Свадебные обряды карачаевцев

Свадьба у всех современных народов является основным из обрядов жизненного цикла, или, как они чаще называются в мировой этнографической науке, обрядов перехода. Это наиболее яркое празднество в жизни человека, сопровождающее такое важное событие в его жизни, как вступление в брак, переход в новое, семейное состояние.

Нет народов, хотя бы подошедших к порогу цивилизации, у которых свадьба не сопровождалась бы той или иной обрядностью. Эта обрядность, как правило, отражает социально-экономические и культурно-бытовые особенности общества времени своего формирования и в таком виде входит в традицию, становится традиционной. В дальнейшем она, как и всякая обрядность, уже может существовать только в силу такой традиционности и, хотя не остается неизменной и принимает в себя различные новшества, в той или иной степени перестает соответствовать условиям новых исторических эпох своего бытования. В этом отношении свадебная обрядность - один из памятников прошлого, в котором историческая этнография черпает свои сведения о прежней экономической и общественной жизни, брачно-семейных порядках, религиозных верованиях и т. п. Такого рода анализу свадебной обрядности русских, украинцев и белорусов, народов Средней Азии, Кавказа, Сибири и других посвящена значительная старая и новая, описательная и теоретическая этнографическая литература.

Вместе с тем с 1950-х годов в нашей стране стала появляться также и другая этнографическая литература о свадебной обрядности. Это работы об ускорившейся в советскую эпоху трансформации традиционной свадьбы, причинах и особенностях этой трансформации, возникновении в свадебных циклах народов СССР новых черт, обусловленных коренными преобразованиями условий жизни, культурными взаимовлияниями и влияниями. Такие работы имеют не только научное историко-этнографическое, но и непосредственно практическое значение, так как помогают прогнозировать процессы обновления традиционной свадьбы, оценивать свойственные ей позитивные и негативные черты и в определенной мере способствовать оптимизации складывающейся обрядности. Тем самым они помогают совершенствованию советской семьи, семейного быта, брачно-семейных порядков, т. е. решению одной из поставленных Коммунистической партией и Советским правительством задач дальнейшего развития нашего общества.

Современная советская этнография ориентирована на тесную связь науки с жизнью, с практикой развития социалистического общества. Но это реализованное в ней требование не следует понимать упрощенно, узко, таким образом, что область ее интересов должна ограничиваться только изучением современности. К тому же современность не понятна без исторического прошлого. Хорошо известно указание В. И. Ленина: "...смотреть на каждый вопрос с точки зрения того, как известное явление в истории возникло, какие главные этапы это явление в своем развитии проходило, и с точки зрения этого его развития смотреть, чем данная вещь стала теперь"1. Все сказанное в полной мере относится и к изучению свадебной обрядности: без знания старой свадьбы нельзя ни увидеть ее новые черты, ни заметить направление ее дальнейшего развития.

Вот почему коллектив этнографов Карачаево-Черкесского научно-исследовательского института счел целесообразным предложить вниманию читателей небольшую коллективную монографию Свадебная обрядность народов Карачаево-Черкесии: традиционное и новое. Авторами книги являются: глава первая - Я- С. Смирнова, глава вторая - И. М. Шаманов, глава третья - И. X. Калмыков, глава четвертая - Л. 3. Кунижева, пятая - Р. X. Керейтов.

Практические рекомендации составлены: И. М. Шамановым (карачаевской), М. И. Мижаевым (черкесской), Л. 3. Кунижевой (абазинской), Р. X. Керейтовым (ногайской) при активном участии членов обрядовой комиссии облисполкома каждого подразделения.

(Вводная)

Карачаево-Черкесия - вторая после Дагестана по сложности своего национального состава область Северного Кавказа. По данным переписи 1979 г., около половины ее населения составляют коренные народы автономии - карачаевцы (30%), черкесы (9%), абазины (7%) и ногайцы (3%), еще около половины - русские (45%)!. Кроме того в области имеются небольшие группы украинцев, адыгейцев, кабардинцев, осетин, дагестанцев, армян, греков и др. Хотя карачаевцы населяют главным образом южную, а черкесы, абазины и ногайцы - преимущественно северную часть Карачаево-Черкесии, в области почти нет совершенно однородных в национальном отношении районов. На юге соседят или живут вперемежку карачаевцы и русские, в центре - карачаевцы, черкесы, абазины и русские, на севере - черкесы, абазины, ногайцы и русские. В самом северном из районов - Адыге-Хабльском - четыре последних народа представлены почти поровну.

Неоднородно также население городов Черкесска и Карачаевска, а также других городских поселений, в которых при заметном преобладании русских немало представителей всех других народов области. По данным той же переписи населения, горожанами являются 23% карачаевцев, 22% абазин, 21% ногайцев и 20% черкесов.

Этническая гетерогенность Карачаево-Черкесии, заметная мозаичность расселения ее народов, наличие в ней не только сельского, но и уже значительного и быстро растущего городского населения, - все это сказывается на проходящих в области культурно-бытовых процессах, накладывает свой отпечаток на взаимодействие старого и нового быта, соотношение традиций и инноваций, усиливает этнические взаимовлияния. Это характерно, в частности, и для такой заметной стороны народного быта, как порядки, связанные с формированием семьи, включая сюда оформляющую его свадебную обрядность. В прошлом традиционному крестьянскому обществу народов Карачаево-Черкесии была свойственна установка на высокую брачность. В условиях патриархального быта только брак мог обеспечить межполовое разделение труда в семье, половое общение и рождение детей. Урбанизация области и ее воздействие на семейный быт в значительной мере ослабили эту установку не только в городе, но и сельской местности. По данным 1979 года показатели состояния в браке (табл. 1) у сельских черкесов были приблизительно те же, а у карачаевцев, абазин и ногайцев - даже ниже, чем по РСФСР, в целом (719 и 571 промиллей соответственно у мужчин и женщин). У горожан всех четырех народов эти показатели были заметно ниже, чем по РСФСР.

Таблица 1.

Состояние в браке у народов Карачаево-Черкесии в 1979 г.

	Город		Село
	Мужчины	Женщины	Мужчины	Женщины
Карачаевцы Черкесы Абазины Ногайцы	625 581 603 670	498 523 523 493	608 718 695 673	500 597 555 562

* Текущий архив облисполкома Карачаево-Черкесской автономной области (704 и 569 промиллей у мужчин и женщин) (2).

Более низкие, чем по РСФСР в целом, показатели брачности, по-видимому, объясняются продолжающимся интенсивным ростом городского населения за счет молодых сельчан из среды коренного населения и отсюда - временной брачной неустроенностью молодежи. Наряду с этим могут действовать и другие факторы. Например, относительно низкая брачность, характерная для сельских карачаевцев, видимо, вызвана тем, что из-за высоких свадебных расходов они сравнительно поздно вступают в брак.

Народам Карачаево-Черкесии, как и другим народам Северокавказского историко-культурного региона, никогда не была свойственна закрепленная обычаем локальная экзогамия или эндогамия. Однако в силу родственной экзогамии при относительно компактном расселении родственников приблизительно половина браков заключалась за пределами, а в силу вероятности знакомств другая половина - в пределах селений. Этот порядок в значительной мере сохранился и теперь, но менее выражен. Непосредственное трудовое общение в укрупнившихся совхозах и колхозах, нередко включающих в себя жителей нескольких селений, такое же общение на промышленных предприятиях и на стройках, учеба в вузах и техникумах, знакомства во время отпусков, командировок, службы в армии, - все это уменьшает значение местожительства при заключении браков. Будущие супруги знакомятся как в местах проведения досуга, так и во время совместной учебы или работы.

Тесное общение юношей и девушек, дающее будущим супругам возможность лучше знать друг друга, облегчено почти изжитой бытовой сегрегацией полов. Конечно, и в прошлом, в условиях этой сегрегации, у всех народов области, и более всего у карачаевцев, существовали определенные возможности для добрачных встреч молодежи и даже для строго регламентированного, как бы ритуализированного ухаживания. Обычаи устанавливали время и место, где юноши и девушки могли дать понять, что они нравятся друг другу. Но встречались они, как правило, при посторонних, часто под присмотром старших, а любая вольность в обращении вела к самым тяжелым межсемейным конфликтам. В советское время и особенно в послевоенные десятилетия с социальной активизацией молодежи общение юношей и девушек сперва в учебной и производственной, а затем и бытовой сфере стало несравненно раскованней. Тем самым возникли условия для по существу совершенно нового семейно-бытового института - добрачного ухаживания в его современных формах, допускающих более свободные знаки внимания и более прямое взаимное проявление интереса.

Правда, в разных группах населения проявляется это пока по-разному. У горожан ухаживание имеет открытый характер, у сельских жителей, не порвавших с остатками патриархального этикета и все еще больше связанных исламской традицией, - заметно более сдержанный. Но и в селениях, особенно пригородных, молодежь все больше равняется на городские образцы. Надо также учесть, что современные добрачные контакты - это отход от былой патриархальной и исламской сегрегации полов, но, как правило, отнюдь не свобода половых связей. Требование целомудрия девушек остается традиционным, хотя нарушение традиции, разумеется, уже не влечет за собой былых трагических последствий. Поэтому для молодежи, особенно сельской, основным мотивом добрачного ухаживания остается вступление в брак.

В непосредственном формировании семьи прежние порядки в большой степени вытеснены новыми. В прошлом важной составной частью брачно-свадебных обычаев, во многом определявшей другие элементы всего этого цикла, была выплата брачного выкупа-калыма. По адатам, он шел семье невесты, по шариату - самой невесте как ее обеспечение на случай вдовства или развода. В результате смешения обоих порядков он часто так или иначе делился между невестой и ее семьей. Обычно семья невесты обращала полученное на ее приданое. Эти платежи обеих сторон усугублялись предписанным обычаями взаимоодариванием обеих семей и их ближайшей родни. Все эти материальные траты, связанные с формированием новой семьи, вместе с авторитарной властью родителей жениха и особенно невесты были причиной преобладания браков по выбору и по воле не самих брачающихся, а их родителей. Они же нередко были причиной сохранения таких архаических обычаев, как умыкание невесты, обменные браки, обручение малолетних (подчас даже утробное или колыбельное), левират - женитьба на вдове брата, сорорат - женитьба на сестре умершей жены и т. д. Бывало, что они вели к большому возрастному разрыву между богатым мужчиной и девушкой из малоимущей семьи и при тех же обстоятельствах - многоженству...

Семьи жениха и невесты руководствовались не только материальными соображениями, но и должны были принимать во внимание мнение родни и соседей и прежде всего считаться с рядом традиционных ограничений. Адаты допускали только внутрисословные браки, и традиции сословной эндогамии соблюдались самым строгим образом. Как шариат, так и законы царской России запрещали браки между мусульманами и христианами, а общественное мнение шло еще дальше, осуждая межнациональные браки даже в одной и той же - исламской - конфессиональной среде. Национально-смешанные браки практиковались преимущественно только либо в верхушке феодального класса (династические браки), либо там, где шли процессы ассимиляции абазин и адыгейцев-бесленеевцев черкесами. Особенно недопустимыми в силу патрилокальности брачного поселения считались инонациональные браки женщин. Нередко они допускались лишь тогда, когда жених принадлежал к вышестоящему сословию (т. е. фактически на условиях правила гипергамии) или платил повышенный брачный выкуп. Бывало также, что в этих случаях жениху приходилось прибегать к умыканию девушки с ее согласия. Из других брачных ограничений назовем родственную или поколенно-родственную экзогамию, распространявшуюся не только на кровных родственников, но и на свойственников, а также лиц, связанных отношениями искусственного родства. Наконец, действовали и такие обычаи, как принцип очередности браков старших и младших братьев и сестер, нарушить который можно было только с разрешения старших.

Таким образом, даже старшая родня будущих супругов была далеко не всегда свободна в своих матримониальных планах. Свобода же собственного брачного выбора юношей была совсем невелика, а девушек - и того меньше, хотя уже в предреволюционное время преобладало не столько прямое, сколько косвенное, психологическое принуждение или воспрепятствование родни к их вступлению в брак. Все же в рамках остававшихся возможностей стороны учитывали личные качества как невесты, так и жениха. В крестьянской среде в невесте ценили не столько красоту, сколько здоровье, уменье вести хозяйство, покладистый характер, добрую репутацию ее самой и ее семьи. О ее достоинствах часто судили по достоинствам матери: "Приглядись к матери и женись на дочери", - говорили карачаевцы. В женихе также ценилось здоровье, хозяйственность, хорошее поведение, репутация семьи и, помимо всего прочего, в соответствии со старинными традициями военизированного патриархально-феодального быта - мужественность и храбрость.

В советское время с далеко зашедшим, хотя и не завершенным, процессом изживания калыма и демократизацией структуры семьи, равно как и ее социальной макросреды, условия формирования семьи изменились. Прежде всего определяющее значение получила взаимная склонность женихов и невест. Как дань уважения к старшим достаточно часты браки по собственному выбору, но - согласно распространенному выражению - с учетом мнения родителей. Браки по выбору родни встречаются теперь заметно реже. Среди мотивов брачного выбора преобладают любовь и общность интересов. При этом расширились не только свобода собственного брачного выбора, но и круг потенциальных супругов, так как материальные соображения утратили прежнее значение, былые сословные, если не забылись, то стали учитываться намного меньше, а конфессиональные и этнические перестали носить нормативный, как в прошлом, характер. Из архаических брачных ограничений более всего сохранилась родственная или поколенно-родственная экзогамия, случаи нарушения которой пока очень редки.
Для всех народов области в настоящее время характерны широкая практика социально-смешанных браков и растущая тенденция межнациональной брачности. По частоте межнациональных браков три из четырех коренных народов области - абазины, черкесы и ногайцы - занимают лидирующее положение в Северокавказском историко-культурном регионе. За полвека с небольшим с 1928 по 1982 г. эта частота возросла (соответственно у мужчин и женщин) у абазин в 12 и 44 раза, у черкесов в 9 и 31 раз, у ногайцев в 11 и 27 раз и у карачаевцев в 4,4 и в 6 раз3. В 1982 г. она достигла следующих величин (табл. 2).

Частота зарегистрированных межнациональных браков в 1982 г.*
(% к числу всех браков) 

В целом			Город		Село
	Муж.	Жен.	Муж.	Жен.	Муж.	Жен.
Карачаевцы Черкесы Абазины Ногайцы	7,9 26,6 33,2 16,9	5,2 24,4 31,3 20,0	24,8 50,0 62,6 25,0	13,5 45,9 61,3 70,0	5,6 25,4 30,3 16,7	4,2 22,6 28,2 16,7

 *Текущий архив облдела ЗАГС Карачаево-Черкесской автономной области. Отсюда видно, в частности, и то, что у названных народов уже не только в городах, но и в сельской местности межнациональных браков у женщин теперь, как правило, столько же, сколько и межнациональных браков мужчин, т. е. в области произошло расшатывание одной из наиболее прочных традиций этнической предпочтительности в браках.

Изменился также возраст вступления в брак. В прошлом у народов Карачаево-Черкесии наряду с характерными для крестьянского общества ранними браками мужчин и женщин из-за тягот свадебных расходов широко бытовали поздние женитьбы мужчин, замужества несовершеннолетних (а у ногайцев даже малолетних)4 девушек, уже упомянутый значительный разрыв в брачном возрасте жениха и невесты. Преобладающий брачный возраст женщин снижался еще и тем, что разведенной жене или вдове было практически почти невозможно снова выйти замуж. Начавшаяся уже в 1920-х годах борьба против покупного брака и браков с несовершеннолетними девушками, а затем ликвидация единоличного крестьянского уклада и социальная активизация молодежи повели к выравниванию брачного возраста женихов и невест с повышением прежде всего у последних. Так, у карачаевцев с конца 1930-х по середину 1960-х годов преобладающий брачный возраст у мужчин более определенно закрепился за возрастными группами от 25 до 39 лет, а у женщин перешел от групп до 24 лет к группе 25-29 лет (табл. 3). При этом разрыв в среднем брачном возрасте мужчин и женщин сократился более чем вдвое - с 7,2 до 3,2 лет. Начавшаяся на рубеже 1960-х и 1970-х годов противоположная тенденция снижения преобладающего брачного возраста в результате повышения жизненного уровня населения и акселерации молодежи не повела к увеличению установившейся нормальной возрастной разницы.

Динамика брачного возраста карачаевцев в 1939-1967 годах (%) * 

		1939 г.		1967 г.
		Муж.	Жен.	Муж.	Жен.
До 20 лет 20-24 года 25-29 лет 30-39 лет От 40 лет		3,1 29,0 38,5 22,4 7,0	33,9 42,1 14,1 7,7 2,3	2,6 5,5 42,0 39,9 10,0	11,4 24,9 40,9 17,4 5,4

  * Архив облотдела ЗАГС Карачаево-Черкесской автономной области.

В настоящее время преобладающий брачный возраст у народов области лишен какой-либо специфики. Исключение до некоторой степени составляют только карачаевцы, у которых наблюдается традиция относительно поздних браков как мужчин, так и женщин, питаемая главным образом тем, что многие свадьбы задерживаются из-за высоких брачно-свадебных платежей и непомерного взаимоодаривания сторон жениха и невесты. Так, по данным этносоциологического исследования, проведенного в середине 1974 г. Карачаево-Черкесским научно-исследовательским институтом, общие расходы на свадьбу каждой из сторон нередко достигали у них 10-14 тыс. руб.; приведен типичный пример, когда семья невесты, рабочей совхоза, израсходовала свыше 15 тыс. руб., в том числе 9 тыс. на приданое и 5 тыс. руб. на берне - подарки всей многочисленной родне жениха (5). Однако с начала 1980-х годов, после того как в области активизировалась борьба с негативными брачно-свадебными обычаями, у карачаевцев преобладающий брачный возраст также стал снижаться.

Из двух традиционных форм заключения брака - открытого сговора сторон и тайного умыкания в современном быту народов Карачаево-Черкесии, как и других народов Северного Кавказа, в настоящее время, по-видимому, преобладает брачный сговор. Как уже отмечалось, он представляет собой договоренность между самими брачащимися, реже - между их родителями. Другое дело, что даже при договоренности между женихом и невестой в качестве дани традиции часто учитывается, особенно в сельской местности, мнение родителей или из уважения к ним испрашивается их согласие. В этих случаях брак по договоренности будущих супругов внешне трудно отличить от брака по договоренности их старшей родни. Поэтому для понимания этого переходного порядка решающее значение имеет его новое содержание, состоящее по большей части в свободном выборе брачного партнера.

Однако в области еще сохраняется немало семей, которым свойственна авторитарная структура. В таких семьях молодежи зачастую приходится вступать в брак вопреки воле родителей. Во избежание семейных конфликтов немало подобных браков заключается путем такого умыкания (так называемого увода), при котором невеста, договорившись с женихом, тайком покидает родительский дом. Известен народам области и другой, чисто фиктивный вид умыкания (так называемый уход), когда жених и невеста по договоренности со своими семьями имитируют побег. Этот обычай имеет целью избежать по крайней мере части брачно-свадебных расходов, в частности, расходов на сватовство, широкое взаимоодаривание сторон и пышную свадьбу6. По данным упомянутого этносоциологического исследования середины 1970-х годов, около половины браков, заключенных у народов Карачаево-Черкесии, составляли браки уходом. Однако такие браки рассматриваются как непрестижные, и, хотя в последние годы, по-видимому, выявилась тенденция к их учащению, в области популяризируются браки по сговору, но без расточительных свадебных расходов.

Что касается настоящего, насильственного умыкания невест, то о нем будет сказано несколько позже.

Существенные изменения в обычаях, связанных с формированием семьи, сопровождались трансформацией их обрядовой стороны, т. е. свадебного цикла. Трансформация эта, правда, не вполне адекватна, так как обряд, ритуал как внешнее оформление, оболочка традиции почти всегда консервативнее обычая как ее внутреннего, сущностного ядра. Тем не менее у всех народов Карачаево-Черкесии в той или иной степени идут процессы модернизации традиционной свадьбы с изживанием в ней тех черт, которые в наибольшей степени противоречат условиям современной жизни, сохранением положительных или нейтральных обрядовых традиций и возникновением новых - региональных или общесоветских - элементов. Детализированной характеристике этих процессов у отдельных народов области посвящены последующие главы данной книги, а здесь мы попытаемся дать представление о наиболее общих и существенных их чертах.

Традиционная свадьба почти всех других народов Северокавказского историко-культурного региона состоит из шести основных компонентов. Первый - сватовство и сговор, либо как нечастое исключение из общего правила - один из трех видов умыкания невесты. Второй - перевоз невесты из родительского дома свадебным поездом, сопровождаемый различными свадебными антагонизмами, под которыми в этнографии понимают обрядовое сопротивление этому перевозу со стороны родственников и соседей невесты. Третий - скрывание жениха и невесты в так называемых промежуточных ("других", "чужих" и т. д.) домах, а иногда даже поселение невесты в двух таких домах. Четвертый - перевоз невесты, также не без свадебных антагонизмов, но на этот раз - со стороны соседей жениха, в дом родителей жениха с поселением ее в особом брачном помещении и последующим вводом в "большой дом", т. е. местопребывание* родителей жениха. Пятый - посещение невесты женихом в брачном помещении, рассматриваемое как тайное, с началом фактической супружеской жизни, что сопровождается свадебной обструкцией, т. е. различными препятствиями, со стороны молодежи селения. И шестой - ритуализированное снятие с жениха и невесты различных запретов, связанных со свадебным скрыванием и избеганием старших родственников, свойственников и соседей.

Большинство этих компонентов сопряжено с взаимоодариванием сторон, - некоторые - с более крупными материальными обязательствами и тратами. В частности, сговор сопровождается достижением договоренности о так называемых договорных деньгах и приданом, перевоз невесты в дом родителей жениха - демонстрацией и раздачей подарков семьи невесты, ее одежды и т. д. Сопряжены почти все эти компоненты и с различными древними религиозно-магическими действиями, к которым с распространением ислама добавилось мусульманское оформление брака-накях; последнее, однако, не фиксировано строго и может производиться и в доме родителей невесты, и в месте промежуточного поселения, и в доме родителей жениха. Но наряду с этим многие компоненты свадебного цикла и прежде всего центральный из них - "большая свадьба" в доме родителей жениха после перевоза туда невесты - сопровождаются угощением и развлечениями - песнями, танцами, назидательными и остроумными речами распорядителя свадебного веселья, состязаниями в национальных видах спорта. Характерной чертой традиционной свадьбы всегда была умеренность в еде и тем более в хмельных напитках и в то же время стремление блеснуть искусством слова, песни, танца, джигитовки и т. п.
Большая часть перечисленных компонентов свадебного цикла в том или ином виде свойственна свадебной обрядности если не всех, то очень многих народов мира на предклассовой или раннеклассовой стадии их развития. Однако некоторые из них, в особенности свадебное скрывание жениха и невесты, исследователи возводят к древним обычаям автохтонного населения Кавказа7. Более поздние насельники региона карачаевцы усвоили эти специфические черты свадебной обрядности в результате культурно-бытового воздействия адыгов и родственных им абазин, еще более поздние - ногайцы одни такие черты усвоили лишь частично, другие не усвоили совсем.

Даже из такой обобщенной характеристики традиционной свадьбы видно, что разные ее особенности не могут одинаково оцениваться в обществе, в социальном и культурном отношении несравненно более развитом, чем то, в котором они возникли. Например, нельзя не отдать должное такой ее привлекательной черте, как внимание преимущественно к интеллектуальной и эстетической черте, как внимание времяпровождения гостей на свадьбе. Несомненно, органичен для свадебного торжества его национальный колорит, проявляющийся в особенностях не только песен, танцев, праздничных блюд, традиционной символики, но и многих игровых моментов, в "частности, таких, в которые превратились в процессе своей длительной эволюции некоторые свадебные антагонизмы. То же можно сказать и о некоторых компонентах свадебного цикла, в особенности об обряде сговора, придающем всему этому важному событию в жизни брачащихся и их семей социально значимый характер. В то же время в традиционной свадьбе немало и таких черт, которые либо неудобны в современных условиях, либо материально обременительны, либо уже не отвечают нашим представлениям о человеческом достоинстве прежде всего самих брачащихся, либо, наконец, не вяжутся с идеологическим климатом советского общества.

Неудобна прежде всего сама растянутость цикла традиционной свадьбы. Она возникла в предклассовом и раннеклассовом обществе, социальная верхушка которого была в значительной мере праздной, а широкие слои населения, крестьянство, после осенней страды располагали избытком свободного времени. Кроме того, некоторые звенья этого цикла были в тех условиях не только целесообразны, но и необходимы. Так, растянутое и строго регламентированное сватовство имело целью предотвратить недовольство сторон, которое могло бы привести к открытому конфликту и даже кровомщению. Промежуточное поселение жениха и невесты давало возможность установить полезные отношения искусственного родства и т. п. Большинство современного населения по условиям своей занятости не имеет лишнего времени, а такие архаичные институты, как кровная месть и искусственное родство, остались в прошлом.

О негативном характере некоторых брачно-свадебных платежей и чрезмерных трат написано уже немало, и здесь можно лишь суммировать главное. Трансформация откровенного калыма, будь то в его обычно правовом или шариатском виде, в современные платежи, эвфеминистически называемые договорными деньгами, подарками и т. п., лишь отчасти меняет его исторический смысл платы за невесту. Большие, зачастую непомерные затраты на свадебное взаимоодаривание и угощение в прошлом практиковались только в верхушечных слоях общества, которым одним они были под силу и которые таким образом поддерживали и повышали свой социальный престиж. В наше время с ростом материального благосостояния самых широких народных масс, нередко опережающим рост культурного уровня, произошло то, что в этнографии называется вертикальной ротацией традиции8. Нормы поведения, до этого присущие социальной элите, были взяты за образец другими слоями населения, в которых теперь также началось своего рода соревнование в ценности подарков, пышности оформления свадьбы, обилии свадебного застолья и т. д. Под влиянием обывательского общественного мнения так приходится поступать и тем, кому это не по средствам. Известно множество случаев, когда недовольство "обделенной" подарками родни приводило к конфликтами в молодых семьях и даже к разводам9.

Бесспорно, не отвечают современным условиям и понятиям все те обряды традиционной свадьбы, которые связаны со свадебным скрыванием жениха и невесты и их последующими избеганием старших родственников, свойственников и соседей, прекращаемым только посредством обрядового снятия запретов. Весь этот порядок, возникнув в незапамятные времена при переходе от матрилокального к патрилокальному брачному поселению как своего рода молчаливое непризнание происшедшего перехода, в дальнейшем поддерживался специфическими условиями патриархального и патриархально-феодального быта. Он должен был показать жениху и невесте - причем показать в ритуализированной и, следовательно, наиболее впечатляющей форме - что их включение в круг взрослых мужчин и женщин, членов семьи, родственной группы и соседской общины, произошло только с соизволения старших, которые одни вольны налагать и снимать запреты. Другое дело, что в обыденном народном сознании свадебное скрывание и избегание представляются только данью традициям, проявлением уважения к старшим или даже "взаимным уважением" младших и старших, - это внешнее восприятие, относящееся к тому же ко времени известного смягчения и переосмысления данного порядка, не меняется исторически сложившейся функциональной нагрузки рассматриваемых обрядов10. Помимо того, даже при всем своем нынешнем переосмыслении неучастие брачащихся в собственной свадьбе с пребыванием жениха за пределами своего дома, а невесты - в особом помещении для молодоженов, эта фактически "свадьба без новобрачных" не может не создавать для них определенный психологический дискомфорт,
Еще меньше отвечает современному идеологическому климату исламское оформление брака - накях. Как бы ни представляли его утратившим прежнее религиозное содержание традиционным народным обрядом бракосочетания, накях остается религиозным актом в такой же мере, в какой является им его христианский аналог - венчание.

Все эти негативные черты, большинство которых так или иначе свойственны традиционным свадебным циклам народов Карачаево-Черкесии, делают понятным, почему в них уже давно началось изживание отдельных наиболее устарелых элементов. Некоторые такие элементы, как, например, свадебная обструкция молодежи, стали отмирать уже в предреволюционное время. Однако более широкая трансформация традиционной свадебной обрядности началась только в советское время в связи с общим социально-культурным переустройством быта, семьи.
Поначалу, в первые послеоктябрьские десятилетия, в этой трансформации наметилась тенденция к обрядовому нигилизму. Продолжавшим бытовать, хотя и значительно упростившимся в условиях нелегкой жизни тех лет, традиционным свадьбам были противопоставлены так называемые свободные, или комсомольские свадьбы. Как правило, это были свадьбы коммунистов, а затем комсомольцев, в которых старая обрядность отбрасывалась практически без какой-либо замены ее новой. Так, в 1934 г., характеризуя комсомольскую свадьбу в абазинском селении Кубина, областная газета Карачаево-Черкесии смогла лишь сообщить, что жених и невеста подъехали на повозке в сопровождении верховых товарищей к ЗАГСу, зарегистрировали брак и уехали домой11. Как ни мало было таких свадеб и как ни малоперспективны они были своей "безобрядностью", они сыграли известную роль в замещении религиозного оформления брака гражданским бракосочетанием и если не в прекращении, то в сокращении практики традиционных брачно-свадебных платежей.

Попытки популяризировать свободные свадьбы (теперь их стали называть молодежно-комсомольскими или новыми) возобновились в 1950-х годах и продолжаются до сих пор. Но они, как и прежде, не имеют заметного успеха. Их неперспективность, по крайней мере, на нынешнем этапе развития, видна хотя бы из того, что новые свадьбы обычно оказываются как бы "двойными". С товарищами и молодыми родственниками напоказ празднуется новая свадьба - нечто вроде городского банкета, но до или после нее, а бывает, что и параллельно, справляется еще одна с соблюдением если не всех, то большинства традиционных обрядов, и религиозным бракосочетанием. А между тем оживившиеся во время и после Великой Отечественной войны религиозные настроения вновь создали необходимость в противопоставлении религиозному свадебному ритуалу новой, безрелигиозной обрядности. Уже в 1964 г. Всесоюзное совещание по новым, гражданским обрядам положило начало политике возрождения в стране разумной обрядовой жизни, призванной как заместить устаревшую традиционную обрядность, так и заполнить вакуум, созданный "безобрядными"" актами гражданского состояния. В известной мере это был лишь призыв к расширению и ускорению уже начавшегося процесса трансформации ряда компонентов традиционной свадьбы. В результате как бы соединились два фактора: объективный - вызываемая преобразованиями в семейном быту стихийная модернизация свадебной обрядности и субъективный - стремление созданных тогда же обрядовых комиссий как-то помочь этой модернизации, направить ее в оптимальное русло. Дальше мы еще вернемся к этому субъективному фактору, пока же посмотрим, как далеко продвинулась собственная эволюция традиционной свадебной обрядности.

Для первого компонента свадебного цикла - сватовства и сговора - в настоящее время характерно значительное возрастание роли самих молодых людей в договоренности о браке. По существу, стало нормой личное сватовство самого жениха, которое в случае положительного ответа невесты может как сопровождаться, так и не сопровождаться формальной засылкой сватов его родителями. Соответственно и сговор может достигаться либо самими молодыми людьми (в этих случаях довольно широко практикуется старый обычай, по которому они обмениваются залогами), либо действующими от их имени представителями старшего поколения.
Второй компонент цикла - перевоз невесты из родительского дома - также может варьировать в своих формах. По большей части, он еще существует как особый обряд, отделенный по времени от сватовства, но нередко оба обряда совершаются слитно. Свадебные антагонизмы практически исчезли, но сохраняется их реликт - обрядовые выкупы.

В большинстве случаев удерживается и третий компонент цикла - временное помещение жениха и невесты в промежуточных домах. Но теперь бывает, что и жениха, и невесту помещают в одном промежуточном доме, либо, если семья жениха готова к празднованию свадьбы, не помещают там совсем.

*************

Глава вторая
Свадебные обряды карачаевцев

В ходе возрождения обрядовой жизни народов СССР, начавшегося с конца 1950-х годов, все отчетливее стала ощущаться потребность ее изучения. Ученые различных специальностей - философы, социологи, фольклористы и этнографы - обратили пристальное внимание на обычаи и обряды. Особенно плодотворно советские этнографы стали разрабатывать тематику семейно-бытовых обрядов, исследовать их эволюцию, отражающую развитие нашего общества. Было обращено пристальное внимание на самые различные семейные обряды - родительные, свадебные и похоронные.

В частности, началось углубленное изучение семейных обрядов народов, Карачаево-Черкесии, в том числе их свадебной обрядности. Однако, как показывают имеющиеся историографические обзоры и тематические обобщения (1), слабее всего обстоит дело с изучением свадебной обрядности карачаевцев в ее современном бытовании, эта тема для Карачаево-Черкесии представляет большой не только научный, но и практический интерес.

За последние двадцать лет в Карачаево-Черкесии трижды (1964, 1974 и 1982 годы) предпринимались попытки создать сценарий новой свадебной обрядности и внедрить его в. жизнь. Но ни одна из этих попыток не увенчалась успехом. Опыт и результаты работы даже лучших обрядовых комиссий тех или иных районов области ограничивались официальной отчетностью, в лучшем случае - рассылкой инструктивного письма, так называемого сценария-рекомендации. Спорадически устраиваются и своего рода показательные свадьбы, именуемые комсомольскими, молодежными, новыми, безалкогольными, бесподарочными (бескалымными) и т. д. Но ни методисты областного управления культуры, ни обрядовые комиссии при исполкомах народных депутатов, ни этнографы и фольклористы Карачаево-Черкесии до сих пор не могут считать работы по оптимизации свадебной обрядности законченной и, больше того, сколько-нибудь заметно продвинувшейся вперед (2).

Настоящая работа и призвана в какой-то мере восполнит отмеченный пробел в отношении современной карачаевской свадьбы.
Жизнь показала, что обрядность, особенно семейная, в силу традиции сохраняющая в себе черты предшествующих этапов общественного развития, характеризуется известной консервативностью. Изменения, происходящие в базисе, несомненно, прямо и косвенно отражаются в обрядовой жизни, но, как правило, с некоторым отставанием. Дольше того, практика убеждает нас в том, что обрядность, не связанная с традициями, не приживается в той среде, где традиция жива не только в народной памяти, но и быту. Зачастую она вызывает обратную реакцию, и "чужеродное" отторгается, воскрешая в памяти полустертые элементы старого.

Поэтому советские этнографы придерживаются того мнения, что при разработке обрядового сценария нужен критический учет опыта, накопленного тем или иным народом на протяжении его многовековой истории. Тем более, что в этом опыте отражены также этническая история и культурные взаимоотношения народов. С давних времен практически все соседние народы вступали в более или менее интенсивные хозяйственные, культурные и политические контакты. Это не проходило бесследно для их культуры и быта. Не является исключением в этом плане и такой элемент этнической культуры, как традиционная семейная обрядность. "Этнокультурные процессы нашли отражение во многих чертах жизни семьи, которая и сама влияла на эти процессы", - отмечает в этой связь Я С. Смирнова (3), специально обратив внимание на семейно-бытовые аспекты этнокультурных процессов.

В целом же исследование традиционного свадебного цикла служит необходимым условием оптимизации современного -ритуала. При этом исследованию подлежат и содержащиеся в этом цикле негативные пережитки прошлого.

Свадьба, свадебная обрядность - не то же, что весь сложный комплекс обычаев и обрядов, связанных с формированием семьи. В то же время они в значительной мере взаимообусловлены. Поэтому рассмотрение собственно свадьбы предварим короткой характеристикой обычаев, связанных с заключением брака.

Как и другим народам Кавказа, карачаевцам известны две основные разновидности заключения брака: брак по сговору (сез таусхан адет бла) и брак похищением (къачыргъан адет бла) (4). Наиболее предпочтительной, сугубо традиционной считалась и считается первая, бытующая как "карачаевский обычай" (къарачай адет). Вторая разновидность имеет свои варианты: настоящее насильственное похищение, похищение с согласия девушки (брак уводом), похищение с ведома всех заинтересованных сторон (брак уходом).

Насильственное похищение невесты против ее воли (зорлукъ бла къачырыу) всегда воспринималось, а тем более воспринимается теперь как унижение достоинства девушки и оскорбление ее родных. В создавшуюся на этой почве конфликтную ситуацию втягивается широкий круг родственников обеих сторон, активизируется и общественность. Все они прилагают усилия, чтобы уговорить и успокоить оскорбленных родственников невесты. К месту происшествия снаряжается делегация, в которой, наряду с ближайшими родичами девушки, принимает участие и ее мать. Делегация стремится внезапно проникнуть в комнату похищенной. Если похищенная не изъявит свое согласие на брак, то ее сразу же уводят из дома похитителя. В свою очередь, доверенные лица от стороны похитителя, нередко с участием блюстителя порядка - милиционера, стремятся получить у похищенной письменное согласие на брак. Неудачное похищение не только квалифицируется как противоправное действие, но и рассматривается как позор для жениха и его родни. В этих условиях девушка оказывается перед дилеммой: она может вернуться в родительский дом, предав тем самым похитителя в руки закона, но тогда и она наказывается презрительной кличкой "волоченная девушка" (сюйрелген къыз) или "сюйрелиб къайтхан къыз") (девушка, вернувшаяся от волочения). Поэтому такая девушка в большинстве случаев соглашается на вынужденный брак или же договаривается о вторичном похищении - похищении по договоренности с невестой. Более того, так как похищенной трудно снова выйти замуж, бывает, что молодые сходятся после того, как жених возвращается из места заключения.

В противоположность насильственному похищению, два другие вида похищения - не редкость. Родственники похитителя стремятся возместить "обиду" повышенной суммой сговорных денег за невесту. Вот почему в условиях возросшего семейного достатка у карачаевцев наряду с браком по сговору (как наиболее престижным обычаем) бытует брак уводом, хотя последний и считается малопрестижным обычаем. Похищение невесты против воли ее родителей, но по договоренности с ней самой и приняло обрядовый характер, а размеры сговорных денег, преподносимых при улаживании конфликтов, имеют тенденцию к возрастанию. В семьях, стремящихся сократить свадебные расходы, практикуется брак уходом.

Как при браке по сговору, так и при браке похищением большое значение в прошлом имел калым (къалын). В первом случае он во многом определял брачный выбор, во втором - нередко служил самой причиной похищения. У ряда народов Северного Кавказа в прошлом наблюдалась четкая дифференциация калыма на собственно калым (имущество, идущее в пользу семьи невесты) и "кебин хакъ" (имущество, предназначенное невесте на случай развода или вдовства). У карачаевцев этого не было, и надо полагать, что с распространением шариатских установлений понятие калыма не претерпело у них существенных изменений. Так же обстояло дело у ногайцев Северного Кавказа и народов Средней Азии. Надо отметить и то обстоятельство, что если у некоторых народов отмечалась сбалансированность калыма и приданого, то у карачаевцев стоимость приданого уже была намного выше (5).

В первые же годы Советской власти калым был запрещен. Еще в мае 1921 г. председатель Карачаевского окрисполкома У. Д. Алиев в своем первом открытом письме населению округа писал, что "в нашей свободной автономии не может быть ни насилия, ни продажи" (6). В 1922 г. ЦИК ГАССР принял ряд постановлений о запрещении покупного брака (7), а в 1924 г. по проекту Наркомюста (ст. 232 УК РСФСР) ВЦИК издал для Карачаево-Черкесской области специальный закон, по которому уплата; калыма за невесту каралась лишением свободы или   принудительными работами до 1 года (8).

Ныне выплата так называемых сговорных денег (сез таус-ханлыкъ ючюн) при заключении брака не воспринимается у карачаевцев как брачный выкуп, калым. С другой стороны, в связи с возросшим материальным достатком размеры этой суммы поднялись до 1000 рублей в селениях карачаевского района и выше - в Малркарачаевском районе.

Еще большего размера достигли другие свадебные расходы - на приданое, "берне" (буквально "то, что дается", взаимные подарки стороны жениха и невесты), сый (буквально "почет, почетная доля от свадебного стола"), праздничное угощение. Это связано не только с возросшим материальным достатком, но и с фетишизацией дарения, дарообмена при приобщении двух чужих семей к единому новому очагу.

Приданое карачаевских невест, состоящее из предметов быта (келинни кюбюрю), не зависит от взаимных расходов, в частности от сговорных денег, свадебных подарков и т. п. Считается очень престижным, когда сторона невесты отказывается от сговорных денег, а затем демонстрирует полный комплект приданого и хорошие берне. В то же время размеры, состав и качество приданого служат предметом внимательной оценки и недовольства или же восхищения. В тех же случаях, когда невеста оказывается вообще без приданого, ее подвергают упрекам и насмешкам, называя бесприданницей (тюбсюз-башсыз, кюбюрчексиз-кюбюрсюз).
Размеры, как приданого, так и берне всегда находятся в динамической зависимости от материального достатка семьи и никогда не регламентируются обычаем. Поэтому проследить закономерность взаимозависимости свадебных расходов брачующихся сторон оказывается не так просто. В целом же надо отметить, что правы авторы этносоциологического исследования культуры и быта народов Кабардино-Балкарии9, в следующем своем выводе: большинство из тех, кто участвует в "ослабленной и видоизмененной форме формального брачного выкупа... и не помышляет всерьез о покупке-продаже девушки, но они не задумываются и над тем, что отдают дань вредной традиции, в которой ее обрядовую форму трудно отделить от ее реакционной былой сущности. Другие понимают несоответствие данной традиции современным условиям, но уступают уговорам традиционалистски настроенной родни и односельчан" (10). При этом отмечается, что "у балкарцев почти три четверти опрошенных высказывались о полусимволическом брачном выкупе отрицательно, но почти половина на деле его вносила"(11). Сходная ситуация характерна и для карачаевцев, но с той разницей, что в связи с развернувшейся борьбой с калымом, дача и получение сговорных денег не совершается у них открыто.

При сопоставлении размера и состава свадебных платежей в прошлом и настоящем, а также этих платежей у карачаевцев и Других северокавказских народов, мы убеждаемся в том, что в прошлом платежи были куда скромнее, чем у равнинных и предгорных народов региона. Даже в наиболее состоятельных семьях карачаевцев свадебные платежи были менее щедрыми. Однако в настоящее время приходится констатировать явление обратного Порядка.
Собственно свадьбе предшествует предсвадебный цикл, центральное звено которого - выбор невесты и жениха.

Раньше в большинстве случаев родители или другие родственники подыскивали молодому человеку такую жену, которая подходила ему по его общественному и имущественному положению, и в редких случаях молодой человек сам мог сообщить о своем выборе родителям через посредника (селештирген адам - человек, ведущий разговор). Сейчас все чаще практикуется свободный выбор самих брачащихся. Этому во многом способствуют изменения в условиях общения крестьянской молодежи, завязывания знакомств и предсвадебного ухаживания.

Раньше знакомства молодежи завязывались главным образом во время празднеств календарного цикла, на помочах соседей и девичьих вечеринках-посиделках, на свадьбах и родинах. Устраивавшиеся там танцы были одним из любимых развлечении карачаевцев. В них участвовали все за исключением замужних женщин. Во время вечеринок танцы сменялись играми и песнями-состязаниями юношей и девушек. Исследователи устного народного творчества карачаевцев и балкарцев отмечают их исключительно богатую любовную лирику, в частности лирические четверостишия - инары. "Без инаров, - пишет Р. К. Ортабаева, - не обходится ни одна свадьба, ни одно народное гулянье, ни одна молодежная вечеринка" (12).
По ее наблюдениям, "в карачаево-балкарской лирике любовь трактуется как чувство сильное, властное, приносящее одновременно радость и страдание. В то же время она строго сдержанна. Знак  любви здесь - мимолетная улыбка при рукопожатии, и незаметный для окружающих взгляд при встрече на улице, и приглашение на танец..." (13).

Вот пример состязания юноши и девушки в инаре "Играй, играй, мой саз":

Она: Балалы таукъ сен болуб,   (Ну, а если ты превратишься в квочку,                                 
Чёблеб кетген сен болсанг,         И заклюешь меня (словно зерно), 
Сапран чабакъ мен болуб,           Я превращусь в форель и нырну в воду,     
Суугъа кирсем, не этерсе?          Что же ты сделаешь тогда?)  

Он: Сапран чабакъ сен болуб,    (Ну, а если ты, превратившись в форель,     
Суугъа кирген сен болсанг,        Нырнешь в воду,    
Аиры къармакъ мен болуб,         Я, превратившись в крючок-удочку, вытащу тебя,           
Тартыб алсам, не этерсе?            Что ты сделаешь тогда?).

Во время календарных празднеств устраивались традиционные карнавальные шествия "Гюппе, гюппе", напоминающие русские колядки (14). В них молодежь и дети с пением ритуальных песен обходили дома, а хозяева одаривали их обрядовыми пирогами. С этими дарами молодежь продолжала веселье и игры возле культовых камней "Байрым Ташла" (Камни матери Марии) на лужайке у речки. Здесь зажигали костры, через которые состязаясь перепрыгивали девушки и юноши, устраивались гадания - когда кому суждено выйти замуж или жениться. В завершение все вместе съедали собранные по дворам дары.

Дореволюционные бытописатели Карачая писали, что на подобного рода увеселительных сходках общение девушек и молодых людей было относительно свободным (15). Многие наблюдатели отмечали у горянок такие черты характера, как общительность, кокетливость, но и приверженность к этикету. Так, один из путешественников по Карачаю и Балкарии, преподаватель Тифлисской гимназии В. Я. Тепцов, писал в конце XIX в.: "Девушки не запирались под замок и в обыкновенной жизни пользуются некоторой свободою. Вечеринки, напоминающие несколько наши посиделки, в большом ходу в Карачае и на Баксане. Перед покосом парни и девушки особенно много гуляют, празднуют. Собираются в доме у одной из девиц и целые ночи проводят в танцах под гармонику. Хозяйка угощает гостей домашними произведениями: пирожками, сыром, бараниной, кашей из проса и т. п., парни же приносят девицам дешевые сласти, если таковые найдутся в ауле" (16). В то же время ввиду кратковременности знакомства с горским бытом, они не могли заметить многих сторон проявления свободы в общении горской молодежи. Например, именно во время описанных выше гуляний и посиделок-вечеринок юноши и девушки находили различные формы выражения симпатии друг к другу. Прибегали к помощи посредников, обменивались залоговыми подарками (белги).

Но самым излюбленным местом встречи молодежи все же остались свадебные праздники, именуемые "той-оюн" (свадьбы-игры), которые были очень продолжительными и особенно многолюдными. На таких празднествах, как писал большой знаток карачаевского быта В. М. Сысоев, "молодые люди все время веселятся, поют, танцуют и устраивают игры, старые в это время находятся в отдельном помещении" (17).

Эти формы и условия добрачного общения, показывающего относительную свободу во взаимоотношениях юношей и девушек, имеют широкие аналогии у других народов Кавказа. Повсюду, где царили застойные патриархально-феодальные порядки, общественные и семейные празднества играли большую роль в добрачном общении молодежи и в конечном итоге в выборе будущих супругов (18). Вместе с тем эти отношения повсюду предполагали исключительную сдержанность юношей и девушек. Нормы адата и шариата не позволяли каких-либо вольностей в общении полое, не говоря уже о добрачных связях. Хорошо известный этнографической литературе горский этикет, в Карачае известный как "черкес намыс" (черкесское приличие) строго регламентировал порядок общения полов вплоть до мельчайших деталей (19). Да и помимо того, частые встречи в обыденном быту были затруднительны из-за дальности расстояний между селениями и хозяйственными точками карачаевцев, хозяйство которых складывалось вокруг горных кошей. Особенно это относится к весенне-летним месяцам, в то время как в осенне-зимний период встречи учащались на свадебных и других торжествах.

Характерно, что нередко брачные вопросы решались с поспешностью. Об этом свидетельствуют имевшие распространение браки уводом, когда девушка, познакомившись с юношей на празднике или где-нибудь на специально подстроенных смотринах, принимала предложение и соглашалась на увод, заранее зная, что ее родители не дадут согласия на данный брак. Каждое сватовство, от какого бы жениха оно ни исходило, превышало престиж девушки. В то же время неудачное сватовство (ср. карачаевскую поговорку: "Девушку сватает сто человек, а выйдет она за одного из них"). Отнюдь не превышало престижа молодого человека и его семьи. Поэтому они часто пытались обойтись без официального сватовства, или заранее принять меры к его благополучному исходу. Одной из таких мер, устраивавшей обе стороны, служил и продолжает служить обычай обмена залогами между юношей и девушкой. Получение залога от девушки было известной гарантией успешного сватовства; если же ее родители не давали своего согласия, юноша легче отваживается на тайный увоз своей избранницы. Она же, как правило, решалась на такой увоз, будучи уверена, что недовольство ее семьи будет недолгим и между сторонами состоится примирение. Обыкновенно родители шли на мировую со словами: "кеси абыннган джыламаз" (сама споткнувшаяся да не заплачет). Ответное получение девушкой залога от ее избранника также в значительной степени гарантировало ей замужество. В этих случаях бывало, что девушки решались даже на такой шаг, как тайно от родных в сопровождении молодой родственницы войти в дом избранника и "объявить о своем замужестве".

Таким образом, даже в прошлом карачаевская молодежь располагала определенными возможностями добрачного общения и брачного выбора. Можно сказать, что у карачаевцев добрачное знакомство считалось непременным условием вступления в брак. Но, конечно, возможности общения и взаимного выбора девушек и юношей теперь неизмеримо возросли по сравнению с прошлым. Совместная учеба в средней школе, техникумах и вузах, совместная трудовая деятельность в одних и тех же коллективах, совместные посещения культурных мероприятий, встречи на общественных праздниках и т. д. - все это расширило рамки добрачных знакомств. Новой и довольно-таки активной формой проявления взаимного интереса и симпатии служит также переписка. К ней прибегают главным образом тогда, когда юноша или девушка покидает на время родительский дом, переезжая в город на учебу, уходя на службу в ряды Советской Армии и т. д.
В характере общения молодежи сказывается влияние локальной и социально-профессиональной среды. В этнически однородной сельской среде, а таковой является большинство карачаевских селений и особенно в селениях Старого (горного) Карачая, более заметна сдержанность в проявлении чувств. Ухаживание носит здесь завуалированный характер: обычаи не позволяют, чтобы девушка одна, без сопровождающей ее подруги оставалась в обществе молодых людей, а тем более, чтобы влюбленные назначали друг другу свидание наедине. Исключается проявление чувств при встречах не только при родных, но и при знакомых, а равно в общественных местах. В городах же общение молодежи менее скованно.

По-прежнему важную роль в общении влюбленных играют посредники или посредницы. Сохраняются залоги, в качестве которых обмениваются кольцами, фотокарточками, именными часами, вышитыми платочками и т. д.

При выборе супругов большое значение придается чертам а затем была в значительной мере свернута. Соответственно и результаты ее были невелики. В итоге в современной свадебной обрядности мы имеем такие явления, как "открытый калым" и "берне без свидетелей", к которым мы вернемся в соответствующем месте рассмотрения общей схемы свадебной обрядности.

Обратимся теперь непосредственно к самому свадебному обряду, или основному циклу свадебной обрядности. Свадьба (по-карачаевски - той) - наиболее яркое, празднично оформленное событие семейной жизни. Недаром в карачаевском языке существует понятие "оформление свадьбы" (тойну джасау), которого мы не встречаем применительно к другим празднествам. Полнее, чем в других обрядах жизненного цикла, проявляется здесь и народное творчество.

В настоящее время у карачаевцев имеют место три вида свадеб: полная традиционная (толу адет бла), полутрадиционная (джарты адет бла) и новая (джангы адет бла). Каждая из них, в свою очередь, имеет ряд локальных и иных вариантов, но здесь наше дело по возможности обобщить наиболее типичные модели. В традиционной свадьбе ее центральному звену - свадебному празднеству - предшествует сватовство (келечилик джюрютюу от "келечи" - посол). Оно состоит из двух этапов - неофициального и официального. Наиболее трудным этапом является первый. Прежде всего зондируется отношение к делу самого молодого человека. Это делается через его друга (селештирген адам), или старшей невестки дома. Если он, отдавая дань традиции, заявляет через посредника, что у него нет на примете  девушки (кеси сайлагъан, букв.: "избранницы"), то происходит предварительное совещание родственников (оноулашыу) для того, чтобы сделать выбор и согласовать его с юношей. Бывает и так, что ни сам жених, ни его родственники не могут наметить кандидатуру. Тогда ему "дают дорогу" (кесине бошлау). Но если выбор все же падает на определенную девушку, то кому-либо из родственниц поручается сделать намек (сагъыныу) на предполагаемое предложение самой девушке или же ее родителям, чаще всего матери.

Первый визит наносится как бы случайно, между дел. И только при втором визите открыто объявляется его цель. При этом не только первый, но и второй визит зачастую сводится к обыденной встрече во дворе дома или же где-нибудь в другом месте. И только после того, как сватовство начинает принимать официальный характер, сватов приглашают в помещение (ичкери).

К этому времени стороны осторожно наводят нужные справки друг о друге. Наводить такие справки не прекращают и в дальнейшем, когда сватовство приобретает официальный характер. Обычно хозяева приветливо благодарят семью жениха за оказанную честь, но продолжают давать сватам уклончивый ответ: например, говорят, что им надо посоветоваться с кем-нибудь из отсутствовавших на семейном совете родственников или предлагают устроить встречу - смотрины жениха и невесты. Во время таких встреч девушка подчеркнуто выказывает свое почтительное отношение к родителям и другим родственникам, покорность их воле; поэтому она, если даже к склоняется принять предложение, то отсылает жениха к своим родителям. В случае отказа, она передает свое решение через посредника.

Как видим, неофициальные посредники и официальные сваты (свахи) продолжают иметь важное значение в предсвадебных отношениях сторон. От их умения и старания во многом зависит согласие на брак и предотвращение расстройства сговора из-за "злого умысла" посторонних лиц или же "порчи дела" (хыйны). Придавая исключительное значение искусству сватов, в народе говорят: "Келечи, келечи болса, берк огъач къымылдар" (Будет посетитель настоящим, заставит шевелиться и болванку). Благополучное окончание неофициального этапа сватовства отмечается обрядом "разламывания хлеба" (гырджын сындырыу).

В случае, когда вопрос о браке уже предрешен женихом и невестой, предварительное сватовство упрощается. Посредникам остается лишь договориться об организации свадьбы, о времени и порядке переезда невесты. Если же молодые сами решили и эти вопросы, то сватовство вообще отпадает. Но если жених лишь дает свое согласие на избранную советом кандидатуру невесты, то семья полностью берет на себя заботы и расходы по сватовству и устройству свадебного празднества.

Итак, заручившись предварительным согласием девушки на брак, сваты официально переступают порог невестиного дома.

До этого им приходилось бывать здесь по нескольку раз, то встречаясь с матерью невесты, то устраивая свидание жениха с невестой. Поскольку подобные встречи носят тайный, неофициальный характер, то они устраиваются где-либо вне дома. Частота встреч молодых людей зависит от места их проживания, но чаще всего от того, насколько успешно сватовство.
С первого дня официального сватовства сваты, переступая порог невестиного дома, открывают "счет подаркам". Чтобы не "сглазить" доброе начинание, они приносят коробку конфет. В дальнейшем процесс укрепления родственного союза предполагает обязательный дарообмен при взаимных визитах.

Число сватов не является строго определенным. В большинстве случаев в роли свата выступает один человек, чаще женщина. Это обычно родственник или родственница одной из сторон, в то же время хорошо знакомые и другой стороне. В качестве сопровождающего (он же водитель машины) выступает родственник жениха. Иногда в роли сватов выступают и сами родители жениха, которые попеременно встречаются с матерью и отцом невесты. Последний вариант чаще всего практикуется в городской среде и в предгорных селениях с полиэтническим составом населения.

Жених участвует в сватовстве только на его неофициальном этапе. При этом он посещает только саму невесту. Нередко это свидание имеет характер смотрин. Предсвадебное посещение женихом и невестой домов своих будущих родственников не практикуется, из-за обычаев избегания, хотя визиты юноши в дом избранницы в период ухаживания не возбраняется.

Видная роль в сватовстве и сговоре по-прежнему отводится дядьям жениха, а также его зятю - мужу сестры. Часто стараются, чтобы сватом был родственник поавторитетнее. Сватовство рассматривается как исключительно деликатное дело. Страх получить отказ ведет к тому, что в некоторых семьях не преодолено былое представление о порче, насылаемой в этих случаях, завистниками и недоброжелателями. Поэтому сваты прежде, чем отправиться в путь нередко прибегают к гаданиям на камушках (таш салыу). Раньше роль первого свата поручалась человеку, умеющему гадать, ворожею. Опытные и удачливые сваты или свахи получали неплохие доходы. При успешном завершении дела сваха и сейчас получает вознаграждение (ишни джюрютгени ючюн) - обычно отрез на платье или же шерстяной платок. Опытные свахи обладают удивительным даром красноречия - качеством, могущим послужить предметом специального изучения.

Свадьбу со сватовством считают более престижной и называют "адетиндеча той" (свадьба по обычаю). Если же свадьба устраивается без сватовства, уводом невесты, то она считается непрестижной и называется "келечисиз той" (без сватовства), а невесту нередко упрекают, что она переступила порог дома без сватовства (келечисиз келген). При положительном исходе сватовство завершается сговором (сез тауусуу - букв, завершение слов), который подкрепляется денежным залогом (сез таусханлыкъ - букв. за завершение слов, т. е. сговорные). Сговор может достигаться и без сватовства, самими женихом и невестой. Однако и в этом случае существует брачная выплата родне невесты, которая совершается при улаживании отношений после совершившегося брака уводом или уходом. Она носит название "джарашханлыкъ (за примирение).

Процедура официального сговора происходит в двух вариантах: до переезда невесты в дом жениха (по традиционному обряду) или после переезда (по полутрадиционному обряду). Вторая обычно бывает при браке уводом или уходом.

Для совершения церемонии сговора стороной жениха направляется 3-5 человек. Среди них обычно дядя жениха (глава делегации), зять жениха, младший брат жениха, иногда сват и еще кто-либо из родственников старшей невестки. Делегация везет с собой "сговорные деньги", коробку кондитерских изделий, овцу, напитки. Все это дается родителям жениха. От своего имени члены делегации подносят деньги; больше других дают глава делегации и брат жениха, за что им полагается берне.

В доме невесты гостей встречают в кунацкой. Вместе с ними за стол садятся не сами родители или другие члены семьи невесты, а приглашенные для этого родственники. В какой-то момент глава делегации в сопровождении одного или двух свидетелей выходит в комнату, где находятся родители невесты, и передает им "сговорные деньги" и подарки.

Если невеста еще находится в родительском доме, то перед отъездом гостей хозяева называют им приблизительные сроки, к которым они могут подготовиться к свадьбе.
Гостей провожают с ответными приблизительно эквивалентными подарками. Если делегации возвращаются "сговорные", то одаривание в берне ограничивается преподношением одних сорочек. С этого момента подарки стороны невесты и носят название "берне" (от бер - дай; то, что отдается). Подарки вообще обозначаются термином "саугъа".

Еще не так давно, до 1970-х годов, невеста после сговора некоторое время (до месяца и больше) оставалась в родительском доме. Шла усиленная подготовка к свадьбе, запасались приданым и подарками.

В настоящее время, если со времени сватовства не умер никто из близких родственников или же соседей, то до свадьбы проходит не более недели. Этого времени стороне невесты оказывается вполне достаточно для снаряжения ее в замужество, а стороне жениха - для подготовки тоя.

Прежде чем перейти к свадебному празднеству, скажем несколько слов о предсвадебных приготовлениях.

В предсвадебные дни сторона жениха посылает специальных лиц приглашать гостей и готовит праздничное угощение. Режут овец (из расчета одна овца на 25 человек) или же хорошо откормленного быка, пекутся ритуальные пироги (хычынла, чыкъыртла, берекле), варят бузу, реже пиво (сыра). Не обходится и без спиртных напитков, расходы на которые раньше составляли немалую сумму.

Получив приглашение на свадьбу, наиболее близкая родня отправляется туда за день-два. Идут не с пустыми руками: с собой несут подарки - "алгъыш керек" (букв, (поздравления). Это деньги, предметы женского туалета, отрезы на платье, костюмы, кондитерские изделия, традиционная халва. Наиболее близкие дарят овцу.

Из числа их подарков комплектуются для невесты "къол керек", или "келинни кюбюрчеги" (невестина шкатулка), а наиболее ценные подарки идут для большого сундука невесты (келинни кюбюрю), куда укладываются вещи, входящие в состав берне. При укладке вещей в сундук, что происходит накануне или в день приезда за невестой поезжан, они подвергаются скрупулезному обсуждению с точки зрения их престижности или непрестижности. Это - своего рода церемония, которой руководит кто-либо из старших женщин дома невесты, а в роли гида придемонстрации вещей выступает одна из невесток семьи. Первые слова, которыми встречают друг друга соседки или родственницы, - это "Каков сундук?" (Кюбюрю къалайды) или "Что уложили в сундук?" (Кюбюрюне не салдыла?).

Процедура укладывания вещей выглядит обычно так. Первую, наиболее ценную вещь берет в руки старшая женщина (юйню тамадасы) и со словами благопожелания новой семье передает ее в руки представительницы семьи невесты, выступающей в качестве попечительницы последней (къыз дженгер къатын). Та, в свою очередь, передает вещь женщине, которая будет впоследствии "бернечи" (раздатчицей берне). Комплектование невестиного сундука завершает церемония подготовки к свадьбе в доме невесты.

А в доме жениха за день-два до свадьбы происходит распределение ролей: назначается распорядитель свадьбы (къуанчны башчыеы), танцев (бегеул), продовольственной частью (гезен бийче), ответственные за столы (стол башчы) и их помощники (шапала), определяются шаферы (кюеу дженгеры) т. д. Параллельно в доме невесты, кроме покровительницы "къыз дженгер къатын", определяется и свита ее сопроводителей, шаферов "къыз дженгерле" - 4-5 мужчин (юношей) из числа родственников со стороны матери и отца. Назначают старших - обычно зятя или неженатого брата невесты. Особо выделенной женщине (обычно это одна из молодых невесток семьи), которую мы в дальнейшем будем называть наставницей. Они вместе с наставницей несут ответственность перед семьей невесты за соблюдение порядка и обычаев. В день свадьбы от стороны жениха к ним присоединяется несколько человек: один из них - наставник жениха, а двое других - молодые родственники невесты. При браках уводом или уходом невесту до примирения сторон сопровождает юноша из числа ее родственников. Комната, в которой размещается невеста со своей свитой, по традиции называется "отоу" (комната молодоженов). Она обставляется как можно наряднее и к ней приковано внимание на всем протяжении празднества. Если у жениха отсутствует промежуточный дом, где он находится во время свадьбы, что наблюдается только в отдельных приверженных к старым традициям семьях, то он также находится в отоу вместе со своим наставником.

В назначенный день (предпочтительным считается конец недели) с утра снаряжается свадебный поезд. Как и раньше, его стараются сделать как можно более пышным. Если раньше за невестой отправляли повозку в сопровождении всадников, численность которых вообще не ограничивалась, то теперь отправляют нарядную легковую машину в сопровождении пяти-десяти других машин с дружками и самим женихом. На главной машине везут так называемый флаг женихового дома (юйню байрагъы). Этот комплект, в который входят нарядный девичий платок, мужская сорочка, отрез на платье и обручальное кольцо.

Свадебный "флаг" прилаживается таким образом, чтобы входящие в его состав предметы, привязанные к древку или же к смотровому зеркалу автомобиля лентой (раньше галунами), непременно развевались по ветру. Иногда капот этой машины украшает коврик. В отдаленном прошлом флаг свадебного поезда был флагом женихового рода, о чем напоминало вышитое на нем тавро рода жениха над тавром рода невесты. В настоящее время мы имеем дело со вторичной традицией, генетическая основа которой утрачена. Остальные машины, как менеее почетные, украшаются разноцветными лентами и кусками плюша, в некоторых случаях также полотенцем и сорочкой.

Перед отправкой поезжан за невестой во дворе дотла жениха устраивают "стремяную" (атланнган аякъ), т. е. легкое угощение. Почтенный представитель стороны жениха произносит напутственное слово, призывая соблюдать порядок и следовать указаниям главного шафера (куюеудженгер тамада). Раньше в числе поезжан находились гармонистка и одна или две наставницы (сестра жениха и старшая невестка). Теперь кроме них в состав свадебного поезда входят не менее пяти-шести девушек. Что касается жениха, то раньше свадебный поезд отправлялся "большею частью без него" (22), теперь же жених не находится в нем только в редких случаях. Но отправляется он не с родительского двора, а как бы незаметно присоединяется в пути или же выходит из "другого дома".

Из известных у многих народов обычаев временного поселения жениха и невесты в "другом доме" (по терминологии М. О. Косвена) своих родственников или соседей у карачаевцев имеет место только обычай временного поселения жениха. Сохраняется и сам термин для этого дома - "болуш юй", от "болу-шуу" - помогать и юй - дом. Хозяева дома называются (болуш эта" (ата - отец) и "болуш ана" (ана - мать).

Для этой стадии свадебного цикла характерны некоторые локальные особенности, присущие жителям и недавним выходцам из Марийского ущелья и прилегающих к нему селений (Каменномостское, Н. Тебердинское), а отчасти и населению Карачаевска и Черкесска. Они состоят в смещении ряда церемоний и утрате некоторых традиционно устоявшихся циклов. Важнейшая из них: среди поезжан наряду с женихом находятся и его родители в сопровождении своих ближайших родственников. Все это - инновации, свидетельствующие о далеко зашедшем отходе от обычаев избегания, и других архаических традиций. Из других инноваций отметим исчезновение многих магических действий, призванных оберегать брачущихся от "порчи", и обеспечить семейное благополучие.

Отметим также заметные различия в численности поезжан у горных и предгорных жителей: у первых в свадебный поезд наряжается 4-5 автомобилей, у вторых их число несколько больше. У тех же горных жителей число бракосочетаний уводом или уходом бывает сравнительно меньше, чем у населения предгорий.

Отправление свадебного поезда в прошлом сопровождалось пением свадебной песни, а на всем пути - джигитовкой и стрельбой из ружья. Теперь эти игровые моменты исчезли. Имитацией песни как бы служат звуки клаксонов автомобилей.

При браке с фиктивным похищением интересно поведение родных и близких невесты. Если она "убегает" из дому или от соседей, то ее родители нарочно куда-нибудь отлучаются, другие же домашние (братья, сестры), а также соседи стараются держаться в стороне. Чаще уход устраивается из "чужого дома", с места работы или же учебы.

Иногда свадьбу невесты вместо ее родителей справляет ее бабка, живущая отдельно. Она берет на себя все хлопоты, связанные с подготовкой свадебного костюма невесты, а также устройством праздничного стола.

В день свадьбы застолье в доме невесты не отличается особой пышностью, каким оно обычно бывает в доме жениха. Здесь устраивается скромное угощение. На стол подают традиционные мучные изделия, непременно баранину, соки и воды, сладости домашнего приготовления и покупные. Поезжан встречают звуками гармоники. Те, подъезжая к дому невесты, включают сирены автомобильных сигналов, а затем, оставив автомобили в стороне, с песней и танцами входят во двор. Затягивается свадебная песня "Орайда" (23).

О, келдик, келдик,                           (Ой, пришли мы, пришли,
Огъур бла келеик!                          Да  будет к добру наш приход!
Чыкъгъан джерибизден                  С добром мы явились.
Огъ бла чыкъгъанек,                       Да будет добрым
Ой, ызыбызгъы да                           Наш обратный путь!)
огъур бла атланайыкъ!

Поезжанам независимо от возраста отводятся наиболее почетные места за столом - поблизости от красного угла и вдоль фасадной стены. Один из родственников невесты, опытный в застольных церемониях, занимает место тамады. Рядом с ним садится главный шафер жениха. Под руководством тамады произносятся "алгъыши" (здравницы). Если дело происходит в теплое время года, то гостей рассаживают во дворе, а женщины помещаются в одной из комнат, по соседству с невестой. Столы разделяются на мужские и женские. Устраивать женский стол во дворе считается неприличным. Если для молодежи устраиваются танцы, женщины выходят во двор. Во время короткого застолья и танцев сторона невесты старается всячески потешиться над поезжанами: юноши и девушки норовят незаметно что-либо подвесить к их одежде, снять с автомобилей колесо или подфарники, устраивают на обратном пути завалы и т. д. Все эти обряды, имея древнюю основу (так называемые свадебные антагонизмы), находят многочисленные аналогии у северокавказских народов и далеко за пределами региона (24).
Если брак совершается уходом, то свадебный поезд останавливается в стороне от места предполагаемого выхода невесты, и процедура усаживания ее и ее небольшой свиты проходит через парламентеров. Гостьба поезжан в доме невесты длится недолго. Раньше, если гости приезжали издалека (скажем, из Черкесии, Кабарды, Балкарии), то их оставляли ночевать. Бывали случаи, когда той продолжался целые сутки без перерыва. Правда, приличие требовало, чтобы приезжали с таким расчетом, чтобы выехать в обратный путь в тот же день. К тому же в случае долгой гостьбы поезжане могли остаться без упряжи, которую крала молодежь. Но так или иначе гостьба сократилась. После небольшого застолья старший шафер напоминает о цели, приезда, благодарит за гостеприимство и направляется к выходу. Ему в аллегорической форме напоминают о старинном обычае: например, говорят, что из-за отсутствия регулировщика, который якобы отлучился в поисках одеяния, шлагбаум закрыт. Затем старшая из невестиных подруг объявляет об "открытии дороги", за что на головы полагаются платочки, а ездовому - флаг. Доверенные жениха с "флагом дома" направляются вслед за глашатаем, чтобы войти в помещение невесты (эшик бегит-кенлик). Им приходится здесь прежде всего одарить мальчика, охраняющего двери. Тогда их впускают в помещение, где стоят с закрытыми лицами обряженные девушки - невеста и ее подруги. Иногда забавы ради и для маскировки невесты в девичий наряд облекают юношу. Поезжанам предлагается угадать, которая из девушек невеста. Если им с первого, взгляда угадать не удается, то они попадают в "штрафники" (тазир). Зачастую здесь не обходится без подсказки "подкупленной" девушки. После обнаружения невесты предлагается совершить обряд "джегенден тюшюрюу" (снятие с циновки). Шафер жениха достает, платок-покрывало "ау джаулукъ" и обручальное кольцо (часть "флага"), а подруг невесты одаривает парфюмерными изделиями. Затем предстоит совершить обряд первого шага невесты. Близкий родственник невесты, обычно ее младший брат подходит к невесте, берет ее за руку и со словами: "Келинчигим, джаным, огъур аякъ бла атландырайым" (Невесточка, душенька, я помогу сделать шаг, сопровожу тебя в добрый путь), делают несколько шагов, повернувшись спиной к выходу. В этот момент провожатые затягивают свадебную песню "Орайда" и под звуки гармоники выводят невесту во двор, где сажают ее в автомашину с "флагом невесты" (келинни байрагъы). С нею рядом, по правую руку, садится ее наставница, а по левую - сестра или же невестка жениха. Кроме того, с невестой находится кто-либо из ее дружек (къыз дженгер джаш). Жених вместе со своими дружками и дружками невесты следуют к соседней машине. На обратном пути ведущая (флагманская) машина взамен "флага" жениха получает "флаг" невесты и украшается новыми подарками; новыми подарками (полотенцами, сорочками) украшаются и сопровождающие ведущую машины.
При выезде со двора и на всем пути следования устраиваются препятствия и происходят шуточные обрядовые выкупы. Особенно учащаются они перед въездом во двор дома жениха. Для задержания процессии используются камни, жерди, веревки. Претендующие на выкупы мужчины и женщины выступают в виде ряженых в вывернутых наизнанку шубах и масках. В аналогичной форме обрядовые выкупы сохраняются у всех народов Северного Кавказа, Дагестана и в других регионах.
В последние годы установилась традиция, по которой процессия, прежде чем завернуть в дом жениха, направляется к месту торжественной регистрации брака (в здание сельского Совета, Дворца культуры, отдел ЗАГСа). Но бывает так не всегда: нередко по тем или иным причинам регистрация откладывается на следующий день, при браке уводом нередко и на третьи сутки. Ритуал торжественной регистрации, повсеместно получивший распространение по стране, в основных своих чертах одинаков, но в его рекомендациях, разработанных в 1981 году, учитывались и возможные варианты, связанные с национальным составом местности.
Вот как, например, проходили в соответствии с этими рекомендациями торжества по поводу регистрации брака в Доме культуры с. Карт-Джурт, где размещается также и сельский Совет. В день регистрации на фасаде Дома культуры был вывешен лозунг с надписью "Счастья Вам, молодые!" (Насыблы болугъуз!) под эмблемой двух сплетенных колец. Вестибюль и зал были украшены разноцветными лентами и шарами.

Часть свадебного поезда прямым ходом завернула к зданию сельского Совета, а другая часть (без жениха и невесты) направилась в дом жениха с известием о прибытии поезда. Родные, знакомые и друзья жениха ожидали процессию у здания Совета. На церемонии торжественной регистрации присутствовали депутаты сельского Совета, работники Дома культуры и представители общественных организаций.

Жених и невеста в окружении шаферов и друзей направились под музыку по ковровой дорожке во внутрь одноэтажного просторного здания Дома культуры. Вдоль дорожки стояло много людей, молодежь и дети, любовавшиеся церемонией. Процессию встретила ведущая - председатель женсовета и под звуки гармоники пригласила брачащихся пройти вовнутрь. На просторной сцене Дома культуры она обратилась к ним с приветственным словом (на карачаевском языке), затем выступили представитель общественности (на русском языке) и работник Дома культуры - депутат сельского Совета. Тут же были заполнены свидетельства о браке и журнал регистрации. Секретарь сельского Совета вручила новобрачным свидетельство и зачитала текст наказа, вложенный в памятную книжку. Молодые обменялись кольцами. Затем их поздравили присутствующие. По окончании церемонии молодая пара в сопровождении своих дружек и наставниц совершила торжественный круг по главной улице, ведущей к памятнику землякам, погибшим в годы Великой Отечественной войны. Весь ритуал занял около часа. Затем кортеж возвратился в дом жениха на свадебный той. Около дома с него взяли игровой выкуп за право въезда.

Во дворе дома жениха процессию первыми встречают женщины и дети. Они окружают машину, но водитель продолжает сигналить и не разрешает открыть дверцу в ожидании выкупа. Какая-нибудь многодетная женщина подносит ему выкуп, а к ногам невесты бросает горсть хлебных зерен (иногда стелется коврик). Первым к невесте подходит ребенок, затем ее обнимают бабка и присутствующие женщины по старшинству. К невесте подходит женщина из числа многодетных (эки насыбы болгъан тиширыу - "обладательница двухпоколенного семейного счастья"), которая берет ее под руки и они вместе с наставницей медленным шагом направляются в комнату новобрачных - отоу. Их сопровождают свадебные дружки.

Ввод невесты в отоу - один из важнейших моментов свадебной обрядности - сопровождается сходными на всем Северном: Кавказе ритуалами. Мы уже отметили, что первым невесту обнимает мальчик, затем ее бабушка. Перед входом в отоу невесте на голову сыпят мелкие монеты, конфеты, чтобы, как говорят, "во всем было изобилие и богатство". Когда невеста переступает порог (непременно с правой ноги, на него стелят кошму или овечью шкурку.
В старой традиционной свадьбе как только экипаж подъезжал к воротам жениха, вперед вырывались всадники с повязанными на гриве лошадей полотенцами или сорочками и исполняли круговой конный танец. Затем они на разгоряченных конях под песню "Орайда" устремлялись в помещение. Опытному наезднику на тренированном коне нередко удавалось совершить этот трюк. Всадник одаривался специальным флагом "отоугъа киргенлик", или "байракъ алыу" (взятие флага). Кое-где этот старый обычай начинает восстанавливаться. Владельцы автомашин пытаются въехать в помещение символически. Они подъезжают близко к входному крыльцу дома и продолжительное время сигналят.

К числу исчезающих из быта элементов свадьбы следует отнести шуточную сцену с бабкой жениха (или соседской старухой), которая разыгрывалась у порога дома. Она, подойдя к невесте, громко голосила: "Аи медет, арбазыбызгъа бир джигит тиширыу келиб киргенди. Аны омакълыгъы, ехтемлиги мени, чюйретон къарт-къуртханы къайдан тезюб турсун. Хайдагъыз, марджала, мен джийиргешлини кюбюрчегин табдыра киришигиз къолума, таугъа-ташха кетмей эсем энди джашау къалмады маннга; ах мен джазыкъны къыстадыла, четеннге атдыла!" (аи да горе, в нашем арбазе (дворе). Откуда-то появилась бойкая женщина. Вся в пышном наряде, горделивой осанке - да разве не возлюбит она меня, бабку в шубе наизнанку. Добрые люди, разыщите и подайте мою шкатулку, нет теперь для меня приюта, разве только в горных трущобах; сжальтесь, меня несчастную прогнали, выбросили в плетеную корзину). С этой жалобой на пришедшую молодую она разбрасывала в толпе собравшихся свои пожитки - рукоделия, а приспособления для шитья преподносила наставнице невесты. Тогда к бабке подходил мужчина и начинал хвалить невесту, заверяя бабку, что та будет почтительной и любящей стариков и старух. Как поруку тому, он вручал первый подарок невесты - наперсток, завернутый в "чебкенлик" (отрез на платье). После этого бабка меняла тон, обнимала невесту, высказывала ряд напутственных благопожеланий и, уступив дорогу, просила широко открыть двери в комнату новобрачных. Обряд этот в различных вариантах бытовал у многих народов Кавказа.

При браке уводом соблюдение многих церемоний традиционной свадьбы, естественно, отпадает, но зато все больше возрождается старый обычай временного поселения невесты в "чужом доме".

Интересно поведение жениха в момент водворения невесты в комнату для новобрачных. До сих пор его участие в свадьбе оставалось довольно-таки пассивным. Характеризуя основные черты полутрадиционной свадьбы народов Северного Кавказа (в том числе карачаевцев, черкесов, абазин и ногайцев), Я. С. Смирнова лаконично отмечает "постепенное превращение жениха и невесты из пассивных (а на определенных этапах цикла - даже как бы незримых, скрывающихся от окружающих) зрителей в активных участников свадебного празднества и стремление ускорить прекращение свадебного скрывания новобрачных от их старших родственников и свойственников"25. Этот вывод полностью согласуется материалом карачаевской свадебной обрядности в ее современном бытовании, особенно при учете и рассмотрении ее локальных вариантов (например, для выходцев из Марийского ущелья, с. Каменномостское, Н. Теберды), где мы уже отмечали модифицированную форму свадебного цикла (в частности, появление жениха в день переезда невесты из родительского дома, его участие в застолье вместе с поезжанами и в самом свадебном поезде, отказ от "чужого дома", торжественная регистрация брака до начала свадьбы).

Но в большинстве случаев не только в традиционной, но и в полутрадиционной свадьбе карачаевцев жених в первый день торжеств уединяется с кем-либо из ближайших друзей в "другом доме", или же где-нибудь еще остается в стороне до наступления темноты, и только в отдельной комнате организует застолье. Так или иначе в общем застолье и веселье он пока почти не участвует. Отход от этой традиции больше присущ городскому варианту свадебной обрядности и служит показателем полного отхода от свадебного скрывания. При этом, естественно, отпадает и обряд перевода жениха из "другого дома" в родительский.
С момента поселения невесты в комнате для новобрачных родственники жениха и приглашенные (особенно женщины), не успевшие приветствовать невесту во дворе, поочередно заходят к ней и просят показать им свое лицо. Прежде, чем войти в комнату, они просят разрешения у дружек невесты, регулирующих приток посетителей. Иногда они заходят к невесте с подарками, чаще всего с духами.

Невеста в первый день своего пребывания в комнате для новобрачных по давней традиции располагается вместе с наставницей в сторонке, ближе к углу, где ставят маленький обеденный столик "тепси". При посещении ее кем-либо из присутствующих на свадьбе голову и лицо ей закрывают большим газовым, реже шелковым платком (чилле джаулукъ). Здесь же за большим столом располагаются свадебные дружки, иногда и жених со своим наставником. В прежнее время невеста на протяжении нескольких дней находилась в углу, отгороженном ширмой (шимпылдыкъ), а жених пребывал в "чужом доме". Это было так называемое свадебное скрывание, дававшее начало обычаям избегания26. Позднее стали совмещать отдельное застолье жениха в "чужом доме" с отдельным застольем невесты, устраивать совместный стол, что явилось одним из важных моментов ослабления свадебного скрывания новобрачных и их активизации в свадебном празднестве.

В связи с отходом от традиционной свадьбы следует рассмотреть и устройство застолья в свадьбе, получившей в научной литературе название "двойной" (27). Такие свадьбы у карачаевцев стали устраиваться в конце 1960-х и особенно участились в 1970-х годах, в связи с началом отхода от консервативной традиционной свадьбы. Их новизна в том, что через несколько дней после обычного свадебного празднества в доме родителей новобрачного устраивается застолье для молодежи28. К этому дню обычно завершаются церемонии, связанные со снятием обычаев избегания, и за столом присутствуют как виновники торжества, так и родители новобрачного, а иногда и новобрачной.

Как уже отмечалось выше, модернизация карачаевской свадьбы с отходом от теневых сторон традиционной обрядности особенно заметна в селениях Мара, Каменномост, Усть-Джегута, Чапаевское, Таллык и отчасти в селениях, смежных с русскими станицами. Здесь особенно заметны сокращение всего цикла обрядности, отход от скрывания жениха и невесты, изменение характера "выводного" и "приводного" застолья при сохранении его единого этикета, а главное - стремление к сокращению взаимных подарков родни жениха и невесты и отход от уплаты "сговорных" денег. Таким образом, новое все заметнее замещает устаревшее в традиционном свадебном ритуале. Но в целом, как удачно подмечено исследователями этого процесса у кабардинцев и балкарцев и как это относится и к карачаевцам, "в этой области семейного быта вербализация несколько опережает актуализацию" (29). Повсеместно мы сталкиваемся с тем, что идеалы, высказываемые респондентами, далеко не совпадают с этнографической действительностью. Поэтому вывод исследователей о том, что не новая, начисто лишенная национальной специфики, а полутрадиционная свадьба с ее инновациями полнее отвечает социально-культурным потребностям карачаевского сельского населения, остается в полной силе (30).

Конечно, более аргументированная оценка негативных и позитивных черт традиционной карачаевской свадьбы и их устойчивости в зависимости как от исторических корней, так и от современной социально-бытовой обстановки требует углубленного этносоциологического исследования. Наши полевые материалы отражают только более общую картину процесса трансформации. Попытаемся проследить этот процесс на кульминационном этапе свадебного празднества.

Как уже было отмечено выше, ныне, в отличие от прошлого, карачаевская свадьба длится один-два, редко три дня. На продолжительность празднества существенное влияние оказывает церемония приема гостей из дома невесты (джыйын; от джый - собирай, т. е. - группа). Этот прием является кульминационным моментом лично-семейного свадебного ритуала карачаевцев, предваряющим такие важные церемонии, как передача приданого, берне, ввод невесты в большую комнату и снятие с нее покрывала, первая встреча новобрачных.

Прежде джыйын прибывала спустя несколько дней после перевоза невесты: требовалось время для собирания невестиного сундука. Теперь, в связи с возросшим материальным достатком и общим сужением свадебного цикла, она прибывает к вечеру того же дня, либо, чаще, на второй день, а при браке уводом - в зависимости от хода примирения сторон. Сторона жениха тщательно готовится к приему джыйын: заранее заготавливает мясо и другие продукты для стола, приглашает в гости не только родственников, но и зачастую множество соседей. Получившие приглашение семьи, за исключением близких родственников, снаряжают по одному человеку от семьи, кроме персонально приглашенных. В гости идут с подарками. В зависимости от степени родства дарят от овцы до кондитерских изделий, гости из отдаленных селений предпочитают давать деньгами. Подношения называются "къол гырджын" (букв. хлеб рукам) и предназначаются для невесты и для свадебного застолья.

Как мы проследили раньше, ко времени прибытия джыйын молодые проходят гражданскую регистрацию брака и имеют на руках свидетельство о браке. Тем не менее, следуя традиционному стереотипу, стороны формально совершают ритуал религиозного, иногда неверно называемого ("народным") бракосочетания - так называемого "некях". В прошлом некях у карачаевцев, как и у других мусульманских народов, совершался во время сговора, перед тем, как условиться относительно калыма. С отменой калыма некях приспособился к новой ситуации, сместившись ко времени свадьбы. Процедура его в основном сохраняется в том виде, в каком она была описана (31).

Важнейшая отличительная особенность некяха в наши дни состоит в том, что совершается он не обязательно эфенди: обычно это делает старший из присутствующих на свадьбе. Никакого брачного контакта, как это положено по шариату, при этом не совершается, и никакие записи не ведутся. Впрочем, и в прошлом, как мы установили, работая в архивах, записей не велось. Видимо, традиционно существовал только устный уговор. Как и раньше, в церемонии совершения обряда сами молодожены не участвуют. Они представлены их доверенными - по двое молодых людей с каждой стороны. Совершающий обряд вместе с доверенными уединяются куда-либо в укромное место и, взявшись за приставленные друг к другу большие пальцы двоих доверенных, а иногда просто усадив их перед собою, троекратно спрашивает о согласии на брак доверителей. Затем он произносит краткое благопожелаяие молодой чете. В это время двое других доверенных стоя разбивают какой-нибудь сосуд, уронив его на пол. Как видно, в сохранении накяха мы обнаруживаем не отставание актуализации от вербализации, а своего рода нравственный компромисс (32).

По поводу накяха обычно говорят и пишут, что молодежь к нему абсолютно равнодушна. И обряд совершается в угоду старшим родственникам. Так ли это: не выдается ли в накяхе религиозная традиция за народную, национальную? В любом случае надлежащей борьбы с накяхом не ведется.

Да и сама процедура гражданской регистрации брака в ее торжественной форме охотно принята повсеместно, но не получила достаточно устного оформления. Она может проходить и в день переезда невесты в дом жениха, и утром следующего дня, и несколько дней спустя. Вариации вызваны различными объективными и субъективными причинами, главная из которых - незавершенность становления современных свадебных обрядов. Немалое значение имеет также забегание вперед в сценарных рекомендациях, которые всецело исходят из идеалов всемерной модернизации, церемониала и слабо учитывают реальные возможности актуализации этих идеалов.

Вернемся снова к джыйын. Его основная задача раскрывается в народном выражении "къызны башына бош этиу" (освобождение девушки) путем ввода ее в большой дом и демонстрации приданого (юй керек) и даров (берне). Что же касается участия в свадебном застолье, то ему в настоящее время не придается прежнего значения. Особенно приглашения в отдаленные селения, требующие многочасовой езды, исключительно для того, чтобы посидеть за праздничным столом, воспринимаются без особого энтузиазма.

Карачаевский "приводной стол" довольно расточителен. О пышности его можно судить хотя бы по тому, что приглашается от нескольких десятков до сотни гостей. Для приготовления одних только мясных блюд забиваются специально выращенные бычок и несколько овец (валухов). Кроме того, для устройства торжественного стола и снаряжения сыя заготавливаются десятки килограммов сливочного и постного масла, выпекается несколько дюжин праздничных пирогов (берекле, хычынла, чы-къыртла), закупаются торты, пирожные и другие кондитерские изделия, фрукты, овощи, несколько мешков муки, сахара и т. п. Оставшиеся от праздничного стола продукты (мясо, масло, мед, пироги и т. д.) отправляются с джыйын (четеннге салыу), а затем из оставшейся провизии докомплектовывается состав большого сыя (уллу сый), или "юй юлюша" (букв, доля дома).

Для свиты невесты, прибывшей на свадебный пир, накрывается обычно два стола - один для мужчин, другой - для женщин. Женщин в составе джыйын, как правило, бывает в большинстве от 10 до 20 и более человек; их размещают в комнате ново" брачных вместе с дружками невесты. Иногда из-за тесноты мужчин размещают за столом вместе с гостями хозяев дома. Поскольку всех гостей разместить в одном доме жениха бывает затруднительно, нередко приходится сколачивать столы под навесом во дворе или нанимать помещение у соседей. Застолье длится несколько часов с перерывами для танцев, песен, а главное - для исполнения обрядов снятия покрывала (ау алыу - букв, снятие пелены) и раздачи части приданого "юй керек", а также берне.

Приданое состоит из двух частей: личные вещи и обстановка комнаты новобрачных (отоу керек) и другие вещи домашнего обихода (тюббаш). В первую часть входят комплекты постельного белья, подушки, одеяла, занавески, кийизы, ковры, скатерти. Вторая часть выдается через год-два. Это кровати, трюмо, шифоньер, холодильник, пылесос, у более состоятельных - гарнитур жилой комнаты.

Берне по своему составу также делятся на так называемую "юй къач" (букв, честь дома) и "юйню бернеси" (берне дома). В юй къач обычно входят ковер для родительского дома жениха, пуховый платок для свекрови (аналыкъ джаулукъ), золотое кольцо для нее же (аналыкъ джюзюк - материнское кольцо), отрез на костюм или костюм для свекра, пуховое одеяло и матрац для него же. Именными подарками одариваются ближайшие родственники жениха: дед, бабка, сестры, зятья и невестки дома. Исторически институт берне возник как форма демонстрации мастерства девушки в искусстве рукоделия. "Выходя замуж, она одаривала своими изделиями родственников жениха, которые судили по подаркам о мастерстве невесты" (33). Действительно, в жизни горской женщины Северного Кавказа рукоделие занимало важное место и умение девушки в той или иной области художественного ремесла ставилось очень высоко.

Обряды ввода невесты в "большой дом", т. е. в помещение родителей жениха (уллу юй) и снятие покрывала имеют ряд вариантов, во многом зависящие от формы заключения брака - по сговору, уводом, уходом. Варьирует прежде всего полнота обряда, а также и последовательность его элементов. Так, теперь невесту часто заводят в родительский дом прежде, чем в комнату новобрачных. При браке уводом иногда отпадает раздача части приданого и берне.

Типичный традиционный вариант заключается в следующем. Специально назначенная от стороны невесты из состава джыйны опытная в обрядах женщина, обычно сноха, именуемая "бернечи" (раздатчица даров) снабжает невесту несколькими платками (шалями) и сообщает о готовности к вводу в "большой дом". К дверям отоу с пением "Орайды" подходит группа юношей и молодых мужчин. Заплатив выкуп исполнительницам обряда за вывод невесты из отоу, они выводят обряженную невесту и медленно под звуки гармоники направляются в комнату, где, стоя вдоль стен, находятся родственники жениха. Впереди процессии идут мужчины - представители жениха, за ними ведут под руку невесту ее наставница, сестра и сноха жениха, а также другие сопроводительницы. Шествие замыкают дружки невесты, которые несут большой кованый сундук с приданым, чемоданы и узлы с подарками. При появлении процессии на пороге комнаты песни и звуки гармоники умолкают и раздаются приветствия - благопожелания.

Процессия останавливается в центре комнаты, на месте, где с потолка свисает фигурный пирог - символ благополучной жизни. От присутствующих отделяется почтенный старец (сыйлы адам), которому подают чашу медового напитка (алгъыш аякъ). Держа чашу обеими руками, он произносит здравицу (алгъыш) в честь молодых. Затем он преподносит чашу для первого глотка "счастливо растущему мальчику", после него пускает чашу по кругу, а сам отламывает кусочек ритуального пирога или халвы. В это время какая-нибудь почтенная женщина осыпает голову невесты сладостями и мелкими монетами, "чтобы у молодой четы была жизнь в достатке". Такое осыпание новобрачной во время ее ввода в "большой дом" - общепринятая на Кавказе традиция (34).

Отпивая из чаши и закусывая от пирога, присутствующие высказывают благопожелания молодым и их родителям. Наиболее употребительно древнее благопожелание, которое начинается с обращения-гимна к древнетюркскому верховному божеству Тейри:

Тейри онгартсын, (Пусть Тейри благословит
Тейри джалбарсын, Пусть Тейри благосклонится
Онг джюрютсюн, Да пребудет благополучие,
Игилик бери болсун, Добром пусть оплатит,
Аманлыкъ кери болсун! А зло пусть отступит!).

В некоторых новых вариантах имя Тейри опускается, а упоминаются лишь Счастье, Благополучие, Мир, Любовь. В них заключены наставления молодым "как жить", к чему стремиться, чего остерегаться"35.
Да будет счастливая наша сноха,
Не слишком шумлива, не слишком тиха.
Пусть озарит она радостью дом,
Как солнышко землю безоблачным днем!

Чтоб мужа любила,
С роднёю сжилась -
Как мясо и жилы,
Как веко и глаз...

Детей пусть родит она самых счастливых,
Самых здоровых, самых красивых,
Душою белых, волосом - черных...
Пусть дочери будут чесальщицы шерсти,
А сыновья - чабаны...

...Да будет юнец у старших учиться,
Да будет мудрым совет их и суд,
Жизнь по-горски - значит трудиться,
Жизнь по-горски - дружба и труд...36

В некоторых новых вариантах имя Тейри опускается, а упоминаются лишь Счастье, Благополучие, Мир, Любовь. В них заключены наставления молодым "как жить", к чему стремиться, чего остерегаться" (35).

Да будет счастливая наша сноха,
Не слишком шумлива, не слишком тиха.
Пусть озарит она радостью дом,
Как солнышко землю безоблачным днем!

Чтоб мужа любила,
С роднёю сжилась -
Как мясо и жилы,
Как веко и глаз...

Детей пусть родит она самых счастливых,
Самых здоровых, самых красивых,
Душою белых, волосом - черных...
Пусть дочери будут чесальщицы шерсти,
А сыновья - чабаны...

...Да будет юнец у старших учиться,
Да будет мудрым совет их и суд,
Жизнь по-горски - значит трудиться,
Жизнь по-горски - дружба и труд... (36)

Во время благопожеланий присутствующие повторяют "Пусть будет так".

Затем приступают к обряду "открывания лица" молодой (ау джаулугъун алыу - букв, снятие шалей, которых обычно бывает несколько). Проведение обряда в одних случаях поручается пожилой родственнице, именуемой "матерью счастливой семьи" (насыблы юйдегини анасы), в других, по более древнему обычаю, - мужчине, приходящемуся дядей. Со словами благопожелания молодой человек, открывающий лицо (ауун алгъан) подходит к ней и обеими руками поочередно снимает с ее лица платки. При этом он, обращаясь к присутствующим, спрашивает: "Если разрешаете, то я позволю себе первым взглянуть на лицо нашей невестки" и "Хороша ли невестка?". В ответ слышатся возгласы: "Красивая невестка!", "Да не сглазить бы!", "Молода и хороша!" Или же иначе: "И стоило нам убиваться с почестями? Наш сын красивее". Затем кто-либо из родственников невесты произносит ответное слово, в котором благодарит собравшихся за оказанную честь. Наряду с описанным церемониалом имеются его другие несколько упрощенные варианты. Например, У порога "большого дома" невесту встречают родители жениха, обнимают ее, затем к ней поочередно подходят другие родственники. При этом лицо ее слегка приоткрыто, а на голове вместо нескольких покрывал одно единственное. Когда ее представляют родне, она легким кивком головы выражает свое почтение. В это же время к ней подводят ребенка.

После этой церемонии молодая с сопровождающими лицами возвращается к себе в комнату. Отныне она навсегда остается с открытым лицом перед родителями жениха и другими его родственниками.

Наличие вариаций в одном и том же элементе обряда говорит о процессе видоизменения этого обряда, в данном случае в сторону его упрощения. На это указывает и следующий за вводом невесты в "большой дом" осмотр ее приданого и подарков, который время от времени затухает, то вновь дает вспышку возрождения негативных сторон свадебной обрядности. Это как бы второе отделение всей церемонии. Невеста возвращается к себе в комнату, а в комнате родителей начинается демонстрация приданого и подарков невесты. На авансцену выходи "бернечи", руками которой вещи сложены в определенной последовательности, с учетом степени родства и свойства. К сундуку подходит ребенок, которого усаживают прямо на сундук. Бернечи вручает ему первый подарок - игрушку за "разрешение вскрыть сундук". Затем из раскрытого сундука он; достает наперсток для бабки дома, это называется "кюбюрчек ачханлыкъ" (за вскрытие шкатулки). Потом последовательно, в порядке их престижности, вынимаются подарки "юй къач" (см. выше). Вслед за этим идет распределение менее престижных подарков. Бернечи исполняет свои обязанности с тщанием и искусством: взяв в руки тот или иной подарок, она подробно, характеризует его качество и называет одариваемого, его родственное отношение к семье и т. д. При этом подарки передаются сначала молодой женщине из дома жениха, которая в свою очередь, отдает их сидящей чуть поодаль самой старшей женщине. Та, как бы проверяя свертки, складывает их горкой рядом с собой. Затем происходит показ части приданого "юй керек" пуховых одеял, подушек, ковров, кийизов и т. п. В самую последнюю очередь обычно показывают диплом невесты об окончании вуза или другого специального учебного заведения.

В отдельном чемодане или узле собраны девичьи наряды невесты, предназначенные для "снятия" их в новой семье. Обычно демонстрируется одно выходное платье (баш чеген - главное платье), а все остальное, в количестве от 5 до десяти и более, передается без демонстрации. Чем больше молодая "снимает платьев", тем похвальнее о ней отзываются. Девичьи платья невесты разбираются потом молодыми девушками - родственницами и знакомыми жениха. В свою очередь, родители жениха преподносят невесте новые наряды - костюм, платье, туфли и т. п. Церемония завершается одариванием присутствующих небольшими подарками - сувенирами. Для этого в доме невесты для женщин шьют передники (хотала), а для мужчин несколько сорочек или полотенец. Из отдельного чемоданчика (къыз кюбюрчек) одариваются дети. Им достаются носовые платочки, туалетное мыло, гребешки, расчески, зеркальца. Два-три специальных подарка выделяются "держателям шеста" (къурукъ тутханлыкъ ючюн) (37). Последние - это двое или трое молодых людей, а иногда постарше, которые протягивают через головы сидящих в сторону бернечи тросточку или шест. Та под конец благодарит их (къурукъ) за его труды и "украшает" шест подарками.

Под конец своей гостьбы джыйын уведомляется о проведении обряда накях, некоторые из близких родственников невесты встречаются с женихом, а тем временем женская часть свиты, готовясь к возвращению, собирает и укладывает кушанья со свадебного пира в специальные короба: Это - пироги, сладости, куски мяса. Семья жениха готовит особые коробы с продуктами поручительнице и наставнице, как главным персонажам обряда снятия покрывала. Сюда обычно входит не менее 60 пирогов "берекле" и слоеных пирогов "кърым хычынла", не менее 50 штук песочной халвы (хурбай халуа), сахарная халва (сахан халуа), коробка конфет, часть овечьей туши (кесген малны учасы).

По возвращении джыйын все привезенное распределяется между ее участниками, а они, в свою очередь, раздают доли (юлюшле) соседям. В разных местах обычай распределения кушаний со свадебного стола называется по-разному: "ау алыргъа баргъанлани гырджын" (хлеб снимавших покрывала), "джыйинны гырджыны" (хлеб джыйны), "джел гюттю" (ветряная пышка) и т. д.

И хозяева, и гости стараются провести застолье большой свадьбы (уллу той) чинно, в духе народных традиций. Этому во многом содействует следование традиционному этикету (38). Умеренность в пище и питье, учтивость и корректность к тамаде и сотоварищам по столу - считаются главными добродетелями горца за столом. Напротив, чье-либо опьянение, как и непослушание старшему за столом - позор для всех присутствующих. Как правило, новобрачные первую ночь после приезда невесты не видятся. Молодой приходит к жене во вторую или же третью ночь, после отъезда джыйын. Его приводит кто-либо из родственников, выступающий в роли наставника. В старом свадебном обряде молодежь устраивала шумную обструкцию, испытывая терпение новобрачных. Это были игровые действия, связанные с былой половой табуацией. Теперь они полностью отпали. Молодой в сопровождении наставника чувствует себя абсолютно свободно. Открыв двери, наставница невесты, подготовившая помещение, удаляется вместе с наставником жениха, оставив молодых наедине. С рассветом наставник будит молодых и уводит жениха. Благополучное окончание первой брачной ночи как начало совместной супружеской жизни означает, функции наставницы выполнены, и она вместе с дружками готовится к возвращению. Наставник и наставница, провожают жениха на утренний чай, первыми узнают, сохранила ли невеста девственность.

После брачной встречи невеста взамен свадебного наряд надевает нарядное платье или же костюм, подаренный семье жениха - "юй чебген".

Прежде чем перейти к послесвадебным церемониям, вернемся к устройству большой свадьбы, сопряженному с приемом большого числа гостей. Устройство свадебного стола требует от семьи жениха больших расходов. Правда, гости (преимущественно женщины), не приходят с пустыми руками. Дальние родственники и соседи приносят кондитерские изделия, а теперь все чаще делают денежные взносы (10-15 рублей), близкие родственники дарят по овце или же соответственную сумму денег (от 50 до 100 рублей). С ростом материального достатка и культурного взаимодействия свадебный стол стал намного богаче и разнообразнее. Наряду с национальными ритуальным блюдами (хычын, бёрек, халуа, чыкъырт, эт, сохта, джерме, боза) большое место в угощении заняли овощи, фрукты, соления и различные блюда народов СССР (жаркое, пельмени, голубцы, плов, котлеты), соки и воды. По традиции самые большие расходы падают на мясо. Например, для устройства большого свадебного стола приобретаются до 10 овец или же 4-5 валухов и специально откормленный бык. Часть свадебно го стола, как мы отметили раньше, отдается свите невесты. Еще одна часть составляет так называемую долю родителей (юй юлюш) или "уллу сый", которая отправляется им через 5-7 суток по завершению свадьбы.

В состав большого "сыя" (уллу сый), снаряжаемого в качестве подарков от свадебного стола из дома жениха в дом невесты, входит несколько голов овец (наставнице, снохе или зятю) и обязательно задняя часть туши быка (родителям). Иногда вместо части туши отправляется бычок.

Еще недавно размеры сыя (как малого, так и большого) ограничивались скромными размерами, в довоенные годы они вообще носили скорее символический характер. В 1970-х годах здесь, как и во многих других элементах обрядности произошел всплеск помпезности. Обычный состав большого сыя, кроме указанной мясной части, стал включать в себя несколько мешков высокосортной пшеничной муки, мешок риса или пшена, сахар, ведро топленого или коробки сливочного масла, ведро меда и множества кушаний с праздничного стола. По большей части те продукты, которые не подвергаются порче, оставляются в доме родителей невесты, другие же раздаются родственникам и соседям. Как правило, при всем желании все съесть не удается, и многое со свадебного стола портится. Зато обилие я разнообразие стола рассматриваются как престижные.

В самое последнее время негативный характер такого положения сделался настолько очевидным, что число приверженцев сыя несколько сократилось, а в более прогрессивных слоях населения начался отказ от обычая. Отношение респондентов к сыю повсеместно негативное: это дань устаревшей моде. Но говорить об исчезновении обычая пока не приходится. По-прежнему родственники и знакомые, приглашенные на свадьбу, приходят с съестными приношениями, особенно с большими коробками сахара, кондитерских изделий, халвы. Соответственно приходится их реализовать: на свадебное угощение, комплектование сыя, раздачу среди соседей и родственников.

К числу важнейших послесвадебных церемоний, совершаемых с участием наставницы и дружек невесты, относятся обряды перевода жениха из "другого дома" в комнату новобрачных, а затем в "большой дом". Первый из них факультативен: он зависит от того, скрывается ли новобрачный в "другом доме"; второй бытует всегда. В своей совокупности они называются джашны башына бош этиу" (вызволение юноши перед родителями, т. е. снятие скрывания).

Как уже отмечалось выше, реликт древнего обычая поселения новобрачного в "другом доме", присущий свадебной обрядности многих народов Кавказа, в современном быту карачаевцев находится на пути к отмиранию. В локальном аспекте он более стойко удерживается в селениях Старого Карачая и почти совершенно не соблюдается в селениях, где входит в жизнь активное участие жениха в свадебном обряде. Как правило, накануне свадьбы семья родственника или соседа объявляет о своем желании стать помощниками в предстоящей свадьбе. Иногда таких семей несколько, и они соперничают между собой. Тогда бывает, что жених поселяется в "другом доме" как бы неофициально.

Принятие на себя обязанностей хозяев "другого дома" влечет за собой соучастие в свадебных расходах. Хозяева "другого дома" должны устроить угощение дружкам и молодежи, которые приходят сюда со свадьбы. Если "другой дом" как бы неофициальный, то у его хозяев расходы на угощение бывают минимальными, зато они лишаются обрядовых подарков "болуш юйню бернеси" (берне дома болуша). В свою очередь, получение берне влечет ответную обязанность одаривать невесту, а иногда и жениха. Такое взаимоодаривание, естественно, укрепляет отношения искусственного родства. Молодые называют этот дом "болуш юйюбюз" (наш дом болуш), его хозяина - "болуш ата" (отец болуша), хозяйку - "болуш ана" (мать болуша). Члены дома, в котором находился жених, называй! его "болуш джаш" (сын болуш).

В день выхода из болуша хозяева дома готовят праздничное угощение - "выводной" стол. Дружки невесты в полном составе приходят к ним, прихватив с собой "долю жениха" от праздничного стола и подарки хозяевам дома - коробку парфюмерных изделий. После недолгого застолья, в котором непременно принимают участие хозяин и хозяйка дома, жених в сопровождении дружек невесты и хозяев дома с пением и танцами направляются в родительский дом. Вначале они без особых церемоний входят в отоу, а затем совершается обряд ввода молодожена в "большой дом", который во многом повторяет ввод в "большой дом" невесты. Но народа в этом участвует меньше, а инициаторами обряда всегда выступают дружки и наставница невесты. Они возглавляют процессию: впереди идет главный дружка невесты "къыз джёнгер тамада", за ним в окружении свиты, жених и наставница невесты, а также названные родители из "чужого дома".

Переступая порог дома родителей жениха, дружки заводят свадебную песню "орайда", пускаются в пляс, начинают шутить. Хозяева встречают гостей стоя, с подносом ритуальной кушанья и чашей для здравицы "алгъыш аякъ". Сделав почетный шаг в танце, глава дружек обращается к собравшимся со словами: "Да будут у вас дни и ночи в празднестве!" Собравшиеся отвечают: "Да будут вам сопутствовать блага и долга? жизнь!" Затем он, а следом и другие дружки обходят круг родственников жениха, пожимая руки. Старший в доме, которому передают чашу благопожелания, произносит приветственное слово, с ответным словом выступает главный дружка. Старший в доме первым пьет из чаши, затем пьет главный дружка, и чаша вместе с пирогом пускается справа налево по кругу. Дают отведать и возвратившемуся домой новобрачному, который стоит не поднимая глаз, и его родителям.

Церемонии возвращения домой новобрачного и ввода невесты в "большой дом" символизируют снятие запретов скрывания новобрачных от старших родственников, которое, таким образом, в основном совпадает с завершением свадебного торжества.

После обряда "помилования" новобрачного, его ведут к молодой. Здесь наставница дает ей последние советы, как себя вести в новом доме, помогает украсить интерьер комнаты новыми занавесями, покрывалами и т. д. Близится час прощания с дружками и наставницей. Но прежде коснемся некоторых моментов поведения дружек невесты, носящих обрядовый характер. По традиции, все время своего пребывания в доме жениха дружки невесты считаются самыми дорогими гостями. Что бы они ни говорили, как бы требовательно и вольно ни вели себя - им все позволено. Особенно трудно приходится с ними обслуживающему персоналу (отоуну шапалары), в обязанность которого входит всяческое им угождение. Так, во время застолья младшие из дружек с разрешения старшего могут проявить недовольство количеством и качеством блюд на столе, потребовать, чтобы теплая пища была доведена до горячего состояния, тарелки или вилки заменены, приготовлено какое-нибудь новое блюдо и т. д. В перерывах между застольями дружки устраивают игры, состязания в пении, танцах под гармонику. Особенно насыщены игровыми моментами взаимоотношения дружек и девушек. Дружки прикидываются при них больными, ранеными, хромыми и т. п., требуют, чтобы на танцах или играх присутствовала та же или иная приглянувшаяся им девушка, чтобы именно она, а не какая-нибудь другая, приготовила и поднесла заказанное кушанье.

Какие бы игры и даже скабрезные шутки не позволяли себе дружки, хозяева обязаны проявить терпение и всячески демонстрировать готовность к послушанию. Из числа распространенных традиционных игр дружек, сохраняющихся в наши дни, назовем "кражу жениха" (из болуш юйя), "кражу курицы" из невестиного дома, "заключение" дружек в курятнике или в хлеве. Так, "кражу курицы" совершают кто-нибудь из дружек в сговоре с девушкой - родственницей жениха. При этом девушка может воспользоваться нерасторопностью "вора" и запереть его, а затем сообщить об этом другим дружкам. Ловят курицу или предпочтительно петуха, связывают им ноги и с песней вносят в дом, а затем, выпустив кровь и обвязав место пореза бантом, передают девушкам для "излечения". Девушка, продемонстрировав свое искусство в кулинарии, получает от дружек подарок.

Наконец, отметим, что в ряде случаев сохраняется и обычай "благодарения покровителей" молодоженов. Прощаясь с комнатой новобрачных, дружки снимают обереги молодых - фигурные печенья, которыми молодежь разукрашивает стены и потолки, а в знак признательности за "честность и чистоту" невесты в присутствии молодого мужа разбивают об пол тарелку и растаптывают ее ногами. Сохранение древнего обрядового битья посуды, связанного с демонстрацией девственности новобрачной, является отголоском того былого значения, которое эта демонстрация имела в свадебных обрядах карачаевцев.

Провожая дружек, родители новобрачного одаривают их сорочками и яствами со свадебного стола. Наставнице дарят отрез на платье, туфли, полотенце. Эти дары носят название "къыз джёнгерни бернеси" (берне дружек невесты). Новобрачный провожает гостей до дома родителей новобрачной.

В первые дни после отъезда къыз джёнгеров молодая пребывает у себя в комнате вместе с сестрой мужа или же соседкой - родственницей. Частыми гостями здесь бывают дети, которых она одаривает носовыми платочками, туалетным мылом, зубной пастой, зеркальцами и т. д. Не принято, чтобы до возвращения в родительский дом молодая оставалась в свое комнате одна. Ее всячески стараются окружить вниманием.

Срок до отъезда в родительский дом теперь значительно сократился. Перед этим молодую вводят в кухню. Здесь происходит церемония снятия разговорного запрета в отношениях со свекровью (келинни селештиргенлик) и другими членами семьи. Для этого накрывается небольшой обеденный стол, и свекровь собирает вокруг себя членов семьи, кроме хозяина дома. Молодая робко произносит одно или два-три слова, например, "Садитесь". По обыкновению она не должна реагировать на шуточные разговоры, которые в это время ведутся за столом. Подарок, которым свекровь или кто-нибудь другой одаривают молодую за то, что она заговорила, называется "тил тутханлыкъ" (за снятие языка). При возвращении молодой из родительской дома, в свою очередь, она преподносит свекрови специальный подарок "селештиргенлик" (за разговор).

Бывает, что молодая вступает в разговор со свекровью уже до того, как она выходит из брачного помещения. Тогда в кухне снимается разговорный запрет со всеми другими членами семьи, в том числе и со свекром. Последнее очень показательно раньше "держание языка" (тил тутуу) в отношении свекра продолжалось годами. Теперь упростилась сама традиция сократились дары, а главное - срок запрета.

Заговорив с членами семьи жениха, молодая постепенна втягивается в повседневную жизнь семьи. Свои хозяйственные навыки она начинает с демонстрации правил обращения с метлой, уборки обеденного стола. Затем она расширяет круг хозяйственных занятий: прибирает в доме, готовит пищу, стирает белье, начинает выходить на работу. Ее первые шаги за пределы дома, будь то по воду или на огород, на работу или в кинотеатр, всегда проходят в сопровождении кого-нибудь из членов семьи. К ее поведению продолжают внимательно присматриваться.
В семье ее называют словом "келин" (сноха, невестка). Это название сохраняется за ней на всю жизнь. Только младшие называют ее по имени. Сама она называет словом "келин" всех старших снох этого дома, а младших - по имени.

Обычно через день-два после свадьбы молодую навещают из родительского дома. Это или дружки, или же кто-нибудь из близких родственников - брат, сестра, дядя. Они прибывают с подарками молодой и хозяевам дома. Гостей принимают радушно, устраивают для них танцы с приглашением соседских девушек. Визит преследует двоякую цель: эмоциональную - навестить молодую и тем самым показать знаки внимания ей и новым родственникам и психологическую - узнать впечатление новой родни о невестке, отношение к ней, разведать, какие разговоры ведутся о породнении двух семей и дарообмене. Во время этого визита решается также вопрос о визите молодой в родительский дом и связанном с этим визитом молодого и его родителей.
Эти элементы послесвадебного цикла реализуются теперь в различных вариантах. По традиции молодая уезжала в родительский дом в сопровождении кого-либо из близких родственников мужа. Теперь нередко вместе с ней идут также отец и мать жениха и еще 2-3 человека из ближайших родственников. Традиционным было также отправление накануне визита молодой в родительский дом подарков сыя. Теперь нередко происходит совмещение раньше разновременных церемоний в одну церемонию: вместе с отправкой сыя происходят визиты зятя и его родителей к родителям новобрачной. При свадьбе по укороченной схеме (при участии жениха и его родителей в переезде невесты в дом жениха), молодая едет к родителям в сопровождении кого-нибудь из близких родственников. В дом родителей новобрачной отправляют подарки "къол гырджын" - пироги или коробку конфет, а также личные подарки родителям невесты. И то и другое вместе называется "юйге киргенлик" (за посещение дома). Родители молодой устраивают для гостей небольшое застолье с приглашением нескольких родственников или соседей. Считается очень престижным, если специально закалывается животное - "къурманлыкъ". Правой частью его (бут) одаривают гостей, провожая их в дорогу.

Обычай "возвращения домой" (М. О. Косвен) или "послесвадебный отголосок" (Н. Ф. Сумцова) называется "ызына къайытыу" (возвращение), но большей частью с конкретизацией "ата юйюне" (в отцовский дом). Его характер пережитка периода перехода от матрилокального поселения к патрилокальному показан М. О. Косвеном (39).

Прослежено совмещение элементов свадебной обрядности (возвращение молодой домой через несколько дней после свадьбы, присоединения к ней родителей жениха и т. д.) - несомненно, положительное явление, связанное с повышением семейного статуса женщины-горянки. Молодая в ускоренном темпе приобщается к хозяйственной жизни семьи, проходит этапы традиционных запретов.

Ко времени пребывания молодой в родительском доме обычно приурочивают и обряд приглашения сюда зятя. Приглашение зятя (кюеу чакъырыу) и устройство его "смотрин" (кюеу кергюзтюу - показ зятя) вместе называются в семье молодого "вхождением зятя" (кюеулеб барыу), а в семье молодой - "пребыванием зятя" (кеюулеб келюу).

Официальное приглашение зятя к родителям молодой и вообще гостьба молодых у ее родителей зависят от многих факторов и имеют существенные различия по районам. В одних случаях наносится как бы неофициальный визит с относительно малочисленным участием родственников новобрачных, в других - как бы официальное посещение с многолюдным празднеством. Если жених принимал непосредственное участие на свадьбе и успел пройти смотрины в доме невесты в день ее увоза, то приглашение зятя носит менее формальный, семейно-интимный характер. К менее заметному "вхождению зятя" в семью свойственников прибегают и в случае траура в одной из семей.

Обряд приглашения зятя во многом способствует налаживанию дружественных связей между семьями. Напротив, в тех случаях, когда родители молодой, не мирясь с поступком дочери, самовольно вышедшей замуж, годами не приглашают зятя к себе и не знакомятся с его родней, между семьями нет нормальных отношений. Бывает, что связи между ними осуществляются; через посредников. Во всяком случае взаимные визиты родителей молодых наносятся в зависимости от приглашения зятя к родне новобрачной.

Зять приезжает к родителям жены в сопровождении друзей, число которых варьируется в пределах 5-20, реже большего числа человек. Обряд этот, как и многие другие, служит одним из каналов соперничества в престижных тратах путем взаимоодаривания породнившихся сторон. К приезду зятя устраивают стол, по пышности соперничающий со свадебным в доме жениха. Вместе с гостями за стол садится такое же количество своих людей (кесини адамы). Отдельное застолье устраивается для старших мужчин и женщин.

Дело происходит вечером. Приехавших встречают музыкой, танцами, шуточно-скабрезными играми молодежи. После приветствия и рукопожатия во дворе их заводят в гостиную, где уже заранее накрыт праздничный стол, главным украшением которого служит целиком сваренная туша ягненка. Она занимает "красный угол" стола и служит демонстрацией искусства устроительниц последнего - подруг невесты. Здесь же лежит конверт с поэтическим текстом шуточного письма, адресованного зятю и его спутникам.

Вареный ягненок называется "кюеуню учасы" (доля зятя). "Уча" - задняя часть жертвенного животного у тюркских народов Алтая, Средней Азии и Казахстана, некогда представлявшая собой почетную долю охотничьего трофея. Этот древний обычай одаривания почетной частью туши сохранился в виде импозантного блюда с целым ягненком. Заметим также, что в языческие времена цельносваренную тушу жертвенного животного (чоппаны улагъы) использовали в календарных празднествах Эллири Чоппа (у осетин Цоппай Эле), носивших сакральный характер.
Согласно застольному этикету, уча остается украшением стола до самого конца застолья. Его не трогают даже тогда, когда гости по указанию тамады знакомятся с ответом молодого на шуточное письмо девушек и дарят ему сувенир "учаны саугъасы" (подарок уча).

Но, прежде чем покончить с блюдом, уча, гости устраивают смотрины зятя, которого приводят в гостиную под охраной его друзей. Все-таки кое-кому удается выхватить у него шапку, и тогда один из охраняющих снимает свою шапку и надевает на оплошавшего зятя. Однако за потерю шапки тому приходится одаривать девушек.

Для устройства привода зятя на смотрины тамада назначает время и состав участников церемониала. По традиции не принято оставлять стол без гостей.
Как и при появлении гостей, во время привода зятя в гостиную, молодежь образует живой коридор и сопровождает шествие играми "бёрк алыу" (снятие шапки), "кюеуге миниу" (оседлание зятя) и другие. Зятя и его друзей "испытывают" также остротами. Поэтому на роль "телохранителя" молодого стараются подобрать юношу рослого телосложения и острого на язык. Зять, как бы над ним ни тешилась молодежь, должен не теряя самообладания, молча следовать за тамадой. Тесть и теща не обходятся без того, чтобы не обнять зятя, а свита останавливается в центре комнаты, в окружении стоящих женщин и мужчин. Стороны обмениваются здравицами. Первую роль, как и всегда при здравицах, играет старейший из хозяев. Правда, теперь в этой роли все чаще выступают мужчины средних лет, хорошо знающие народные обычаи. Зять подходит к произносящему здравицу, берет из его рук чашу с медовым напитком (бал аякъ) и передает своему тамаде, выступающему с ответным словом. Отпив из чаши, передает ее по кругу справа налево. На этом смотрины зятя завершаются, и начинается вторая половина празднества. Часть молодежи переключается на увеселительные мероприятия - песни и танцы, другая часть, во главе со старшим свиты, остается в комнате и приступает к шуточно-игровой раздаче подарков. В других случаях чемоданчик с подарками передают в конце застолья без какой-либо их демонстрации.

В состав привезенного зятем в большинстве случаев входят денежный дар от его семьи хозяевам дома (юйню ахчасы) размером от 500 до 100 рублей, подарки сестре и брату молодой (сестре - кольцо или серьги и модные туфли, а брату - сорочку), а также коробка конфет (къол гырджын - хлебное приношение всей семье. Далее следует денежный дар старшего свиты, собираемый с ее членов вскладчину - по 10 - 15 рублей. Отдельно одаривается молодежь за "снятие с зятя шапки", за увеселительные игры (чурумлары ючюн), а главное - за украшение стола подносом с ягненком - уча.

Под конец застолья хозяева передают свите зятя поднос с уча, что служит поводом для еще одного небольшого застолья в доме молодого. Обычно это делается через день-два после визита в дом родителей жены. Но ему до этого, на утро следующего дня, происходит повторное посещение зятем родителей жены. После этих "малых смотрин" зятя снимается избегание между ним и родней жены. На "малые смотрины" его сопровождает кто-нибудь из его родственников, чаще из дома балуша. Гостьба проходит в первую половину дня.

В ряде случаев повторный визит молодого к родителям жены совмещают с визитом к ним его родителей - "джууугъун чакъырыу". Такое совмещение сейчас находит все больше и больше приверженцев. Вместе с родителями новобрачного едут хозяева "чужого дома", с которыми произошло во время свадьбы искусственное породнение. Помимо традиционного "хлеба в руках" (къол гырджына) - коробки халвы или же кондитерских изделий домашних или покупных, они несут с собою подарки "юйге киргенлик" (за вход в помещение). Это обычно отрезы на костюмы хозяину дома и хозяйке и что-нибудь старшим членам семьи.

Особенностью этих послесвадебных обрядов служит упрощенность церемонии. Гостей обычно принимают в обыденной домашней обстановке, за чаем. Подчеркнем еще раз, что отныне прекращается всякое избегание между зятем и его старшими свойственниками (40).

Через несколько дней после визита зятя к родителям жены, а иногда и в день его "малых смотрин" новобрачная возвращается в семью мужа. Раньше она оставалась в доме отца довольно продолжительное время, теперь же - не более десяти дней. В эти дни к ней приезжает муж, часто с ночевкой. Но если она гостит у родителей долго, то за ней из дома мужа приезжает кто-нибудь из его родных. Возвращается молодая обычно в сопровождении брата. При отъезде родители дают ей что-нибудь из приданого и других вещей (подарки, преподнесенные ей родственниками и знакомыми), а также собирают берне "ызына къайытханлыкъ" (за возвращение). Более архаичное его название - "баш байлаб къайытханлыкъ" (за возвращение с завязанной головой). По составу и ценности это берне не намного уступает тому, которое было дано во время ввода невесты в "большой дом". За вычетом же из того берне "юй къач" "берне за возвращение" (будем так называть его в отличие от описанного раньше берне).
Одариваются члены как семьи мужа, так и семьи, в которой скрывался жених во время, свадьбы.

Как видим, на протяжении всего свадебного обряда брачно-свадебные платежи занимают очень заметное место, причем в последнее время они продолжали расти. Об их динамике за последние десятилетия можно судить по приводимой таблице Первый столбец цифр характеризует свадебные расходы семьи рабочего совхоза в В. Теберде в 1974 году (41), второй - аналогичные расходы в 1986 г. по нашим полевым материалам:

1. Приданое (ковры, мебель, постельное белье,
телевизор, холодильник и т. д.) 900 5000 - 10000
2. Угощение поезжан в доме невесты 300 500
3. Свадебный костюм
(наряд невесты, платки, кольца) 230 500
4. Убранство автомашин
(флаг, плюш, кольцо, сорочки) 102 200 400
5. Раздача платьев невесты 600 400 500
6. Берне (свекрови, свекру,
дядям и теткам мужа по отцовской и
материнской линии, их мужьям,
членам семьи и т.д. 5121 3000 7000
ИТОГО: 15444 9600 18900

Расходы семьи жениха колеблются в пределах 8-13 тыс. рублей. Из них наиболее значительная статья расходов падает на устройство большой свадьбы в доме жениха (42).

Свадебные расходы зависят от материального достатка семей, формы брака и многих других причин. Так, например, имеет значение даже отношение семьи к выбору невесты или жениха. Если семья жениха находит породнение с семьей невесты не престижным, то ее свадебные расходы меньше. То же относится и к семье невесты. В то же время имеются и некоторые общие для всех тенденции. Так, в настоящее время в связи с сокращением расходов на алкогольные напитки трата на устройство свадебного угощения заметно уменьшились.

В целом же брачно-свадебные расходы карачаевцев характеризуются следующими основными чертами, в значительной мере уже выявленными Я. С. Смирновой.
1. В связи с ростом материального достатка широких слоев населения и оживлением обрядовой жизни заметно активизировался традиционный дарообмен. При этом если брачный выкуп (калым), потеряв свою былую суть сохраняется лишь в пережиточной форме "сговорных денег" (сёз таусханлыкъ ачха), то всевозможное одаривание и взаимоодаривание (приданое, берне и т. п.) удерживается в самых широких размерах.

2. Инновации в области свадебных расходов имеют как положительные, так и отрицательные стороны. К положительным инновациям следует отнести тенденцию к сужению круга лиц одариваемых и одаривающих; совмещение в локальных вариантах различных церемоний одаривания; частичное исчезновение зрелищной стороны демонстрации даров. Положительным нововведением является также обыкновение одаривать обоих новобрачных памятными подарками "саугъа", практикуемое их родственниками, друзьями и товарищами по работе.

3. На этом фоне резким контрастом выделяются отрицательные инновации, связанные с возрастанием количества и ценности даримого. Они характерны для карачаевцев, как и для многих других народов Советского Союза. Здесь перед нами, с одной стороны, закономерный процесс, отражающий рост материального благосостояния населения, с другой - нездоровое соревнование в престижных материальных тратах, порожденное известным отставанием роста культурного уровня от роста материального благосостояния. При этом отдельные элементы взаимоодаривания гипертрофируются, некоторые полузабытые - воскрешаются43. Наиболее ярким примером гипертрофированности свадебного одаривания служит берне с его тенденцией к возрастанию.

Одной из причин этого негативного явления исследователь' справедливо считает "резкое преобладание невест из-за демографических последствий войны в соединении с очень высокими доходами карачаевских и балкарских животноводов" (44). Пожалуй, не только животноводов. Значительные доходы за последние годы дают также горное подсобное хозяйство, специализирующееся на выращивании зимостойких сортов овощей (капусты, моркови), в соединении с повсеместным развитием такого домашнего ремесла, как вязание шерстяных изделий (45). Немаловажной причиной является и крайне слабая вовлеченность женщин-горянок в сферу общественного производства и культуры, что в свое время акцентировалось на III пленуме Карачаево-Черкесского обкома КПСС (1981 г.) (46).

В этнографической действительности трудно найти человека, который не осуждал бы практику неумеренных свадебных расходов. Есть и немало примеров проведения скромных торжеств. Но общий ход развития современной обрядности не может не вызывать серьезную озабоченность развитием негативных тенденций.

Именно поэтому III пленум Карачаево-Черкесского обкома КПСС (1981 г.), отметив факты возрождения мещанских традиций "в проведении свадебных и других семейно-бытовых обрядов" (47), наметил ряд мер по усилению идейно-воспитательной работы и совершенствованию обрядовой жизни народов области. В комплексе этих мероприятий была признана актуальность разработки примерного ритуала проведения свадьбы у народов Карачаево-Черкесии.

Тем самым был заострен вопрос о сотрудничестве этнографов с работниками основных звеньев обрядовой службы. Необходимость такого сотрудничества делается все яснее. Как показала практика развития новой обрядности, своего рода паллиативная форма полутрадиционной свадьбы получила широкое одобрение и признание среди карачаевского сельского населения. Однако, как уже отмечалось выше, первые успехи в этой области привели к неоправданному благодушию и необъективной оценке достигнутого. На деле же широко вошел в быт обряд торжественной регистрации брака, который по большей части происходит до или во время свадьбы. Но и это не привело к сколько-нибудь заметному отказу от религиозного бракосочетания - накяха. Больше того, некоторые элементы брачно-свадебной обрядности, как, например, остатки брачного выкупа, подчас приняли скрытые формы.

¹ См. в особенности: Смирнова Я. С. Семья и семейный быт народов Северного Кавказа. М., 1983; Ее же. Современная свадьба у народов Карачаево-Черкесии//Полевые исследования ИЭ АН СССР. 1975. М., 1977. С. 88-89.

² Останавливаясь на попытках разработки свадебного сценария в Карачаево-Черкесии в 1960-1980-х годах, Я. С. Смирнова правильно отмечает что предложенный Карачаево-Черкесской областной комиссией по новой об рядности сценарий, "составленный главным образом с учетом особенностей карачаевской свадьбы (да и то лишь в небольшой степени), плохо привился в среде карачаевцев и еще хуже - в среде черкесов, абазин и ногайцев" Аналогичным образом закончились попытки дать дифференцированные для различных народов области рекомендации в 1970-х годах (См.: Смирнова Я. С. Семья и семейный быт... С. 203; Она же. Современная свадьба народов Карачаево-Черкесии... (С. 97).

В 1981 г. впервые с участием этнографов и фольклористов были составлены дифференцированные, учитывающие специфические особенности традиционной свадьбы различных народов области, рекомендации - примерные ритуалы обрядности. По сравнению с предыдущими, они оказались в самом начале более обнадеживающими, но позже не были учтены коррективы, которые внесла жизнь, и вся проделанная работа оказалась недостаточно продуктивной.

³Смирнова Я. С. Семья и семейный быт... С. 100-107.

⁴ Подробнее см.: Шаманов И. М. Брак и свадебные обряды карачаевцев в XIX-нач. XX в.//Археология и этнография Карачаево-Черкесии. Черкесск 1979 С 82^- Карачаевцы. Историко-этнографические очерки. Черкесск, 1978. С. 239.

⁵ О историческом соотношении институтов калыма и приданого, см. ра-1 боты М. О. Косвена и Н. А. Кислякова.

⁶ Ленинское знамя. 1972. 12 сентября.

⁷ Жизнь национальностей. 1922. 14 апреля; Смирнова Я.С. Семья и семейный быт//Культура и быт народов Северного Кавказа. М., 19681 С. 201.

⁸ Горская жизнь. 1925. 14 ноября, 22 ноября.

⁹ Новое и традиционное в культуре и быте кабардинцев и балкарцев. Нальчик, 1986.

¹⁰ Там же. С. 132.

¹¹ Там же.

¹² Ортабаева Р. К. Карачаево-балкарские народные песни. Черкесск, 1977. С.74

¹³ Там же. С. 74.

¹⁴ См.: например: Русская народная поэзия. Обрядовая поэзия. Л., 1984. С. 26.

¹⁵ Алеиников М. Обряды и обычаи карачаевцев при свадьбе и похоронах // Кубанские областные ведомости, 1880. № 7; Чурсин Гр. Музыка и танцы карачаевцев//Кавказ. 1901. № 270 и др.

¹⁶Тепцов В.Я. По истокам Кубани и Терека//СМОМПК, 1892. Вып. 14. С. 105-106.

¹⁷ Сысоев В.М. Карачай в географическом, бытовом и историческом отношении//СМОМПК, 1913. Вып. 43. С. 58.

¹⁸ Ср.: Мафедзев С. X. Обряды и обрядовые игры адыгов. Нальчик, 1979.

¹⁹ Бгажноков Е. X. Адыгский этикет. Нальчик, 1978; его же. Очерки этнографии общения адыгов. Нальчик, 1983.

²² Алейников М. Обряды и обычаи карачаевцев при свадьбе и похоронах // Кубанские областные ведомости. 1880. № 19.

²³Малкондуев X. X. Балкарцы и карачаевцы // Семейно-обрядовая поэзия народов Северного Кавказа. Махачкала, 1985. С. 104.

²⁴ Смирнова Я.С. Семья и семейный быт... С. 58.

²⁵ Смирнова Я.С. Семья и семейный быт... С. 201.

²⁶ См.: Смирнова Я. С. Избегание и процесс его отмирания у народов Северного Кавказа // Этнические и культурно-бытовые процессы на Кавказе. М., 1978. С. 139; Ее же. Семья и семейный быт... С. 62-64, 101-102, 154-155, 197-198.

²⁷ Смирнова Я.С. Семья и семейный быт... С. 198-199, 203, 254.

²⁸ С мирнова Я.С. Современная свадьба у народов Карачаево-Черкесии… С.89.

²⁹ Новое и традиционное в культуре и быте кабардинцев и балкарцев. С. 138.

³⁰ Смирнова Я.С. Семья и семейный быт... С. 204-205.

³¹ Щукин И.С. Материалы к изучению карачаевцев // Русский антропологический журнал. М„ 1913. Вып. 1-2. С. 59; Карачаевцы. С. 246-247.

³² Лобачева Н. П., Устинова М. Я. Задачи этнографической науки в разработке, внедрении и совершенствовании социалистической обрядности (семейный цикл) //Сов. этнография. 1986. № 2. С. 33.

³³ Новый быт - новые обычаи. С. 43-44.

³⁴ См.: Чурсин Г. Ф. Очерки этнологии Кавказа. Т, 1913. С. 130.

³⁵ Ортобаева Р.К. Карачаево-балкарские народные песни. Черкесск. С.37.

³⁶ Сто истин. М., 1984. С. 108-111. Другие варианты: Xабичев М.А. Касбот Кочкаров - старейшина народных певцов. Черкесск, 1986. С. 182-185.

³⁷ Къурукъ - шест в интерьере карачаевского старинного жилища, служащий для развешивания нарядной одежды. См.: Карачаевцы (Историко-этнографический очерк). Черкесск. 1978. С. 148.

³⁸ Застольный этикет горцев, сравнительно хорошо изученный на адыгском материале, во многих чертах принят и у карачаевцев. Подробно см.: Гарданов В.К. Гостеприимство, куначество и патронат у адыгов (черкесов) в первой половине XIX в. //Советская этнография. 1964. № Г, Мамбетов Г.X. Пища в обычаях и традициях кабардинцев и балкарцев // Вестник К.БНИИ. Вып. VI. Нальчик. 1972; его ме. О гостеприимстве и застольном этикете адыгов//Уч. зап. АНИИ. Вып. 8. Майкоп, 1968; Мафедзев С. X. Обряды и обрядовые игры адыгов. Нальчик, 1979; Бгажноков Б. X. Адыгский этикет. Нальчик, 1978; Его же. Очерки этнографии общения адыгов. Нальчик, 1983.

³⁹ Косвен М.О. Этнография и история Кавказа. С. 7

⁴⁰ Об избегании подробнее см.: Смирнова Я.С. Избегание и процесс его отмирания у народов Кавказа. М., 1978; Ее же. Семья и семейный быт народов Северного Кавказа; Смирнова Я.С., Першиц А.И. Избегание: формационная оценка или "этнический нейтралитет?" // Сов. этнография. 1978. № 6; Их же. Еще раз о формационном и релятивистском подходах к оценке культурных явлений.//Сов. этнография. 1979. № 5.

⁴¹ Используется таблица, приведенная Я.С. Смирновой в ее работе Свадебный дарообмен у народов Северного Кавказа и его современная модификация //Сов. этнография. 1980. № 1. С. 102.

⁴² Новый быт - новые обычаи (формирование прогрессивных традиций у народов Карачаево-Черкесии). Ставрополь, 1977. С 43-47.

⁴³ Смирнова Я.С. Семья и семейный быт... С. 207; Ее же. Свадебный дарообмен... С. 101; Новое и традиционное в культуре и быте... С. 139.

⁴⁴ Смирнова Я.С. Семья и семейный быт... С. 208.

⁴⁵ Ленинское знамя. 1986, 16 декабря.

⁴⁶ Там же. 1981, 23 июня.

⁴⁷ Ленинское знамя. 1981, 23 июня.