Мой читатель, друг! Давай перевернем еще одну страницу нашего моно-поэзо-журнала..
* * *
Мы и не думали о Пасхе в индустриальные года.
И демонстранты в танце красном нас забавляли иногда.
Мы смутно чувствовали лажу.Куда идем? За что? Зачем?
Но всем хватало эпатажа - играй, гармоника, звончей!
Когда веселая погода, когда ты молод и горяч,
То солнышко на небосводе подбросить хочется,как мяч.
Теперь свободны мы. Без денег. Кой-как свой догребаем век.
Не заработал? Ты- бездельник! И даже - недочеловек.
Ну,да, свободен ты , как птица. Но только некуда лететь.
Никто не ждет нас за границей. Ступай, считай в кармане медь!
Но пусть, Поправший смерть, поддержит нас в самых трудных пустяках.
От шага лживого удержит. Уверит - все в твоих руках.
Все по заслугам, Боже правый: жестокий век и суд, и власть.
Смиренья дай душе лукавой! И укроти больную страсть,
Чтобы к Стопам Твоим припасть,
невзгоды восприняв, как сласть.
* * *
Июль.Тринадцатое. Вторник.
Расплавлены мозги в асфальте.
Из гроба восстает покойник
Под скрип и лязг стрижиных альтов.
Неловко воскресать в бездожье.
Народ и так палим жарою.
И кто-нибудь отдаст возможно
Сегодня душу "на жаркое".
Творец ведет свою расплату?
И праведников уж не найдется?
Что, все? Дела идут к закату?
Один - туда. Другой - берется.
* * *
"Ты - царь. Живи один..."
А.Пушкин
"Ты жил один. Друзей ты не искал..."
А.Блок
В глухие тыркался ворота
В надежде сердце отогреть.
Там открывали с неохотой,
Встречая сердцем. Но на треть.
Ты с тактом убегал от хлада
И клялся:"Больше ни ногой!"
Всепрезирая волчье стадо,
Где нет надежды никакой.
С Парнаса доносились звуки:
- Да, брось ты все! Живи один!
К чему тебе пустые муки?
Забудь. Себе ты господин.
Ты - царь без челяди и рати.
Живи себе своим умом.
Мы, как и ты , искали братьев.
Но не найдя их, здесь поём".
Ни в чьи не тыркаюсь ворота.
Есть время камни собирать...
Но сердцу горько отчего-то...
Оно привыкло света ждать.
* * *
А.Пестову
На пороге зрелости безжалостной
Улыбнешься вдруг цветку средь лебеды.
Забывая будущие "шалости",
И в предчувствии отеческой беды.
Но пока еще недокоптил чебас -
этой лилии прими тепло и свет.
Что нам хрупкое: сегодня и сейчас?
Дышит лилия. И смерти больше нет.
Всем новых благ в новом дне! Мира и любви, братья и сестры с Эльбы!
Этот свет или тот? Вроде этот. Опять родимая змея пилить начнет. Чего лежишь, чего не работаешь?
Заткни морду в подушку и уши тоже. Опять мука подорожала и сыр, и газ, и свет..и..яица подешевели
К чему бы это? Кремль.Все они масоны. Смерти твоей хотят. Чтоб пенсию не платить. Вхождени
России в ВТО, в задницу Запада. Денег нет. И не будет? Плохо работаешь. Дурак потому что.
На дядю. А без дяди никак. Картошки опять на зиму покупать мешков пять, лука два, моркови...
и меду..в случае от цинги. В случае войны. С кем войны? Да китаезами или американцами. какая разница
Не впервой свою картошку защищать. Все мутно и смутно. Русский. Жопа узкий. Активно не
любят друг друга. А ведь могли бы. Язык от Бога. Аз,буки, веди, глаголь.. алфавит - молитва.
В киоск за пивом. Срочно. В левом нижнем сто рублей..кровных.Заначка. Авось все прояснится?
На пороге появлялась старуха. Вся цветастая, как цыганка.Косматая, седая, с носом-кючком.
Злорадствующая. Громыхала пустыми железными банками у подола кровянистого фартука.
Зубы клыкастые и гнилые вперяя во тьму. Я сжимался весь в комок и не смел разомкнуть
глаз. Казалось, что сейчас лопнет сердце, как сильно натянутая струна. Пот медленно
сползал тяжелыми ручейками. Шаркала вонючими калошами вдоль стены медленно шла полубоком.Шершававыми
ладонями скоблила крысиными пальцами по стене.Приближалась все ближе и жутко ухала и смеялась, как гиена.
Шла так, чтобы страх нарастал, как пена в бутылке с шампанским. Хотелось отогнать,
кинуть палкой. тапком..чем попало. Чувствовала. Улыбалась мерзко и ехидно.И подбородок
ее остроносый отсвечивался от лимонной луны. Вот остановилась и закружилась вокруг себя
так, что казалось - часы остановились. Я коченею от страха. Все члены мои оловенееют.
Я хочу ей крикнуть навстречу всей мощью в голосе. Но только изрыгаются какие-то бульканья.
Я взлетаю и бросаюсь на нее, как раненный зверь.барс, рысь. Бросаюсь навстречу этому монстру.
Не могу. Между мной и ей - незримая стена. Она медленно поворачивает свой гниющий, смердящий горб
и вполоборота ко мне ехидно косила:" Я еще не раз приду к тебе, жди...."
У порога она, как всегда исчезает. Я задыхаюсь на своей раскладушке. Сил нет.
Это была моя ранняя смерть?
Дурак, это была твоя будущая жизнь.
Ложась в кровать, переболея юбилеем,
О чем мечтает царь, вперяя взгляд во тьму?
Что нет войны. Что смеют те, кто смеют.
Что"я страну свою в объятия возьму".
Не должен он дурному заражаться.
В любые времена всем псам не угодишь.
Он должен в форме быть. И заряжаться
Покойным светом, верным окруженьем лишь.
Кому страну оставишь? В поруганье
Уйдет она на растерзанье псам.
О том ему поведали заранее:
"Не зря ж плачу я деньги мудрецам.
Казна крепка, И царская в порядке.
Чего еще желать? Красивую - в кровать!
Пусть языком своим волхвы полижут пятки.
А солнце красное - с утра люд подымать...
7 октября 12 г.
Марья-Моревна, Марина,
Строк твоих неопалимых георгины
Также сладостно внимать: и сердцу и уму.
Смешивать в палитре свет и тьму
Вдоль волной от скерцо до стаккато
Прозвучат живей живых слова.
И опустится в раздумьи голова...
На пороге появлялась старуха. Вся цветастая, как цыганка.Косматая, седая, с носом-кючком.
Злорадствующая. Громыхала пустыми железными банками у подола кровянистого фартука.
Зубы клыкастые и гнилые вперяя во тьму. Я сжимался весь в комок и не смел разомкнуть
глаз. Казалось, что сейчас лопнет сердце, как сильно натянутая струна. Пот медленно
сползал тяжелыми ручейками. Шаркала вонючими калошами вдоль стены медленно шла полубоком.Шершававыми
ладонями скоблила крысиными пальцами по стене.Приближалась все ближе и жутко ухала и смеялась, как гиена.
Шла так, чтобы страх нарастал, как пена в бутылке с шампанским. Хотелось отогнать,
кинуть палкой. тапком..чем попало. Чувствовала. Улыбалась мерзко и ехидно.И подбородок
ее остроносый отсвечивался от лимонной луны. Вот остановилась и закружилась вокруг себя
так, что казалось - часы остановились. Я коченею от страха. Все члены мои оловенееют.
Я хочу ей крикнуть навстречу всей мощью в голосе. Но только изрыгаются какие-то бульканья.
Я взлетаю и бросаюсь на нее, как раненный зверь.барс, рысь. Бросаюсь навстречу этому монстру.
Не могу. Между мной и ей - незримая стена. Она медленно поворачивает свой гниющий, смердящий горб
и вполоборота ко мне ехидно косила:" Я еще не раз приду к тебе, жди...."
У порога она, как всегда исчезает. Я задыхаюсь на своей раскладушке. Сил нет.
Это была моя ранняя смерть?
Дурак, это была твоя будущая жизнь.
Я с детства быть хотел битлом.
Однажды понял - пятый лишний.
Поэтом сделался потом,
Ночами превращаясь в личность.
Когда в судьбу вторгалось лихо
Иль счастье было мне дано -
Я песни их под нос мурлыкал,
Как бы любви цедя вино.
"Не создавай себе кумиров!
- шептали строго мне с небес.
Но анархическая лира
Имела шкодный интерес.
Когда же Леннона убили
И Харрисон ушел от нас -
Пахнуло в душу сном могильным
И слезы не жалели глаз.
* * *
Я не такой. Я солнечней. Я лучше.
Из каждой клетки выжимаю грязь.
Стреляющий цветами лучник
С надеждой в прошлое попасть.
Но что мне делать с бедной речью,
Когда для слов не найден щит?
Слова любви ношу я встречным.
Уста открою - бес ворчит.
Путь продолжается. Пусть он будет светлым...как и ваши сны!
[CENTER]"В ГРЯЗНЫХ ЛУЖАХ РАЙСКИЕ ЦВЕТЫ…"[/CENTER] [CENTER](О втором поэтическом сборнике Игоря Крестьянинова "Камерное пение";)[/CENTER]
[JUSTIFY] [/JUSTIFY] [JUSTIFY]Как-то раз я зашёл в популярный в нашем городе книжный магазин. Как и повсюду в нынешней России, книжные полки и стеллажи снизу доверху были завалены грудой всевозможной макулатуры в пёстрых обложках: детективы, фэнтези, дамские романы… Посреди этой радужной помойки притулилась маленькая полочка под вывеской: Современная русская поэзия. "Современными поэтами" оказались два русскоязычных покойника: Эдуард Асадов и Иосиф Бродский. Асадова я насчитал пять разных изданий, причём одно было с золотым обрезом (клянусь, это правда!), Бродского – семь.[/JUSTIFY] [JUSTIFY]Между убогим китчем московского акына и претенциозной мертвечиной питерского мейнизингера каким-то чудом затесался крохотный сборничек Варлама Шаламова… И это всё.[/JUSTIFY] [JUSTIFY]Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что Рынок и Поэзия – вещи несовместимые. С позором изгнанная с шумных торжищ, "книжных ярмарок" и издательских балаганов, напуганная зычным рыком и гиканьем полчищ "королей поэтов", оглушённая визгом и всхлипами бесчисленной орды истероидных поэтесс, Поэзия вернулась туда, откуда пришла – в глухие и тёмные закоулки человеческих душ, в тёплую кровь живых сердец… Она вернулась в архаические глубины человеческого духа, где Дракон по-прежнему охотится на Единорога, где вещей птице Сирин внемлет задумчивый Алконост, и где Небесная Белка скачет по Древу Жизни вверх, чтобы рассказать Богине Верхнего Мира, о чём нынче утром пел на лесной опушке гулкий бубен шамана…[/JUSTIFY] [JUSTIFY]Поэзия, как и прежде, живёт среди нас, но теперь она существует в другом регистре: безвозвратно уйдя как с плебейских стадионов, так и из богемных "Бродячих Собак", она живёт сегодня в "камерном пении" отдельных поэтов, от которых отхлынула толпа и от которых отвернулся так называемый "массовый читатель".[/JUSTIFY] [JUSTIFY]"Камерное пение" – именно так и озаглавлен второй поэтический сборник самарского поэта Игоря Крестьянинова, изданный, вероятнее всего, за счёт самого автора. Да и тираж её невелик, всего 200 экземпляров. Но ведь это и есть специфика "камерного пения", когда поэзия возвращается к собственной духовной сути, переставая иметь что-либо общее с наживой и материальным прибытком.[/JUSTIFY] [JUSTIFY]Эти новые условия существования поэзии хотя и отнимают у поэтов различные материальные "бонусы" и "блага", но зато взамен возвращают им ни с чем несравнимую духовную свободу и понимание того факта, что поэзия и не обязана быть "конкурентоспособной" и "входить в топ"; она не обязана быть "прекрасной" или "изящной" (экое мерзкое слово!), хотя и может, когда это необходимо. Она вообще никому ничего не обязана и ничему не "должна соответствовать". Она есть абсолютная "вещь в себе", непознаваемая и непостижимая в своей основе и по своей сути.[/JUSTIFY] [JUSTIFY]Вот, внезапно, неведомо как, высекается искра при соприкосновении душевного "нутра" с внешним миром… Собственно, эта видимая "вспышка" и является Поэзией в той её форме, которая единственно доступна для наших слабых и близоруких человеческих глаз:[/JUSTIFY]
Корнями обнимая Землю-Мать И возвышаясь к небу кроной, Как этот дуб хочу стоять В тумане лиственного звона.
[JUSTIFY]Помнится, ещё один "неизящный", но подлинный поэт вот так выражал то же самое психоделическое погружение в Мироздание и саморастворение в нём:[/JUSTIFY]
Мне много ль надо? Краюшку хлеба, Да кружку молока. Да это небо, да эти облака… (Велимир Хлебников)
[JUSTIFY]Но эта психоделия Всеединства вовсе необязательно должна радовать и услаждать чей-то слух или "способствовать пищеварению" у читателя, лежащего с книжкой на диване:[/JUSTIFY]
И это – тоже я. Вернее, часть меня – Старуха, ждущая машину для отбросов. Который час она сидит с ведром? И знает ли она, какое нынче время?
[JUSTIFY]И совсем несложно понять, как сама Поэзия отличает шарлатана от поэта. Первого она держит за пустопляса и дурака, второго же – недрогнувшей рукой – держит за тестикулы:[/JUSTIFY]
У сердца средний род. Не оттого ли Ему так трудно выразить себя. Открой его, апрель, до светлой боли, Измучась, пьянствуя… любя.
Итак, вот ещё отличительный признак (вы его обнаружите по прочтении, например, того же Бродского): шарлатанам поэзия не приносит и не доставляет ни радости, ни страданий. Как бы ни были они знамениты, обласканы и признаны толпой, ОНА ИХ НЕ ЗАМЕЧАЕТ. И то, и другое она дарует только своим присным, зачастую и вовсе безвестным. Причём страданий и боли она приносит неизмеримо больше, чем радости.
[JUSTIFY]Да, иногда это бывает больно, очень больно, мучительно больно… Но эта та самая боль, которая сопутствует посвящению в Тайну-и-Понимание, за которой наконец-то становится очевидно, что в основе реальности нет ни Тайны, ни страха, ни боли, ни причины для печали и грусти:[/JUSTIFY]
Ничего не стоит понимать. Сверху – небо, под ногами – бездна. Всех больней тебя полюбит мать, Если даже это бесполезно.
Ни о чём не следует грустить. Нет последних встреч и нет прощаний. Всё и всех останется простить И просить других о том ночами.
[JUSTIFY]Конечно, и это не есть "открытие" И.Крестьянинова. О том же самом, местами почти слово в слово, писал и юный Мандельштам, – "по прочтении Джакомо Леопарди":[/JUSTIFY]
Ни о чём не нужно говорить, Ничему не следует учить,
И печальна так и хороша Тёмная звериная душа:
Ничему не хочет научить, Не умеет вовсе говорить
И плывёт дельфином молодым По седым пучинам мировым.
[JUSTIFY]Но всё дело в том, что на самом деле, в "реальной действительности", и не совершаются никакие "прорывы" или "открытия". Здесь Джакомо Леопарди не перепевает Экклезиаста, и Мандельштам не перепевает Леопарди, равно как и Крестьянинов – Мандельштама. Ибо в неё, в Реальность, или инициируются, или нет. Игорь Крестьянинов – инициируется. Точно так же, как в своё время и Мандельштам, и Леопарди, и Экклезиаст…[/JUSTIFY] [JUSTIFY]И точно так же, как и у любого другого человека, единственная реальная забота у колдуна, шамана и поэта заключается в том, чтобы при переходе из одной вечности в другую, – не наследить, не нагадить, не натворить бед. Если хотите, это и есть "высший пилотаж", не всеми достижимый (и даже далеко не всеми желаемый!). Потому что, как говорил ещё Лао Цзы, "умеющий ходить следов не оставляет". Но очевидно также и то, что в силу своей ранимости и лабильности все блаженные, юродивые и поэты понимают и проникаются этой мудростью куда глубже и острее, чем так называемые "обычные люди":[/JUSTIFY]
Никого я не расталкивал руками, И куска не вырывал из слабых рук. Просто грустно пел, порхая между вами Мотыльком, забывшим про испуг.
Не взбирался я на адские высоты По горбам людским и по костям. Ждал, как все, таинственной субботы, Рад был хоть каким-нибудь гостям.
И уже не надо падшей вашей славы. Скучно всё. И холодно глазам. Прочь с души, дракон страстей лукавый! Верю только снам и небесам.
[JUSTIFY]Но по большому счёту, конечно, любой поэт или шаман ровным счётом ничем не отличается от обычного "гражданина". Абсолютно ничем, кроме одного: он знает, где находятся врата в "параллельные миры", и он отворяет их, и он входит…[/JUSTIFY]
Где ушла ты сквозь губы мои, – Там трава не растёт, зверь не дышит, Не флиртуют уже соловьи, – Грузный камень лежит, небо слыша.
Слышит: ветра пронзительный смех, Лоб разбившего об него, Плачь текущих в долину рек… Но не может сказать ничего.
Ничего не проси. Не ответит. Хоть огнём запали. Хоть плетью. Хоть водой затопи. Всё одно.
Он с любовью моей небожитель. Под собою скрывает зерно. Он не сеятель. Он – хранитель.
[JUSTIFY]Книжку завершает трогательный очерк о маме поэта, прожившей исключительно трудную и тяжёлую жизнь, но, несмотря на это, в полной мере сохранившей в своей душе нечто, чему нет точного названия в русском языке, но что японцы называют Благородным Светом Чистого Бусидо. И очевидно, что вот этим, тем самым, воистину ценным, чему нет настоящего и точного названия, пропитан насквозь и её сын-поэт, – благодаря ей, только ей…[/JUSTIFY]
[RIGHT]А.Пестов[/RIGHT] Поэт, прозаик,критик,лауреат международной литературной премии
Им. М.Волошина ( г.КИРОВ)
[CENTER]Для антологии «Наше время»[/CENTER] [CENTER]От автора.[/CENTER]
Родился в 1961 г. в индустриальном Ижевске. После окончания школы работал слесарем МСР. Затем служил в СА в мотопехотных частях. Демобилизовавшись ,работал испытателем электронных приборов на оборонном предприятии. Проучился курс на филфаке Удмуртского Университета. В 1983 году поступил в Литературный институт на дневное отделение( поэтический семинар Л.Ошанина), который закончил уже заочно в семинаре Э.Балашова. Работал: монтировщиком в Драмтеатре им.Короленко, грузчиком, сторожем, радиокорреспондентом в заводской многотиражке, журналистом и далее зам. редактора областной профсоюзной газеты, продавцом, занимался рекламой и был пресс-секретарем в ижевском филиале КБ «Кредо Банк», был ген. директором АООТ»Капитал».С 1995 г. проживаю в г. Самаре и работаю разнорабочим в зоомагазине. Печатаюсь с 1979 г.Постоянный автор литературных журналов «Инвожо»,»Луч»(г.Ижевск) и «Город»(Тольятти). Стихи размещались в антологиях «Поэзия народов России» (г. Москва, 2005 г.) и «Русская поэзия.ХХ1 век»(«г. Москва.»Вече»,2009 г. Автор двух поэтических сборников:»Зерно на камне»(Ижевск ,1991 г.) и «Камерное пение»(Тольятти, 2009 г.). Член Союза российских писателей. Пробую свои силы в прозе. Несколько рассказов публиковалось в газетах и журналах Ижевска и Самары.
ЕСТЬ МНЕНИЕ или ЭТАПЫ СУДЬБЫ
Х х х
Волны бьются о скалы,
Синим брезгуя сном…
И я ходил на причалы
И смотрел далеко.
Я видел в далекой точке
Мечту заманчивых снов –
Прекрасный , таинственный остров,
Где живется легко.
Люди там веселые и добрые.
Не плачут никогда.
Да, и где там плакать,
Раз праздники всегда.
(1970 г.3 класс»б», школа №56 г. Ижевска)
«Награждается Почетной грамотой и Похвальным отзывом ученик 10 класса за 3 место в республиканской олимпиаде по литературе. Реферат на тему «Роль Л.Толстого и М.Горького в развитии удмуртской литературы и театра» (1978 г.Ижевск).
«И, наконец, дебютант литературной страницы – слесарь цеха 38 Игорь Крестьянинов. Как самый юный автор(Игорю – 18 лет), он заслуживает самого пристального внимания. И дело здесь не в молодости. Стихи Игоря необычны, оригинальны, сложны. В них он ищет себя, размышляет, философствует, радуется и негодует. Но Игорю надо много работать над словом , чтобы полнее разделить с нами свои мысли и чувства».(газета «Темп» ПО»Ижевский Мотозавод»,22 июня 1979 г.)
«Социальной заостренностью выделяются стихи Игоря Крестьянинова, но достичь высокой образности ему мешает порой формальные крайности». («Удмуртская правда».7 марта 1985 г.»Писательские горизонты» О.КОЧЕТКОВ, член СП СССР).
«Поэт сам тяготится гнета метафор. Его прельщает не столько шорох среди северных тяжелых деревьев на ветреной ночной тропе, сколько их печальный и простой рассказ. Непросто достичь простоты…Когда автору удается увидеть себя в других людях , о которых пишет, во всем , что его окружает , нас ожидают удачные строки , а порой и открытия…Крестьянинову , может быть, и нужен редактор, но такой , что не выплеснет с помоями ребенка, не спугнет своеобразия. Автор и сам на пути к простоте уже имеет несомненные достижения…В работе собраны стихи разных лет учебы в институте. Поэтому хорошо видна динамика развития и роста, просматриваются интонации учителей, например Б.Пастернака..В заключение хотелось бы предостеречь автора от своевольного обращения с языком , который способен вмещать некоторые неологизмы, но не терпит неграмотности…»(Э.В.БАЛАШОВ, ОТЗЫВ на дипломную работу студента И.В.Крестьянинова, Литинститут, 19.10.91 г.
«Зерно на камне» - название книги молодого автора , вышедшей нынче в издательстве «Удмуртия»…Известный советский поэт Юрий Кузнецов , человек острый и придирчивый, в своем письме-отзыве отмечает искренность стихов Игоря, называет понравившиеся ему строфы и строки, например:
«спи, лучистая, ты в раю,
Где все в белом и острое гладко».
И вместе с тем советует избегать эклектики , больше работать над культурой стиха».(«Удмуртская правда», 20.02.92.»Презентация книги»).
«Жизнь вообще-то такова , что белоснежным из ее мусорных свалок выбраться мудрено…В судьбе Игоря поэзия подобна старательно натертому паркету, на котором святотатственны оттиски грязных подошв. Внушена эта духовная опрятность была ему не в Литинституте, не фактом поэтической книжки, а всем опытом человека , отведавшего в жизни и горького ,и кислого, но не утратившего при этом вкусовых анализов на свет и цвет , и запах бытия…Стихи Крестьянинова будят совесть. Они стирают с лика жизни боевую раскраску жестокости, гнева, заверяя нас, что черты эти – случайны, что мир – прекрасен…» («ИЗВЕСТИЯ Удмуртской Республики»,О7.01.95 г.»Сотри случайные черты…».ВРЕМЯ.ЛИЧНОСТЬ.ТВОРЧЕСТВО. А.ДЕМЬЯНОВ, поэт, переводчик, член СП России).
«Пошлость – она пошлость и есть , и это вдвойне отчетливо проявляется на фоне действительно хороших стихов(-) или, допустим, Игоря Крестьянинова, написавшего такие строчки: «Закат пресветлый и пунцовый \ вас красил, что ли? \ Иду. И сердце чищу снова \ веселой болью».(«Литературная Россия»,18.11.2005 ,№46(2230), М. и Н.ПЕРЕЯСЛОВЫ «Разбор полетов»).
xxxxx пишет:
Посреди этой радужной помойки притулилась маленькая полочка под вывеской: Современная русская поэзия . "Современными поэтами" оказались два русскоязычных покойника: Эдуард Асадов и Иосиф Бродский.....Между убогим китчем слепого татарина и претенциозной мертвечиной питерского еврея....
xxxxx пишет:
«Жизнь вообще-то такова , что белоснежным из ее мусорных свалок выбраться мудрено…В судьбе Игоря поэзия подобна старательно натертому паркету, на котором святотатственны оттиски грязных подошв. Внушена эта духовная опрятность была ему не в Литинституте, не фактом поэтической книжки, а всем опытом человека , отведавшего в жизни и горького ,и кислого, но не утратившего при этом вкусовых анализов на свет и цвет , и запах бытия…Стихи Крестьянинова будят совесть. Они стирают с лика жизни боевую раскраску жестокости, гнева, заверяя нас, что черты эти – случайны, что мир – прекрасен…».....
Ну, как тебе, наш Эльбрусоид ? Привыкаешь, куда денешься..
Давай, доктор, не уставай... Я рядом.
