Дудов Махмуд Асланбекович:

Зарема Кипкеева,
доктор исторических наук

Долгие годы имя Махмуда Асланбековича Дудова было под запретом на родине, потому что во время ВОВ попал в плен и остался жить за границей. Современная молодежь не знает об этом достойнейшем сыне карачаевского народа ничего. Люди постарше, особенно интеллигенция, помнят, что говорить о заслугах Махмуда Дудова запрещалось, а самого его заклеймили как "предателя родины". Стариков, которые знали этого незаурядного человека, увы, уже почти не осталось.

Между тем, судьба Махмуда Дудова чрезвычайно показательна и поучительна, в ней отразилась вся трагедия умного, образованного, любящего свой народ человека, с которым боролся коммунистический режим. Он родился в княжеской семье, а такое происхождение Советская власть приравнивала к преступлению и, объявляя классовыми врагами, казнила или ссылала в Сибирь целыми семьями: стариков, женщин, детей. Немногочисленное количество семей Крымшамхаловых, Дудовых и Карабашевых, которым каким-то чудом удалось спастись во время революции и гражданской войны, жили под вечным страхом ареста. В 1928-1929 годах они поголовно попали в "Именной список лиц лишённых избирательных прав по Конституции РСФСР". У них не только отобрали частную собственность, родовые земли, но и препятствовали получению образования и трудостройству. Так, только из фамилии Дудовых "лишенцами" оказались все 53 человека, достигших 22 летнего возраста. После этого, большая их часть спасалась от преследований новой власти в Дагестане, Азербайджане, за границей. Уничтожение интеллигенции наносит огромный урон любому этносу, но особенно такому маленькому как карачаевский, так как эти невосполнимые утраты пагубно влияют на его генофонд.

Невероятным везением "лишенца" Махмуда Дудова было то, что ему удалось получить высшее образование и вернуться в Карачай. В 1936 г. его взяли сотрудником в только что открывшийся научно-исследовательский институт, нуждавшийся в научных кадрах, способных выполнить поставленную партией задачу: издавать учебники на родных языках, составлять словари, писать историю и собирать фольклор народов СССР. В 1937 г., когда в стране наступил пик сталинских репрессий, в Карачае практически не осталось интеллигенции: в застенках НКВД уничтожили в числе многих других Ислама Тамбиева, Умара Алиева, Ахмата Бегеулова, объявив "буржуазными националистами". Они как раз и начинали писать о карачаевской культуре и истории. Так что профессия эта была опасна для жизни. Два следующих директора института так же были арестованы друг за другом, хотя они были коммунистами и сразу же все работы по истории и литературе Карачая были приостановлены.

Махмуд Асланбекович Дудов, г.Краснодар, 1939г.

Махмуд тоже жил в ожидании ареста, но его не тронули, хотя и контролировали каждый шаг и каждое, записанное им слово. В 1938 г. репрессии были приостановлены, директором НИИ назначили Х.О. Лайпанова, арестованного в 1937 г., но подозрительно быстро выпущенного из сталинских застенков. Очевидно, он заслуживал полное доверие властей. С его комментариями и редакционными правками фольклорные песни и сказки, собранные и подготовленные к печати Дудовым, были изданы отдельными книгами: в 1940 г. - "Эски къарачай джырла" (Старинные карачаевские песни) и в 1941 г. -  "Къарачай таурухла" (Карачаевские сказки). Составителями этих книг, имевших огромное значение для сохранения и популяризации народного творчества карачаевцев, указаны Х. Лайпанов и М. Дудов. До конца жизни Махмуд Дудов не сказал ни одного худого слова в адрес своего товарища, который отрёкся от него и в 1957 г. переиздал сборник карачаевских песен, но только уже под своим именем. После этого много раз наши фольклористы издавали сборники песен, и во всех мы видим в основном те тексты, которые в своё время успел записать Махмуд Дудов: Гошаях бийче бла Каншаубий, Джандар, Татаркъан, Загошток улу Чёпеллеу, Ачемез, Ильяс, Кемисхан, Азнауур, Хасаука, Умар, Хож и др. Это - золотой фонд нашей культуры.

Надо сказать, что знатоки фольклора всегда отмечали, что в исторических песнях есть небольшие изменения, это особенно замечали старики, знавшие как их пели в народе. И дело не в том, что любое фольклорное произведение всегда многовариантно, каждый певец вносил свои изменения. Но те "правки", которые вносили советские редакторы и цензоры, не совсем безобидны. До конца жизни они не давали покоя Махмуду Дудову. Наверно, поэтому впоследствии в Германии, в Турции, в США он не прекращал работу по сбору фольклора в карачаевской диаспоре и мечтал переиздать полный сборник исторических песен. Эту его мечту поддерживал замечательный интеллигент из Турции, потомок карачаевских мухаджиров Йылмаз Невруз (Салпагаров), главный врач военного госпиталя в Эскишехере, с которым Махмуд переписывался в последние годы своей жизни.  Йылмаз занимается журналистикой, собирает материалы по истории и культуре Карачая, издаёт популярный журнал "Бирлешик Кафкасья", в котором опубликовал часть песен и пословиц из архива Дудова.

Махмуд Дудов с семьёй в Америке

Йылмаз Невруз любезно передал нам свою переписку, из которых мы можем узнать много очень важных деталей и подробностей из жизни и творчества Махмуда Дудова. В одном из писем он признавался, что политика в СССР имела непосредственное влияние на сбор и редактирование фольклорных текстов: "Препятствием для сбора фольклора и его подготовки для печати являлась политическая ситуация в тот период: в 1930 г. в Карачае и Балкарии известное восстание, также в Чечено-Ингушетии; из-за этого уничтожали без суда тысячи людей, сажали в тюрьмы, ссылали. Это продолжалось до 1934 г. В 1937-1938 годах свели на нет всю интеллигенцию, в их числе и главных коммунистов".
В конце 1938 г., когда Дудов приступил к сбору фольклорного материала, найти настоящих знатоков было очень трудно: многие хранители духовной культуры народа погибли от рук НКВД или были сосланы в Сибирь и на Соловки. Народ был напуган репрессиями властей, не зная, с какой стороны ждать очередной беды. Приезжая в очередной аул, Махмуд обращался в сельсовет с просьбой найти искусных сказителей и джырчы, но те, узнав, что ими интересуется сельсовет, спешили скрыться или сказывались больными и ничего не знающими. От греха подальше. Местные власти и самого Махмуда встречали с недоверием: как это княжеский отпрыск находится на свободе, да ещё и на государственной службе? В таких условиях неутомимый и преданный своему делу Махмуд всё же находил стариков, многие из них помнили благородного почтенного Асланбека Дудова и доверялись его сыну, и записывал из их уст старинные песни, пословицы, сказки и т.д.

Когда впервые записанные Махмудом народные песни и неизвестные варианты ранее публиковавшихся текстов легли на стол директор института Хамида Лайпанова,  тот проверил каждую строчку на "благонадёжность" и соответствие коммунистической идеологии. По тем временам его правки казались безобидными для содержания героико-эпических песен, но необходимыми для  их публикации. Например, в песне "Хасаука", чтобы избежать обвинений в разжигании вражды к русскому народу и национализме, в строке "неверный (гяуур) царь творит беззаконие" слово "неверный" заменили на "кровавый", вместо "русское войско" записали "царское войско", строку "загнали нас в тесное ущелье, жить не дают" заменили на: "жить не дают в тесном ущелье"... В результате сегодня сами карачаевцы забыли, что они не всегда жили в "тесном ущелье", а были загнаны туда русскими войсками с Пятигорья, Малки, Кумы, Зеленчуков, Лабы… А как помнить, если старинные песни сохранились только в письменном виде, после тщательной цензуры. А контроль над историками был ещё жестче, история всегда была наукой ангажированной и политизированной, но это отдельный разговор.

Дочь Махмуда Дудова Зимира Дудова с бабушкой 

Как добросовестный исследователь и собиратель фольклора, Махмуд боролся за каждое слово, но в некоторых случаях и он соглашался с идеологическими лозунгами коммунистов. В самом деле, кто будет сомневаться в ценности таких понятий как "интернационализм", "дружба народов", "добрососедство"? Ради этих высоких идей исторические факты и народные предания нещадно коверкались, искажая истину. Часть собранных текстов просто уничтожалась или, в лучшем случае, откладывалась в архив. Например, учёные должны были показывать взаимоотношения с соседними народами как извечно сугубо мирные и дружеские, хотя на самом деле в истории так просто не бывает. Так, Кабарда всегда имела самые тесные экономические и родственные связи с Карачаем, однако она находилась под покровительством Российской империи с середины XVI в. и официально входила в её состав по Кючук-Кайнарджийскому договору 1774 г., поэтому кабардинские князья служили в российской армии и должны были быть её опорой в продвижении в независимые горские земли. Конфликты были неизбежны, они отражались в народном творчестве, однако упоминание о них в советский период приравнивалось к "буржуазному национализму", поэтому нещадно вымарывалось из текстов.

А вот заклеймить и опорочить собственных князей и феодалов, этим самым ещё раз высказав народную благодарность новой власти, свергнувшей царизм, вменялось в святую обязанность авторам и редакторам. Поэтому в великом произведении народного творчества Карачая - исторической песне "Хасаука", о вторжении войск генерала Эмануеля в Карачай в 1828 г., появились строчки "от редактора": "Таб джолланы Амантишден билгенди, чанка бийди бизни сатыб къоярыкъ" - удобные дороги узнал от Амантиша (князя Дудова), чанки и князья (аристократия) нас предают. Очевидно, нелегко было Махмуду, самому происходившему из благородной фамилии Дудовых, согласиться на подобные "вставки", которые привели к тому, что имя Амантиша Дудова стало в Карачае нарицательным для всех предателей.

Однако спорить по такому щепетильному вопросу Махмуд в то время просто не мог. Более того, он вынужден был согласиться и с изменением фамилии героя исторической песни "Умар" о предводителе народного ополчения, отважно защищавшего свою родину, Умаре Дудове, так как князь совершенно не подходил в советское время на роль народного защитника. Хотя, разумеется, Махмуд не мог знать, что эта песня посвящена родному брату его деда - царского офицера Шмаухи Дудова. Махмуд сталкивался с очень серьёзными трудностями при сборе фольклорного материала, но ещё труднее было отстаивать неприкосновенность текстов исторических песен при их подготовке к печати. Ведь каждое слово, вставленное или наоборот выброшенное в угоду "текущему моменту", могло нарушить историческую правду и народную память о ней, что недопустимо и неприемлемо для любого добросовестного исследователя.
До 1828 г. Карачай являлся независимым княжеством, никому не подчинялся, жил по своим законам и обычаям, защищал свою землю, не терпел никого насилия, не прощал воровских набегов. Об этом сложено немало исторических песен, бережно собранных и опубликованных Махмудом Дудовым: "Татаркъан", "Ачемез", "Къара-Мусса" и др. Однако, при Советской власти в почёте оказались только бедные да сирые, угнетённые и рабы. И отдельные люди, и целые народы, чтобы уцелеть при новом строе должны были доказывать, что только благодаря Советской власти избавились от "невыносимо тяжёлого гнёта царизма и собственных феодалов". С этой целью в замечательную по своему драматизму героико-эпическую песню "Кара-Мусса" о герое, убившем кабардинского князя за притязания на чужую невесту, были приписаны нелепые начальные строчки, превратившие выходку пьяного гостя на свадьбе в княжеский обычай "права на первую ночь": "Къабарты бийле Къарачайгъа келселе, аны билген келинле башларын суугъа ата эдиле". Разумеется, это была ложь, но ведь коммунистической власти так нравилась роль освободительницы "угнетённой женщины Востока". Сегодня опираясь на эти строчки, которые поспешил обобщить и первый карачаевский коммунист историк Умар Алиев, некоторые современные исследователи признают "кабардинское доминирование" над Карачаем, так как "делали там, что хотели". Но цензор и редактор карачаевских песен думал только о том, чтобы попасть в рамки коммунистической идеологии, а заодно, видимо, и спасал самого собирателя фольклора Махмуда Дудова от клейма "буржуазного националиста". Так или иначе, бесценные книги увидели свет, а вскоре началась Великая Отечественная война.

В 1941 г. Махмуд ушёл на фронт, но в августе 1942 г. в числе тысяч других попал в плен и был привезён в лагерь для военнопленных в Польше. Там же в 1943 г. узнал о депортации своего народа по преступному приказу Сталина в Среднюю Азию, где его семья перенесла все горести ссылки вместе со всем народом. В г. Пахта-Арал  Казахской ССР в 1944 г. умерли жена Давлеткулова Назият Хамзатовна и сын Заур. Дочь Зимиру выходила бабушка, и они вернулись на родину через 14 лет. Дудова Зимира Махмудовна родилась в 1940 г. в г. Кисловодске, умерла в августе 2007 г. в с. Первомайском  Малокарачаевского района. Всю жизнь она прожила под неусыпным наблюдением органов КГБ, не давшим ей даже получить высшее образование и спокойно жить семейной жизнью.
У Махмуда Дудова началась вторая жизнь, вдали от родины: из плена он бежал в Италию, затем в Австрию, попал в лагерь перемещённых лиц Драутхалд. В 1948-1949 гг. военнопленные Советской армии были выданы Советскому Союзу и репрессированы по приказу Сталина. Поэтому несколько сотен карачаевцев бежали из лагеря и попросили политического убежища в Турции, в их числе был Дудов. В 1949 г. он жил в карачаевских селениях, основанных потомками мухаджиров, Якапынаре и Башхюйюке. Вскоре его пригласили работать в г. Анкару в университет на факультет "Язык, история и география", где он преподавал русский язык на отделении русской филологии. В Анкаре Махмуд женился на Акбаевой Севим из Башхюйюка, у них родилась дочь Айбике.

В Анкаре Дудов написал две книги: "Трагедия карачаево-балкарских тюрок" и "Животноводство и связанные с ним обычаи карачаево-балкарских тюрок" под псевдонимом Рамазан Карча. В эмиграции Махмуд использовал псевдонимы Рамазан Карча, Махмут Асланбек, Рамазан Наибоглу. Он не прекращал собирать карачаевский фольклор, и записанные им в диаспоре наиболее полные варианты исторических песен "Азнауур", "Джансохлары", "Чёпеллеу", "Бийнёгер", "Илияс"", "Маука" и др. сегодня составляют золотой фонд карачаевского народного творчества.
В 50-е годы Дудов начинает публицистическую правозащитную деятельность, выступая на страницах различных журналов в защиту репрессированных народов Северного Кавказа и обличая преступную национальную политику Советской власти. В 1955 г. при содействии США в г. Мюнхен (Германия) создаётся научно-исследовательский институт народов СССР, в котором работали эмигранты первой (послереволюционной) и второй (послевоенной) волны из всех республик бывшего Советского Союза. Институт выпускал журнал "Дерги", в который Дудов присылал свои правозащитные статьи о трагедии карачаево-балкарцев, привлекая внимание мировой общественности к чудовищному попранию прав народов Северного Кавказа в России. Его статьи публикуют также европейские журналы "Кавказ" и "Кавказская Ривьера". Правозащитная деятельность выходцев с Кавказа, в том числе и Махмуда Дудова, во многом ускорила процесс возвращения горских народов на родину. В 1969 г. его приглашают в штат НИИ народов СССР, и в 1971 г. он становится главным редактором северокавказского отделения. Кроме того, Дудов вёл часовые еженедельные передачи на русском языке на "Радио Свобода". В 1974 г.  после тяжёлой операции, Дудов уходит на пенсию по инвалидности и возвращается в США, где и умирает в 1980 г. Сегодня его дочь Айбике живёт и работает в Северной Каролине в г. Дурхам.

Труды Махмуда Дудова при коммунистическом режиме были под запретом, а самого его клеймили как "предателя родины". В вину ему вменялось не только невозвращение в Россию из плена, но и сотрудничество на "Радио Свободы" и в антикоммунистических журналах. Однако в своих репортажах и статьях он боролся единственно против репрессий в отношении целых народов и попрания прав личности. Кавказа. Как пишет Йылмаз Невруз: "Дудов Махмуд был известным патриотом, всю жизнь проведший в борьбе за свой народ, за свою родину".
Йылмаз написал замечательные статьи о человеке, которого считает своим учителем. Известный поэт Билял Лайпанов опубликовал их в издававшихся в Москве газете "Юйге игилик" (1996 дж.) и в журнале "Ас-Алан" (2001 дж.). В этом же журнале опубликованы две книги Махмуда Дудова, а некоторые репортажи, прочитанные им на "Радио Свобода" изданы отдельной книгой "Правозащитники репрессированных народов" (Москва, 1996). Старейший карачаевский историк И.М. Шаманов первым из ученых опубликовал статью о Махмуде Дудове и его вкладе в карачаевскую науку и культуру "Золото не ржавеет" (Алтын тот болмайды // Карачай. 6 январь 1999 дж.).

Надеемся, что будут опубликованы и последние письма Махмуда Дудова, адресованные Йылмазу Неврузу, в которых отражены его  мечты и надежды, его неподдельная любовь к родной культуре. Он писал: "Мы должны рассказать всему миру посредством искусства и литературы о трагедиях, пережитых малыми народами Кавказа, особенно карачаевским. Это не только наш национальный, но и человеческий долг".
Махмуда до глубины души огорчала и настораживала зародившаяся на его глазах в кавказской диаспоре концепция "Великой Черкесии", так как она разрушала единство и дружбу между всеми выходцами с Северного Кавказа. Разномыслие среди пишущей интеллигентной прослойки эмигрантов различных национальностей порождало национализм, ложь, ошибочные идеи, проникавшие в умы простых людей и обособлявшие их друг от друга. Махмуд знал, что создатели этой концепции надеялись с её помощью быстрее развалить СССР, на деле же она привела только к вражде между братскими народами. Поэтому он предостерегал Йылмаза Невруза, написавшего по народным преданиям поэму о Карче, от излишнего напоминания о враждебных отношениях между народами в прошлом: "Мы не только не должны вновь писать о вражде и вине горцев, а наоборот, должны предавать забвению или смягчать их".
Махмуд Дудов в своих книгах скрупулёзно и бережно воссоздал исторические реалии Карачая, которые лично наблюдал в предвоенные годы, и использовал свой богатый документальный архив кавказоведческих материалов. Книга "Трагедия карачаево-балкарских тюрок" иллюстрирована замечательными фотографиями с достоверными подписями, что очень важно, так как после депортации карачаевцев многие вещи, в том числе и фотографии из музеев были "переименованы" или разворованы. Так, в Ставропольском краеведческом музее известная фотография карачаевских князей, офицеров царской армии, сохранялась с надписью "кабардинские старики" вплоть до 1999 года. У Махмуда Дудова же указаны имена и фамилии всех семерых персонажей на фотографии.

Слева направо сидят: хаджи Абдурахман Боташев, хаджи Абдурзак Крымшамхалов, хаджи Даут-Герий Крымшамхалов, хаджи Таусолтан Крымшамхалов; стоят Юсуп Боташев, эфенди Алиса Узденов, Асланбек Крымшамхалов. Къарт-джурт, 1870-е годы.

Надо сказать, что книгами Дудова удавалось воспользоваться советским исследователям в Государственной библиотеке им. Ленина, куда они попали, так как они были изданы в Турции под псевдонимом и на турецком языке. Так, доктор исторических наук В.П. Невская многое почерпнула для себя у Дудова при исследовании аграрного вопроса в Карачае. Она переписывала страницы, чтобы потом перевести их с помощью коллег-карачаевцев, но по понятным причинам, указать свой источник она не могла. Валентина Павловна очень рисковала, она сама рассказывала автору этих строк, что в библиотеке к ней подходили "товарищи" и интересовались заказанными ею книгами о карачаевцах на турецком языке.
В советский период карачаевские историки и филологи, чтобы подтвердить свою "лояльность и благонадёжность" коммунистической идеологии, просто обязаны были в своих работах критиковать "буржуазного националиста" Махмуда Дудова, хотя, разумеется, делалось это вынуждено. Ни один человек искренне не сказал о нём худого слова, все его современники вспоминали его как кристально честного, благородного и высокообразованного патриота своей родины. В год 100-летия со дня рождения Махмуда Асланбековича Дудова мы можем, наконец, отдать должное светлой памяти этого великого сына Карачая.