[b:9a67387663]Очерк Карачаево-балкарской ономастики[/b:9a67387663]
Алиев Исмаил Ибрагимович, Алиева Зимфира Ибрагимовна
26.10.2004
Nomen est omen
Имя есть предзнаменование
Латинское крылатое выражение
Основные определения и подходы
Имя человека следует с ним через всю его жизнь. Оно как бы определяет лицо человека, связывает его с миром предков, определяет не только отчество потомков, а порой и их фамилию. В самом деле, в небольших по численности горских обществах Карачая и Балкарии какой-нибудь древний старик при знакомстве, хитровато прищурясь, спросит Вас прежде всего об имени отца, а если ясности не возникло, то и об имени деда или прадеда, и тут же, вычислив Ваши корни, либо примется с удовлетворением говорить о добром имени и о добрых делах Ваших предков, либо если со славными именами не густо, деликатно перейдет к знакомству с Вами лично. Утверждают, что иные имена даже влияют на судьбу людей, ибо обладают некоей магией. Не зря древние римляне утверждали: ?Имя есть предзнаменование? крылатое выражение, которое мы выбрали в качестве эпитета.
Следовательно, выбор личного имени для человека - дело исключительно значимое. Но для того, чтобы выбрать имя, полезно знать его изначальный смысл. Известно, что едва ли не все имена образованы от существительных, глаголов, прилагательных, наречий и т. д. и, разумеется, имеют определенное значение. Поскольку подавляющее большинство личных имён появилось отнюдь не вчера, то возникновение имен связано с историей народа, с его материальной и духовной культурой, с канонами его языка.
Науку, изучающую основные закономерности истории, развития и функционирования собственных имён, называют ономастикой. Это определение принадлежит известному ученому, одному из основоположников отечественной ономастики А. В. Суперанской. Раздел ономастики, изучающий личные имена, называют антропонимикой. С научной точки зрения изучение закономерности возникновения личных имён и их толкование - задача весьма сложная и комплексная. Комплексные исследования предполагают исторический, этнографический, лингвистический, социологический, географический, конфессиональный и иные аспекты.
Лингвистические методы - это установление языковой принадлежности имён, выявление фонетических и фонематических закономерностей, морфологических структур, типов и т. д. Этнографические методы связаны с изучением этногенеза народа, его духовной и материальной культуры, его связей с другими народами, хронологии миграции и переселения, войн и т. д. Всякое слово выражает понятие, и, стало быть, слово - это первичный документ о народе и его связях.
Социологические аспекты связаны с тем, что язык - явление общественное, язык реагирует на все изменения в обществе. Часто в имени отражаются социальная жизнь и культура народа.
Конфессиональный аспект учитывает влияние исповедуемых народом древних и современных религий на состав имен, а также возможность влияния на него имен древних богов, божеств, духов.
В науке существует представление о том, что первый ?закон? антропонимики, как и всякой ономастики,- историзм. По мнению исследователя А. Гафурова, часто именно исторические данные, а не лингвистические изыскания дают ключ к происхождению того или иного имени. Так, изучение этногенеза карачаевского народа выявляет его древнебулгарские корни, и лишь на основе древнебулгарского языка можно дать ясное толкование таких древних карачаевских имён, как, например, Чотай, Ботай или Чотча. Об этих именах можно сказать, что они, вероятно, существуют в Карачае как минимум со времен хазарских булгар (или болгар), основателей уникального Хумаринского городища и некоторых других древних городов Карачая. Эти имена исконны и органичны для народа.
Одно из первых вторжений арабов на Северный Кавказ под предводительством Мервана началось в 737 г. Однако ислам окончательно утвердился в Карачае и Балкарии лишь в 17-18 вв., т. е. спустя почти тысячелетие, в соперничестве с древнейшим тенгрианством и христианством, которые исповедывали некоторые племена хазар, алан, булгар, печенегов, и др., принявшие участие в этногенезе карачаевцев и балкарцев. Вместе с исламом пришли и так называемые мусульманские имена, в большинстве своем происходящие из арабского (реже - персидского) языка, например Ибрагим, Исмаил, Магомед, Умар, Осман, Али, Хасан и др. Ныне эти имена воспринимаются в народе как вполне органичные, однако исконными они не являются, поскольку имеют чужие лингвистические корни, а систему именования арабов нельзя отождествлять с карачаево-балкарской.
Вместе с тем нам хотелось бы высказать и своё отношение к проблеме имяобразования. Оно заключается в том, что нельзя абсолютизировать исторический фактор, как это предлагается А. Гафуровым и рядом других исследователей. Мы являемся свидетелями того как история не раз переписывалась, старые исторические факты получали новую интерпретацию. В то же время язык является одним из наиболее консервативных элементов культуры любого народа. Мы полагаем, что корни слов, а они в тюркских языках в своей значительной части односложны, можно назвать первокирпичиками, атомами лексики. Они вечны и, при известном знании, вполне отличимы друг от друга и от инородных ?атомов?. Следовательно, лингвистический анализ имён должен иметь такое же значение, как учитывание исторических факторов.
О некоторых карачаево-балкарских обычаях имянаречения и пользования именами
Обычай имянаречения в Карачае и Балкарии был тесно связан с комплексом других обычаев, сопутствующих рождению ребенка. Вообще, рождение ребенка наряду с созданием новой семьи отмечалось очень широко. Оно было сопряжено с большим числом обычаев и обрядов, начиная от момента рождения ребенка, первого укладывания его в люльку (бешикге салгъан), собственно имянаречения, первой стрижки (итлик чач алыу), появления первых зубов, первого шага ребенка (ал атлам), достижения годовалого возраста и ритуального выбора предметов ребенком. Каждому из перечисленных событий придавалось особое значение, оно отмечалось торжественно, с приглашением гостей, угощением, устроением увеселительных мероприятий. Иными словами, рождению нового человека в Карачае и Балкарии традиционно придавали исключительно большое значение и широко его отмечали.
Имянаречение в традиционной системе других обычаев и обрядов было непосредственно связано с обрядом укладывания ребенка в колыбель, обычно на шестой-седьмой день после его рождения. По этому случаю устраивали торжество, резали жертвенного барана (къурман мал) и накрывали обильный праздничный стол. На ритуальное празднество (ыстым той) приглашались родственники и соседи, которые приходили с подарками для новорожденного. Во дворе устраивались танцы, игра-состязание джау джиб такъгъан: подвешивали к высокому треножнику из сосновых жердей промасленный сыромятный ремень (манс), а наверху располагались призы (къоз бёрк), которые и нужно было добыть, взобравшись по промасленному ремню, что было под силу лишь наиболее сильным и ловким молодым парням - участникам празднества. Победители обычно тут же дарили эти призы девушкам. Предполагалось, вероятно, что такие же сила, удаль, удача и внимание будут сопутствовать новорожденному.
Между тем молодая мать пеленала ребенка в большой шелковый платок и передавала его свекрови. Свекровь либо, по её выбору, одна из женщин, известная своей добродетелью и благополучием, купала ребенка, а затем, уложив в люльку, пеленала его, выражая благопожелания (алгъыш). Благопожелания произносили присутствующие при обряде женщины и старики, которых по окончании процедуры пеленания ожидали угощение и подарки. Следует отметить, что благопожелания эти отличались удивительной стройностью и логикой, а многие произносили их в виде стихов, сочинявшихся заранее либо, что было гораздо чаще, экспромтом. Не следует этому удивляться: сочинение стихотворных экспромтов по случаю в старом Карачае являлось обычной нормой, к которой приучали с детства.
Имя ребенку при укладывании в колыбель давали обычно дедушка, бабушка либо кто-нибудь из близких старших родственников. Дедушка, как правило, давал имя внуку, а бабушка - внучке. Второго ребенка могли наречь другие близкие родственники или друзья, в том числе и кто-либо, вошедший в комнату первым во время церемонии первого укладывания в колыбель. Значимость и честь имянаречения в Карачае были очень велики, о чем говорит известная пословица: Am атагъан am береди (Давший имя дарит коня). Дающий имя и в самом деле дарил новорожденному коня либо другой крупный подарок, соответствующий подарок дарили и новорожденной девочке. Но при этом дающий имя тоже получал от семьи ответный подарок.
В Карачае и Балкарии ребенку при имянаречении никогда не давали имя его отца или матери. Это связано было с развитым обычаем табуирования имен, на чем мы остановимся ниже. По той же причине ребенку редко давали имя деда или бабушки. При этом не имело большого значения, является это имя именем живого или умершего родственника.
Давая имя обычно заботились о том, чтобы оно придавало ребенку соответствующие качества: мальчику - силу, мужество, высокое положение, девочке - красоту, счастье, нежность, благополучие, высокое положение. Последнее обстоятельство, полагаем, и обусловливает множество карачаево-балкарских имен, включающих элементы: хан - 'царь, владыка'; бек - 'вождь'; 'могучий, сильный', герий - 'могучий', которые изначального смыслового значения в имени не имеют, а носят вспомогательный характер, чтобы красиво завершить имя, но в то же время как бы возвышают носителя (носительницу) имени.
В мусульманский период, полагаем, с той же целью часто использовалось слово хаджи - 'паломник'. При этом слово хаджи, стоявшее впереди основного имени, служило именно имяобразованию, но содержательного значения не имело, например Хаджи-Мурат, тогда как это же слово, стоящее после имени, означало, что носитель имени совершил паломничество в Мекку и имеет статус хаджи: Мурат-хаджи.
Для предков карачаевцев и балкарцев, как и других народов, имя имело магическое значение, поэтому ребенку часто давали имя человека известного своими добродетелями, счастьем, богатством и т. д. ?Согласно магическим представлениям,- писал исследователь Г. Ф. Чурсин,- имя неразрывно связано с существом или предметом, которому оно принадлежит?.
В традиционных многодетных семьях Карачая и Балкарии особое значение придавали рождению сыновей: сын - продолжатель рода, наследник и защитник семьи, родной земли, Отечества. Человек, первым сообщивший отцу или деду известие о рождении мальчика, получал весьма значительный подарок - сююмчю. Это мог быть, например, баран, а в состоятельных семьях даже конь. Что касается рождения девочек, то к нему относились более сдержанно. Рассказывают о курьёзном, но весьма показательном случае начала прошлого века. В семье некоего Алиева родилась дочь. Вестник, сообщивший радостную весть отцу, получил в ответ: ?Ой юйюнг къурусун, бар да Хубийланы къууандыр, ала берирле сюйюм-чюнгю? (Чтоб тебе пусто было. Иди, порадуй Хубиевых, они тебе и дадут сюйюмчю). Отец ожидал сына, а получил дочь - будущую невестку Хубиевых (поскольку эти фамилии часто и охотно роднились), отсюда его реакция.
Существовала даже система имянаречений, которая призвана была ограничить рождение девочек в семьях, где рождались только девочки. К этой ограничительно-заклинательной системе относятся имена типа Болду - 'довольно (девочек)', Бурул - 'сверни (в сторону репродуцирования мальчиков)' и др. Этим же обстоятельством, полагаем, можно объяснить тот интересный факт, что женских имён в Карачае и Балкарии почти вдвое меньше, чем мужских имён, хотя число женщин здесь во все времена, как и у других народов, было приблизительно равно числу мужчин. В то же время использовались имена-заклинания, которые призваны были прервать смерть рождавшихся мальчиков (например, Тохтар - останется, остановит смерть). Здесь отметим, что в Карачае испокон века фамилии (тукъумы, тухумы) подразделялись на атаулы с соответствующими именами. Атаулы получали имена своих основателей. Атаул - подразделение фамилии, не мог появиться по чьей-либо прихоти, но только при наличии соответствующих социальных, экономических, демографических и иных факторов. Социально-экономическая мощь атаулов и их число в значительной степени определяли мощь и общественное влияние фамилии в Карачае. Поэтому часто людей называли не по фамилии, а по атаульскому имени. Например, фамилия Узденовых имела атаулы Бекирлары, Гассылары, Джезаякълары, Сабазлары, Сыгынчылары и др. Однако дети при рождении наследовали фамилию отца, а не его атаульское имя. Трансформация атаульских имен в фамилии было делом довольно редким. Например, фамилия Шайлиевых выделилась из фамилии Джанибековых. Новые фамилии в Карачае могли возникнуть при браках людей благородного происхождения с женщинами из низших сословий.
Наряду с ?фундаментальными? или ?значимыми? именами у карачаевцев и балкарцев существует большой круг шутливых имен (чам атла) или имён-прозвищ. Это чаще всего добродушно-шутливые прозвища вроде Томпур - 'плотненький', Гыджык - 'девчушка', относящиеся чаще всего к детям, и превратившиеся со временем в имена. Особенностью карачаево-балкарской антропонимики является то обстоятельство, что имена-прозвища, унижающие достоинство человека, встречаются весьма редко.
Однако даже внешне уничижительное прозвище при основательном рассмотрении покоится на солидном фундаменте глубинных народных традиций и поверий. Приведем примеры. Некогда полномасштабные имена Теке (от теке - козел), Къочхар (къочхар - баран), Къозу (къозу - ягненок) и др. ныне кажутся прозвищами, к тому же весьма специфического свойства. Между тем в древней мифологии Карачая и Балкарии эти животные занимали особое положение, были тотемными, символизировали богатство, мощь и т. д. Имя-прозвище Джонгурчха означает, казалось бы, уничижительное слово 'щепка'. Но при ближайшем рассмотрении выясняется, что прозвище имеет свойство, близкое к словам сын, потомок. Об этом свидетельствует ряд пословиц: ?Джонгурчхасы агъачына кёре? ('По породе дерева - и его щепки').
К проявлению магии имён относится широко распространенный поныне обычай утаивания имени. Муж в семье и обществе не называл имени жены, а обращался к ней по прозвищу, которое выбиралось обычно по взаимному согласию. Прозвища охватывали весьма широкий спектр выражавшихся ими отношений и чувств. Часто прозвища были весьма высокого достоинства, например Гоша (госпожа, княгиня) вместо Хаулат, Накъут (бриллиант) вместо Айшат. Точно так же жена ни в семье, ни в обществе не называла мужа по имени, а обращалась по прозвищу, например Джанкир (душа человека) вместо Харун.
Обходились вместо имени весьма простым, но и весьма своеобразным прозвищем, например: ол Биреу (эта Некто). Мужья наиболее широко использовали и используют поныне прозвище Бийче. Заметим, что это слово имеет широкий спектр значений: от архаического 'богиня' до современного 'княгиня', 'хозяйка'. Имя утаивалось в разговоре с другими людьми и в отсутствие жены или мужа. При этом муж мог упоминать о жене также по её фамилии, например Аджиланы къыз (буквально 'девушка из Аджиевых') либо по атаульскому имени, например: Астемирланы къыз ('девушка из Астемировых').
Обращаясь к детям, мать чаще всего говорила о муже: атагъыз ('ваш отец'), отец в присутствии детей говорил о супруге не иначе как анагъыз ('ваша мать'). В третьем лице говорили: сабийлени аталары ('отец детей'), сабийлени ана-лары ('мать детей'). Точно так же, как и в старых русских семьях, муж и жена обращались друг к другу: мать, отец. Ещё более жестко табуировалось имя мужа или жены в присутствии отца, матери, свекра и свекрови. Для них муж и жена обозначали друг друга предельно лаконично: ол ('он, она'), бу ('этот, эта'). Никаких разночтений в смысле адресности быть не могло.
Невестка скрывала, как правило, не только имя мужа, но и свекра, (атабыз - наш отец либо аття - папа, отец), свекрови (анабыз - наша мать, ання - мама, мать).
В современных семьях иногда используют слова папа, мама. Иначе говоря, невестка называла свекра и свекровь точно так же, как называл их её муж. Более того, в первый период замужества она не разговаривала со свекром и при свекре вообще (тил тутхан - буквально 'придержание языка' - обряд умолчания). По своему усмотрению по истечении времени свекор устраивал семейное торжество, приносил в жертву в честь невестки барана, дарил ей подарки и просил прервать молчание и в дальнейшем вступать с ним в разговор без ограничений. В связи с этим обрядом в Карачае рассказывают о курьезном случае. Свекор, выполнив обряд, попросил невестку заговорить. Та подала ему горячую пищу и когда свекор, обжегшись, смутился от собственной неловкости, невестка тут же заметила: ?Атабыз, иссиге уа тамам итча кёреем!? (?Отец, ты к горячему - прямо как собака!?). Свекор тут же обратился к сидевшим близким: ?Попросите невестку вернуться к умолчанию, и я готов сделать ей вдвое больший подарок, чем сделал?...
Скрывание имен невесткой относилось и к старшим братьям мужа (говорят, обычно, отец такого-то), людям, носившим имена свекра, мужа и т. д.
Этот народный обычай, который во многих современных ?окультуренных? семьях уже не соблюдается, уходит корнями в глубокую древность. Он связан, как мы полагаем, с обычаем утаивания имён наиболее значимых объектов древней духовной культуры. Предки карачаевцев и балкарцев утаивали имена некоторых богов, тотемных животных и т. д. Например, доныне в Карачае произносят не бёрю - 'волк', а джанлы - буквально 'одушевленный'. Волк был одним из главных тотемов у древних тюрок, ибо почитался в качестве одного из прародителей.
Таким образом, устаревший обычай сокрытия имени, относившийся, кстати говоря, только к старшим в семье и в роду, являлся не проявлением некой отсталости и низкой культуры, как нам внушали многие годы, но напротив, выказыванием особого почтения и уважения к тем, чьи имена скрывали. Это, скорее, элемент очень высокой культуры общения наших предков.
Элементы имяобразования
Карачаево-балкарское имяобразование во многом сходно с имяобразованием у других тюркских народов. К числу его особенностей можно, вероятно, отнести минимальное число элементов, образующих имя, заимствованных из других языков, исключая арабский. Связано это с тем общеизвестным фактом, что карачаево-балкарский язык в наибольшей степени сохранил в чистоте свои могучие древнетюркские корни. Именно поэтому известные тюркологи видят в нем ключ для исследования древнеписьменных языков тюркской системы. Другой особенностью карачаево-балкарского имяобразования и имянаречения являлось использование исключительно ?добротного? исходного материала в качестве имени или компонента имени. Это были имена богов и божеств, благородных и великих нартских героев, могучих сил и явлений природы, сильных и благородных животных, прежде всего тотемных, и т. д. Связано это, вероятно, с тем, что имя для карачаевцев и балкарцев имело магическое значение.
Множество имён уходит корнями в религиозно-мифологический пласт духовной культуры народа. Древнейшей религией, которую исповедовали предки карачаевцев и балкарцев, являлся один из видов тенгрианства, причем иные его элементы сохранились в народе доныне. На смену тенгрианству для части народа в 9-10 вв. пришло христианство православного толка. В Карачае доныне сохранились превосходные по изяществу линий, древнейшие на территории России православные храмы 10 в., построенные предками карачаевцев - аланами. Храмы несут очевидный отпечаток влияния византийского стиля. Христианство и тенгрианство в последующем уступили место исламу, который окончательно утвердился в Карачае и Балкарии лишь в 17-18 вв.
Древний гигантский пантеон карачаево-балкарского народа поражает воображение: он включает более 1000 богов, божеств, духов, мифологических героев. Многие имена богов и духов, героев превратились со временем в имена.
Базовыми элементами имен являются чаще всего существительные или глаголы повелительной формы, которые дополняют аффиксы (одинарные имена), например Атай (ama - 'отец' + -аи), Джандуу (джан - 'гори' + -дуу, впрочем, возможно и другое толкование от джан - 'душа' + -дуу). Велико число составных имен на основе двух базовых элементов, которыми являются корни двух слов, например Джулдузхан (джулдуз - 'звезда' + хан - 'царица', буквально 'царица звезд').
В карачаево-балкарском имяобразовании большое значение имеет исконный элемент -укъ, -окъ, который обычно рассматривается как аффикс, но он имеет во всех тюркских языках прозрачную этимологию, образован от укъ, угъ, окъ, огъ и означает 1) сын, потомок, семя и 2) стрела, пуля. Этот элемент в карачаево-балкарской антропонимике настолько силен, что содержится не только во многих исконных именах (Къабардокъ, Байрамукъ, Хагок и др.), но во всех без исключения карачаево-балкарских фамилиях в форме улу (огълу у других тюркских народов): Дуда улу - Дудов, Багъатыр улу - Богатырев и т. д. Более того, этот элемент заимствован практически всеми нетюркскими народами Северного Кавказа, что покажем ниже на ряде антропонимических феноменов.
Наряду с указанным словом-аффиксом весьма продуктивны и другие имяобразующие аффиксы: -аи (Ботай), -ку (Цжашакку), -кай (Чопакай), -чыкъ, -чик (Джашчыкъ), -уу (Джашуу) и др.
С верой в магию имен мы связываем и столь значимые сами по себе древнетюркские компоненты имен: хан - 'царь, царица', архаическое значение - 'земля'; бий - 'князь, княгиня', архаическое значение - 'священный, божество'; герий - 'могучий, сильный'; древнеперсидское слово джан - 'душа', усвоенное ещё древними тюрками; бек - 'могучий, сильный', а также 'вождь', 'господин' и многие другие. В карачаево-балкарской системе имяобразования они не имеют самостоятельного значения, а являются лишь формальными имяобрязующими элементами, например Джулдузхан, Сеитбий, Къылычгерий, Баладжан, Алибек и т. д. Толкование таких элементов в составе имени приводилось для того, чтобы читатель понимал изначальный их смысл и корни. Отметим, что элемент хан в составных мужских именах идет толгько вначале, например Хангерий, тогда как в женских - только в конце, например Къыблахан.
Особняком среди этого типа элементов в составных именах стоит слово къул - 'раб, слуга'. Дело заключается в том, что практически во всех именах это вроде бы уничижительное слово употребляется в контексте службы высокому, высшему: раб Бога, раб свободы и т. д. Считается, что в системе имяобразования слово къул - калька от арабского слова абд в том же значении, например Абдуллах - 'раб Аллаха'. Мы полагаем, что это не вполне правомерно. В самом деле, задолго до того, как ислам пришел в Карачай и Балкарию, существовали исконные имена, содержащие этот элемент: Тейрикъул - буквально 'раб Тейри' - верховного божества в тенгрианстве, Тотуркъул - 'раб Тотура' - божества, покровителя волков, Азаткъул - 'раб свободы' и т. д.
В рамках магических же представлений появлялись, вероятно, так называемые обереговые имена. Среди них имена богов и божеств, например Папай (Бапай), Чоппа, Апсат и др.; названия животных: Арслан, Аслан - 'лев', Къаплан - 'тигр', Бучар - 'оленёнок', Бёрюкай - 'волчонок' и др., а также предметов с особенными свойствами: Къая - 'скала' - символ мощи и надежности, Къылыч - 'меч' - символ мужества и победы (от древнетюркского къыл - 'совершать, низвергать, побеждать'), Джохар - 1) 'клён' - символ красоты, прочности, либо 2) 'шелковистый, мягкий' и др.
Обереговые имена использовались в семьях, где дети часто умирали. Известно, например, что в атуале Деболары (Байра-муковы) из-за частой смерти детей новорожденного мальчика назвали Кючюк - 'щенок', а его сестру - Маске - 'маленькая собачка' (отсюда русское моська в том же значении). Дети выжили, выросли, а мальчик стал известным на весь Карачай и Балкарию богословом, ученым и поэтом, автором знаменитых песен ?Хасаука? и ?Умарны джыры? - Дебо улу Кючюк (нач. 19 в.).
Обереговые имена должны были, по мнению нарекавших, с одной стороны, вводить в заблуждение злых духов, которые в соответствии с древними поверьями покушались на жизнь малыша, а с другой - придавать ребенку особые качества, присущие их тёзкам из живой и неживой природы. Разве может, например, любая другая сталь сравниться с булатом и разве не ясно, что носитель этого имени (Булат, Болат) будет непременно иметь качества этой особого рода удивительной стали. Но нарекавшие шли ещё дальше, давая малышу имя Хасбулат или Къасболат, т. е. непобедимый булат.
Кстати, о значимости имени в отношении тёзок говорит другая карачаевская пословица: Аты бирни анты бир ('Имеющие одинаковые имена одинаково клянутся'). Как видим, в формате пословицы на второй план отступают даже особенности характера людей, а на первый план - имя.
Заимствование имён соседними народами
Выше говорилось о значимости древнего слова-аффикса -укъ, -угъ, -огъ, -окъ в карачаево-балкарской антропонимике. Этот элемент перешел и в антропонимическую систему соседних народов: кабардинцев, черкесов, осетин. В ?Справочнике личных имен народов РСФСР? говорится о том, что ?...элемент -хъо [присутствующий в осетинских именах]... в кабардино-черкесском языке имеет значение ?сын?. С этим суждением можно согласиться, однако следует недвусмысленно объяснить, что и этот, и другие варианты элементов (-окъо, -охъо, -укъо и т. д.) заимствованы из системы тюркской вообще и карачаево-балкарской антропонимической системы в частности. Заимствованы, впрочем, целиком вместе с именами, которые получили при этом соответствующую данному языку фонетическую огласовку, например: Болатокъо (тюркское имя Болат или Булат - особый сорт стали для клинков либо сам клинок + -окъ - 'потомок', 'семя' + адыгский аффикс -о), Къазанокъо (тюркское къазан - котёл + -окъ + -о), Даханокъо (тюркское дагъан - опора + окъ + -о) и т. д.
Отметим, что среди более двух тысяч карачаево-балкарских личных имён есть лишь единицы, заимствованные из адыгского языка, тогда как в списке из около 520 кабардино-черкесских мужских имён, приведенных в ?Справочнике личных имен народов РСФСР? около 270, т. е. более половины, имеют ясное толкование лишь на основе карачаево-балкарского или иного тюркского языка, около четверти - имена арабского происхождения и лишь около четверти - имена исконного адыгского происхождения. Отметим ещё одно феноменальное анропонимическое явление: среди имён и фамилий кабардинских князей нет ни одного имени и ни одной фамилии на адыгской основе. Они образованы на тюркской основе либо, что встречается реже, заимствованы из арабского языка. Наконец, по мнению специалистов, до 70% современных кабардинских фамилий имеют ясное толкование лишь на карачаево-балкарском языке.
Примерно так же обстоит дело с другими соседями карачаевцев и балкарцев - осетинами. Различие лишь в том, что в процентном отношении осетинских имен тюркского происхождения ещё больше, а именно: из 244 мужских осетинских имен, приведенных в ?Справочнике личных имен народов РСФСР?, 52% составляют имена тюркского происхождения, около 15% - имена русского или христианского происхождения, 10% имен арабского происхождения и менее 25% имен имеют исконное происхождение. Феномен относится и к современным осетинским фамилиям, которые в большинстве своем производны от соответствующих имён. Поскольку осетины делятся на иронцев и дигорцев, явление можно было бы объяснить влиянием дигорцев, тюркского (аланского) по происхождению народа. Однако дигорцы составляют лишь 1/6 часть осетин и сами изрядно растеряли свои древние этнические признаки.
Мы приведем здесь результаты небольшого статистического исследования, для проведения которого были использованы только списки личных мужских имен, приведенных в ?Справочнике личных имен народов РСФСР?. Подчеркнем при этом, что, по мнению ответственного редактора этой книги А. В. Суперанской, списки имён в ней могут быть неполными.
Результаты представлены в нижеследующей таблице. В списках личных мужских имен народов в Справочнике, исключая осетинские, не приведены русские имена, что отражено и в таблице. Из анализа таблицы можно сделать следующие выводы. Таблицу смотрите по ссылке:
Число исконных имен у тюркских народов Кавказа - карачаево-балкарских (72%), кумыкских (45%) и ногайских (65%) в целом существенно выше, чем у других соседних народов.
Заимствованные имена у тюркских народов почти исключительно арабского происхождения. У этих народов практически нет имен, заимствованных у других соседних народов.
Значительное число заимствованных имен тюркского происхождения имеется у всех нетюркских народов Северного Кавказа. Наибольшее их число (более половины от общего числа) имеется у соседних с карачаево-балкарцами народов - кабардинцев и осетин.
Заимствованные имена арабского (реже - персидского) происхождения имеются у всех без исключения народов Северного Кавказа. Наибольшее их число - у народов Дагестана, что можно частично объяснить более ранним принятием этими народами ислама по сравнению с соседними народами, причем степень вытеснения заимствованными мусульманскими именами исконных имен такова, что последние составляют лишь 7% от общего числа.
Столь высокий уровень заимствований можно объяснить многовековым политическим и этнокультурным доминированием тюркской цивилизации в Евразии. Это относится и к доминированию тюркских языков - языков межнационального общения. Что касается Северного Кавказа, то такой безусловно доминантной культурой вплоть до 17 в. была культура кавказских тюрок - хазар, алан, булгар и их потомков на Кавказе - современных карачаевцев, балкарцев и кумыков.
Вероятно, проблема заимствования имён в кавказской ономастике представляется весьма интересной и заслуживает отдельного исследования, но мы ограничимся приведенными суждениями.
Имена, заимствованные из арабского или персидского языка
Поскольку число арабских заимствований в карачаево-балкарской антропонимике относительно велико, остановимся на этой проблеме несколько подробнее. Очевидно, мусульманские имена - имена арабского либо персидского происхождения - появились в Карачае и Балкарии по мере утверждения ислама, который окончательно укоренился здесь лишь в 18 в.
Вероятно, поздним временем утверждения ислама можно объяснить столь интересное антропонимическое явление: у карачаевцев и балкарцев, исповедующих ныне ислам, наряду с мусульманскими именами существует подавляющее большинство исконных имен, относящихся к христианскому и особенно к тенгрианскому периодам их верований, в то время как у дагестанских народов исконные имена практически вытеснены арабскими и тюркскими именами.
В системе именования у арабов существовало личное имя - алам, например: Амр - 'жизнь', Бакр - 'верблюд', Лайс - 'лев', Хасан - 'красивый'.
Кроме личного имени использовалась кунья - особое именование по имени сына или, реже, дочери, причем не обязательно уже родившихся. Например, четвертого праведного халифа Али по имени его сына называли Абу-л-Хасан, т. е. отец Хасана. Полное имя знаменитого Омара Хайяма: Абу-л-Фатх Омар ибн Ибрагим алъ Хайям ан-Найсабури (из Нишапура), хотя у Омара, сына (ибн) Ибрагима, никогда не было сына Фатха. Ещё более интересное именование у другого знаменитого ученого Абу-Рейхана аль-Бируни: рей-хан означает цветок базилик.
Как видим, арабская именная основа абу означает отец, но в имени -кунье она утрачивает это значение, превращаясь в формальный показатель. Кунья в арабской системе именования - особый социальный знак, который мог присваиваться далеко не всем.
Выше отмечалось, что во многих карачаево-балкарских семьях доныне сохранился обычай, табуирующий имена. Говорят в этом случае, например, Умарны атасы - отец Умара, что внешне весьма похоже на систему арабского именования. Однако такое обращение у карачаевцев в имя отнюдь не превращается, ибо не связано в данном случае с арабскими традициями имянаречения.
В то же время, например, невестки, скрывая имя сына или племянника мужа, носящего имя деда или прадеда, называли мальчика Акка - 'дедушка'. Это и иные подобные шутливые прозвища часто превращались потом в самостоятельное имя.
Значительно число заимствованных арабских имен, которые содержат слово абд - 'раб' + второе слово, которое чаще всего является одним из эпитетов Аллаха. Такие имена включают артикль алъ, который изменяется в зависимости от следующего слова (г/ль, ль, в карачаево-балкарском -г/л).
Показателем женских имен может служить арабский элемент в конце имени, называемый та марбута: Айша(т), Фа-риза(т). В арабском языке произносится звук т тогда, когда за этим словом идет другое или имеется словосочетание, например: Фатимат уз-Зехра. В карачаево-балкарском написании и произношении заимствованных женских имён используются и тот и другой варианты написания и произношения вне зависимости от последующих слов.
В заключение отметим, что в карачаево-балкарских именах, заимствованных из арабского языка, куньи также содержательного смысла не имеют, а выступают лишь имя-образующими элементами. Более того: они часто пишутся слитно, например Абубекир.
?Карачаево-балкарские имена и фамилии. Толковый словарь?
Москва, Изд. ?Педагогика?, 2003
