Ждем всех желающих!!!!!!!!! Собираемся у входа в театр.

Дитя гор

в 16:00 )))

Для каждого в этой жизни предназначено свое место... каждый делает свой выбор... какой сделать шаг... жить как есть... как от тебя ожидают - обзавестись семьей, стать счастливым человеком... или самореализоваться в творческом плане... Кайсын решил изменить свою жизнь, он уехал в Москву, поступил в ГИТИС имени А. В. Луначарского.
Благодаря своим наставникам - Фурмановой Анне Никитичне и Судакову Илье Яковлевичу





после 4-го курса начал посещать занятия и в Литературном институте им. Горького. Перед ним стал более тяжелый выбор - "жизненный"... его цель... он хотел стать поэтом, его уговаривали быть актером, но вдруг его осенило, он понял свое предназначение:



Илхам: Сен, тилсиз ташха, терекге да тил берлик,
Тутмакълада халкъ сёзюнгднг кюн кёрлюк,
Сен, бийик поэзияны къурумаз тереги,
Къыйынлы халкъынгы умуту, жюреги.
Болургъа деп тургъан! Эсде тут аны.
Деу поезияны фахмулу уланы!

Къайсын: О, мени тилими сау дуния ангыласа эди,
О мени назмум ётмекча керек болса эди.
Урунуучугъа, жарлыгъа, къулгъа
Жюрегими жыр этип сызарем дуниягъа!

Тяжело раненый десантник Кайсын лежал в госпитале в Чебоксарах. И вдруг услышал свое имя. По Всесоюзному радио читали стихи. Его стихи. Вскоре по телефону Кайсына разыскал Борис Пастернак. Он прежде никогда не слышал о Кулиеве, но его поразили стихи ? те самые, услышанные по радио. Было тогда Кайсыну 25.

Борис Пастернак: "Сизни назмуларыгъызны къыл къобуз жияны ёз ёнюча, къынындан сууурулгъан къама ай жарыгъында жылтырагъанча, сёзге сыйынмагъан сейир энчилиги барды. Сиз тау къушча бийикде учарыкъ пэтсиз. Чексиз аламны бийигинде сизни жулдузугъуз энчи жанады. Сизни юсюгюзде Кюнчыгъызш бла Кюнбатышны сагъат стрелкалары бирикгендиле".

Потом был Крым, второе тяжелое ранение на Сапун-горе в Севастополе. Его вынес из боя Алим Кешоков, поэт, земляк-чегемец.





Эпизод в госпитале, где больного навещает друг Алим Кешоков. В "творческом братстве" поэтов времени Кайсына все знали, любили, уважали, ценили и гордились друг другом:

Экибиз бир плащ-палатканы жабып
Жатдыкъ, сызгъыргъан окъланы тюбюнде.
Тургъанда да ёлюм бизни не бек жанып
Тыянчакъ болабыз бир-бирге кюнде.

Алим, жерлешим, шуехум, къарындашым
Багъалыса, фронтдагъы тенгим мени!
Урушну къатхан ётмегин татдыкъ бирге,
Жарамаз ол затны унутургъа ёмюрге!

Унутмабыз аналаны осуятын
О, алайсыз чыгъарбыз биз таулулукъдан!
Санга, манга да сыйлы - ананы аты.
Ана тилеклери сакълар бизни ёлюм отдан.



В госпитале Кайсын узнал, что балкарский народ депортировали в Среднюю Азию. Когда командующий армией принес ему прямо к больничной койке орден Кайсын спросил: "А завтра не придете его отбирать?". Голос генерала дрогнул: "Нет, не придем".
Снова Фадеев, Симонов и Пастернак хлопотали о Кайсыне. И добились для него разрешения не ехать в ссылку.
Он отказался: "Я поеду туда, где мой народ". Потом он сам скупо рассказывал, что вернулся в 44-м из госпиталя, поднялся в родной аул, поплакал над остывшим родительским очагом и отправился за своими, в Киргизию.

Таулуланы къыстар буйрукъ бергенле,
Аланы тарладан сюрюп келгенле,
От жагъалада отну ёчюлтгенле,
Сабийлени кечегинде элтгенле.
Фронтлада тургъанлайын жашлары
Аналарын сюргенле узакъ жары.
Нек эшитмейсиз урушдагъы ёнлени,
Нек тергемейсиз анда ёлгенлени?

Къайсын: Къыргъызлы халкъ, огъурлу халкъ! Сизни адамлыгъызны унутмакъ!

Турама мудах кёзлеринге къарап,
Анам, анам, узакъда жерибизден!
Мында бизге акъ къар да кёрюне къара,
Жерибиз, юйюбюз да кетмей эсден!

Кимге не хата этгенек, анам?

О, мухажирликни тузлу гыржыны!
Санга кёлюм тола къарайма, анам...



Анам, дуния байлыгъындан багъалы анам!

Санга тюбегеним, бек уллу байлыгъым
Болду жашауумда, къыйын жашауумда.



Тиширыуну сюйсенг алай сюй,
Ол жазгъы танглай кёрюнюрча.
Тиширыуну сюйсенг алай сюй,
Аны ючюн отха кирирча.

Тиширыуну сюйсенг алай сюй,
Андан иги бир жан жокъ дерча,
Аны ючюн Пушкин ёлгенча,
Ёлюр кибик. Сюйсенг алай сюй!



Несмотря на все тяготы в жизни, "великий-чегемец" нашел свою любовь, нашел свое место в жизни. Восхищаюсь силой актерского мастерства, выше всяких похвал! Особенно в тот эпизод, когда Зариф Бапинаев сыграл последние часы поэта... Второй раз смотрела, и как в первый раз, с комом в горле... у всех на глазах навернулись слезы...

Диалог Жазыучу, которого играл Мажид Жангоразов и Кайсына - Зарифа Бапинаева:

Жазыучу: Сорлукъларым бар эди. Къыйналып тургъанынглай айып этме. Санга бек уллу саугъа неди?

Кайсын: Бу дуния. Ана сютю. Сюймеклик.

Жазыучу: Акъылманлыкъ недеди?

Кайсын: Этген ишингде.

Жазыучу: Сен бек кёрюп болмагъан зат?

Кайсын: Миллетчилик

Жазыучу: Нек? Ол миллетине сюймеклик тюйюлмюдю?

Кайсын: Сюй. Алай хар нени мардасы. Кесин бийик, айырма миллет этип, къалгъанланы эниш этсенг... Аллахны жоругъу - бир-бирге иги болуудады... Сюймекликди дунияны ахырзамандан сакъларыкъ. Ол жорукъгъа сыйынмагъан акъылсызлыкъны, миллетчиликни илишаныды. Миллетчилик туудурады шовинизмни, фашизмни да...

Илхам: Освенцим, Треблинка, Бухенвальд, Холам, Хатынь, Сауту, Глашлары...

Кайсын: Андан сора да бардыла кёп сагъыныллыкъ затла. "Мен! Манга!" - деген сезим бир-бирге тынчлыкъ бермей, къалгъанланы тынчлыгъын да къурутады. Эссизлик... Дунияда адамдан башлап, кёзге аз илиннге затха дери да, Аллах жаратханын эсде тутуп жашамай...

Жазыучу: Бек уллу палах?

Кайсын: Жеримсиз къалгъан. Жашаудан, сюйгенингден айырылгъан.

Сам Кайсын, как раненый камень ? неизменный символ его поэзии ? мог сказать: "Я все выдержал". В этом "все" ? суровая биография времени, народа и человека, через сердце которого прошли жгучие волны трагических событий истории. Прошли, но не испепелили, а закалили, пробудили ответное мужество и достоинство. "Я счастлив тем, писал поэт, что в тяжелых условиях не махнул рукой на жизнь, не разуверился в ней. Мне оставались дорогими снежные вершины, и примятая трава у дороги, поэзия Пушкина и музыка Бетховена... Как хорошо, что никогда я не проклинал саму жизнь и не считал ее никчемной".