в свое время перебрались мастера кузнечного дела. Обстроившись здесь, многие даже стали называть себя балкарцами. Но у нас были и свои выдающиеся мастера железного ремесла. Причем, для получения угля они использовали интересную технологию. Так, в поселке Эльбрус жил и работал Адечем Апсуваев. Он знал, что самой крепкой древесиной в Баксанском ущелье считается облепиха. Путем ее обжига в месте, куда не проникал кислород, кузнец получал уголь, которым и пользовался в своем ремесле», - рассказывает Абдул-Керим.

Коллекционер продемонстрировал мне и ножницы для стрижки овец аланской эпохи, литое аланское стремя, медные кувшины, найденные в Тегенекли, формы их исключительно местные, балкарские (такие в Дагестане не изготавливались). Посудина, напоминающая сковороду с очень длинной ручкой, в книге «В стране башен и легенд» описывается, как адыгский предмет утвари, однако в верховьях Баксанского ущелья это было обыденным предметом. В многочисленной коллекции есть и тавро Холамлиевых (Кучмезовы) из Холамо-Безенгиевского ущелья. Говорят, что один из представителей этого рода был знаменитым офицером Белой гвардии.


Далее Абдул-Керим демонстрирует еще несколько десятков приспособлений, которые использовали хозяйки на кухне, одно из них он нашел в канаве, вырытой в Терсколе для проведения теплотрассы. Есть в коллекции уникальные, очень красивые и трогательные предметы. Это - хорошо сохранившиеся глиняные кувшины аланской эпохи, найденные в захоронениях близ селения Былым, расческа с частыми и тонкими зубцами из самшита, опять же аланской эпохи и много другое.

В основном, находки куплены у их прежних владельцев. Многие не знают истинной цены этих предметов, а некоторые, боясь продешевить, заламывают нереальную цену. Со всеми приходиться договариваться, торговаться, выпрашивать, а порой и унижаться. «Естественно, если мне что-то понравилось, я не могу отказаться от этой вещи, прилагаю все усилия, чтобы она оказалась в моей коллекции, есть и такие люди, которые готовы отдать свои вещи безвозмездно в будущий музей», - признается Ольмезов.

Все, что попадает в поле зрения, Абдул-Керим тщательно изучает, вникая в суть и не упуская ни одной мелочи. Он консультируется со специалистами, советуется со стариками и восстанавливает предмет как физически, так и духовно, словно пытаясь вложить обратно в память народа изъятый ранее файл. Сейчас, пожалуй, лучше него уже никто не разбирается во всем этом многообразии бесчисленных предметов утвари.

А раньше, будучи студентом-филологом, Абдул-Керим с не меньшим фанатизмом собирал фольклор. «Кто ищет, тот всегда найдет» - эта избитая фраза, как никакая другая, раскрывает всю полноту счастья исследователя, нашедшего нечто уникальное, связанное с историей его народа. Редкая удача ждала Ольмезова в доме у Кучуковой Кызийки Гапалауовны. Женщина хранила рукописи самого Кязима Мечиева: «Когда случайно обнаружил рукописи Кязима и принес их поэту Абдуллаху Бегиеву, возглавлявшему тогда литературно-публицистический журнал «Минги тау», он был счастлив соприкоснуться с ними. Я сам читаю арабскую вязь и долго изучал рукописи. Это удивительно, но бумага та была с водяными знаками. Материала было столько, что, возьмись я за работу, наследие гениального мудреца и мастера слова, великого Кязима, хватило бы на диссертацию. Но я не тщеславный человек и убежден, что каждый должен заниматься своим делом, поэтому все свои находки нес тем людям, которые могли бы лучше ими распорядиться».

«…А еще я нашел до тех пор никому не известную часть нартияды. В том цикле повествуется о противоборстве нартов Аликовых и Схуртуковых. Эту историю мы с Курдановым Рашидом записали со слов Курданова Атты. События те описаны в осетинском варианте нартиады, а у нас об этом ничего не знали до того момента, пока мы не обнаружили. Немало удивился этому факту ученый-фольклорист Махти Джуртубаев»…

Все, о чем я рассказала - это хобби Абдул-Керима Ольмезова. Мой собеседник, увлеченный человек, коллекционированием занимается по зову сердца, а в жизни он имам селения Терскол. Сейчас, с не меньшим стремлением, принимает участие в строительстве новой мечети, открытие которой запланировано на осень 2013 года.