Мой город. Мои люди

Арсен Кайгермазов,
Нальчик - Москва

Город

Город меняется. Меняется тихо и неотвратимо. Меняется сам и меняет людей в нем живущих. Иду по главной улице своего Города. Красиво. Днем - это море цветов, клумб, кругом зелень. На проспекте начали класть плитку, начали и, по всей видимости, бросили. Нальчик…

Придирчиво осматриваю улицы. Везде чисто и опрятненько. Вечером все сверкает и светится. Бриллиантовыми гранями сверкает фонтан у кинотеатра "Восток". Вокруг фонтана сидят красиво одетые люди. Легендарное место! Тут назначали свидания 30 лет назад, тут их назначают и теперь. Кругом огни. Дорогие магазины, модные игровые клубы. Новые, сверкающие, как новогодние игрушки. Признак денег, хорошего вкуса, прогресса?

Захожу в магазин. Здесь все по-прежнему - те же хмурые лица продавщиц. Они здесь редко улыбаются, чаще делают просто отсутствующие лица. Те же товары, за которые просят сумасшедших денег. Их покупают там же, где отоваривается вся республика - на рынке. Нальчик…

Игровые клубы как признак перемен, некоего движения в прогрессивное будущее. Они разбросаны по всему городу. Их много. Их слишком много. В них круглосуточно находятся люди. Они оставляют там деньги, они оставляют там нервы, они оставляют там часть своей жизни. Мимо них устало ходят администраторы. Они уже не удивляются ни чужим проигрышам, ни чужим выигрышам. Они устали от этих оргий азарта. Негасимый блеск в глазах, напряжение во всем теле - перманентное состояние игроков. Тяжелый, так и давящий сверху сигаретный дым под потолком - спутник игры. Крушение иллюзий - тоже неотлучный спутник этих людей.

Модные кафе, дорогие и не очень. Различные до обезличивания. При разности видов - как одно кафе: безучастный сервис, невозмутимо флегматичные официантки, меню, с одного оригинала растиражированные для всего города. Исключения почти незаметно редки только в Долинске. Контингент кафе - местные мачо: громкие разговоры, пьяное пристегивание. Нальчик…

По Городу ходит молодежь. Она не похожа на нас. Хотя между нами разница всего в несколько лет. Она раскрепощеннее, высокомернее и несчастней. Иду родными закоулками: оазис тишины в ставшем суетливом и шумном Нальчике. Здесь все так же, как и было. Разбитый асфальт, деревья, заботливо высаженные перед заборами. Можно идти по улице, рвать фрукты и есть. Мы так и делали, когда были школьниками… Когда стали студентами… Делаем это и сейчас. Приветливые лица старушек, любопытные взгляды детей. Нальчик …

Иду по центральным улицам. Чистоту и порядок нарушают дети-попрошайки. Они работают, подбегают стайками и заучено бубнят:
- Дяденька, дайте два рубля.
Говорят, такого не было со времен Великой Отечественной войны. Половина из них местные, и у них есть родители. Нальчик…

Я гуляю по парку. Он не изменился. Он такой же чистый и светлый. И так же шумен шепотом. Мои старые друзья-деревья все так же приветливо машут мне ветками своих крон. Те же парочки на верхней аллее. Только теперь никто уже стыдливо не отпрянет друг от друга, заслышав шаги за спиной. Теперь сидеть у парня на коленях считается нормальным. И бутылок после них убирают больше. Нальчик …

Те же аттракционы. Каждый год их красят, а старая краска, как морщины, снова и снова пробивается наружу. Какими маленькими теперь они мне кажутся, а когда-то в них умещался целый мир. Каждый раз, садясь в них, я вспоминаю себя ребенком. Как ходил сюда с отцом. Теперь он ходит сюда с внуками, а я - с племянницами. Те же приветливые лица контролеров. Детский смех.
Нальчик…
Я гуляю по своему Городу, по своему Нальчику. По-моему, мы с ним друг по другу соскучились. Он улыбается мне витринами, подмигивает светофорами. Вот такой он мой Город. Прекрасный и уродливый.

Я люблю его и ненавижу. Я ненавижу свой Город, потому что он становится памятником воровству, коррупции, разврату, ХАНЖЕСТВУ. За внешним лоском он прячет пугающую пустоту. Он - сломавшийся индикатор растления народов. Он превращается в болото, в кладбище мечтаний и порывов. Из него вырываются, как из трясины, его проклинают душными ночами. Он отравляет и одурманивает. Так загаживаются горы, когда живущие в них забывают свои законы. Я люблю его, потому что это моя родина. Тут мои корни. Тут я начал ходить, говорить. Тут праздновал первые победы, переживал первые поражения. Он красив - мой Город. Это прекраснейший город мира. Он горд, мой Город. Он горд, как люди в нем живущие. Он чист и прекрасен, как мои горы.

Люди

Иду по городу. Изменился не только он. Меняются люди. Меняются не просто поколения, а ценности у них. Молодежь (ребята до 16-17 лет) другая не потому, что она одевается не так, как одевались мы. Нет, дело не в этом. Она меняется изнутри. Все, что было до них, рассматривается как дикость. Самое пугающее в них - это не то, что они хотят чего-то своего. Нет, это устойчивое непринятие и даже брезгливость по отношению к обычаям. На то, что сохранялось веками, смотрят в лучшем случае как на милые чудачества дедушек и бабушек. И ведь речь идет не о чем-то ультрасложном и требующем детального знания неписаных правил. Атрофировались такие понятия, как уважение к старшим, к женщинам, культура речи. Это у них нынче не в моде.

В Нальчике всегда была мода на что- то или на кого-то. Так было всегда. Все ходят в одинаковой одежде, потому что так модно! Все слушают одинаковую музыку, потому что так модно. Все живут одинаково, потому что так модно. Все или почти все.

Пятнадцать лет назад пошла мода на блатных. Все стали блатными. От парней до девушек все ходили, выгнув пальцы и "кидая понтами". Не было квартир - были офисы, не было друзей - были подельники. При этом половина разговаривала на "фене", услышанной из песен, другая половина разговаривала на "фене", подслушанной у тех, кто услышал ее из песен. Тех, кто действительно жил "по понятиям", а не играл в них, было очень мало.

Десять лет назад пошла мода на спортсменов. Все стали спортсменами. Начали в геометрической прогрессии произрастать на благодатной почве всяческие секции, проводиться соревнования, ставиться рекорды. Последним писком моды считалось иметь такой спортивный костюм, которого ни у кого нет. Мода прошла со временем. Поддерживать настоящих спортсменов никто не стал. Кормить семью им стало не на что, и те, кто не поставил свое дело на конвейер, практически все, из спорта ушли. Те, кто в спорт играл, ушли еще раньше.

Лет пять назад началась самая неоднозначная и страшная мода. Мода на верующих. Все - от проституток до политиков, били себя в грудь и кричали о своей религиозности. Все ходили с четками в руках и с именем Всевышнего на устах. Днем. Ночью же большинство занималось все тем же, против чего так рьяно выступало днем. Кто-то искал в Умме защиту, кто-то обогащение, кто-то спасение. Прошла мода и на это. Жить по Корану оказалось не так легко. В религии остались верующие. Кто в Аллаха, кто в себя, а кто в своего командира.

Сейчас в республике пустота. Пока менялись люди вслед за модой, росли дети. Росли, видя ханжество и двуличие старших, принимали это как должное. Росли, наблюдая, как с помощью блатных понятий объяснялся Коран. Росли, наблюдая за развратом в семьях и на улице. Они росли, видя, как старшие, говоря о чести и достоинстве, превыше всего ставили деньги и влияние. Они росли и выросли. Они не верят своим старшим, они не верят своим обычаям, они не верят никому. Они знают: для того, чтобы тебя уважали, надо быть сильным. Быть сильным значит быть богатым. И не важно, как ты им станешь. Воровство теперь называется предприимчивостью, хамство - расторопностью, жадность - экономностью. Старшие пытаются их учить, но дети вспоминают отцам их грехи и те смолкают. Тех, кому есть что сказать и почти не в чем покаяться, мало. Слишком мало. Они воспитали своих детей достойно. Но тем еще тяжелей, чем было их отцам. Их редко принимают.

В молодежных джунглях царят жесткие законы. У тебя не фирменные вещи - ты шваль. У тебя нет машины - ты пустое место. У тебя нет много денег - ты мусор. Логика проста. И тех, кто не вписывается в эту логику, не любят. Те, кого не любят, отвечают взаимностью. Кто послабей, начинают пить, кто посильней - уезжают. Работы в республике нет. Если ты не обеспечен родителями, то шанс вырваться в люди у тебя самый минимальный.

В селах ситуация проще. Там просто спиваются. Те, кто "продвинутей", ширяются. И разврат царит еще больший, чем в городе. С местного экрана крупные лица говорят о том, как хорошо жить в нашем благословенном крае...

За окном старики копаются в мусорных баках. В Нальчике! На Кавказе! СТАРИКИ!..

Мы ведь все это видим, не правда ли? Только готовы ли признать? Похоже, новое поколение не станет спрашивать, готовы мы или нет…

• Осень в Нальчике
  Тревога и ожидание.