Мой добрый дедушка Ханафий Байрамкулов
06.06.2015
0
3754
В одной из моих любимых детских книг «Мой добрый папа» Виктора Голявкина отец героя не вернулся с войны, остался в снегах под Москвой. Нашему дедушке Ханафию Узеировичу Байрамкулову, которого мама называла не иначе, как «мой добрый папа», повезло больше – он возвратился к своей семье. И повезло моим дядям, маминым братьям, Кемалу и Шах-Исмаилу, которые родились уже после войны.
Дедушка Ханафий, которого ждали наша бабушка Байдымат и две маленькие дочки – Замира, 1940 года рождения, и Зимфира, младше на два года, –дошел до Германии в составе 2-го Белорусского фронта под командованием маршала К. Рокоссовского со своим минометным расчетом. Ханафий был наводчиком и даже объяснять не надо, какая это была ответственная должность, – снаряды ведь ложились туда, куда направлял наш дед. А техника и боеприпасы часто ценились дороже, чем человеческая жизнь, особенно в первые годы войны, – за недолет и перелет могли и наказать. Но награды свидетельствует о меткости нашего деда и его заслугах перед Отечеством.
9 мая не просто праздник Победы, праздник возвращения мужчин. Бабушка до последнего вздоха ждала с войны и своего любимого брата, Амырбия Чомаева, но увы... Его имя в семье было как талисман. Нашалившим и ожидавшим порки детям стоило воскликнуть «Амырбий ёлмесин!», как рука их мамы, а, возможно, и каталка в руках, опускались мимо.
Пока Ханафий Узеирович храбро сражался за свободу своей Родины, свободу у его семьи и его народа, карачаевцев, отняло дедушкино вышестоящее начальство – главнокомандующий Красной армией товарищ Сталин, с именем которого народ шел в бой и называл своих сыновей в его честь Иосифами. Дедушкин путь домой оказался вовсе не в родной Карачай, где высился в гористой местности Новой Джегуты – Ходжай-Кабаке – его дом («акъ къанжал бла», как говорил дедушка), а растянулся до самых степей Казахстана.
Найдя жену и дочек, дедушка перевез их из Казахстана в Киргизию, в село Ленинполь Таласского района, где жили разбросанные среди местного населения – киргизов – ссыльные немцы, карачаевцы и представители других лишенных родины народов. Мама с восхищением рассказывала об одной ингушской семье, где мать и дети играли на фортепьяно и говорили по-французски. Она, покупая нам в детстве пианино и отправляя учиться в Москву, в лучший вуз страны, где сама училась в аспирантуре, надеялась, что нас ждет счастливое интеллигентное будущее.
Ханафий и Байдымат Байрамкуловы с детьми:
слева от отца - Зимфира, между родителями - Замира, на руках у матери - Кемал;
1947 год
Мама могла часами говорить о своем отце – он был ее кумир, друг, советчик. Это он внушил своим детям важность образования, завещав им не идти в торговлю (хотя сам учился в Орджоникидзе в торговом техникуме, где готовили завмагов), а быть учителями, врачами, инженерами. Это он не жалел свечек и керосина, когда мама читала ночами книжки, а утром у нее сил не было спозаранок выгнать на пастбище корову (пасти Пушку – так звали корову – было обязанностью моей мамы, ей составляла компанию ее школьная подруга-немка Адина Мантлер). Это мамин папа одолжил лошадь и долго в бескрайних степях искал маму, когда она после прочтения «Хижины дяди Тома» Гарриет Бичер-Стоу сбежала, чтобы через Китай добраться до Африки и сражаться за свободу негров. Это папа купил им радио, чтобы они могли приобщаться к культуре вещания. Мама рассказывала, как она, затаив дыхание, слушала «Гранатовый браслет» Куприна и в полночь трансляция оборвалась, вызвав бурю горестных эмоций, и недослушанная повесть преследовала ее как некая тайна и недосказанность бытия.
Когда дети подросли, отец купил им велосипеды, чтобы облегчить путь в школу – 8 километров, по словам мамы, школьники ходили каждый день. Они получили возможность посещать после обеда кружки и школьные вечера. Не ездила только Зимфира, она боялась велосипеда.
Папа воспитывал своих детей свободно, ничего им не запрещал – он им доверял. Мама ходила не только в кино, на вечера, но и в походы с друзьями и одноклассниками, ездила на молодежные фестивали во Фрунзе, была лидером и заводилой. Она носила чаще шальвары, чем платье, дралась с одноклассниками и воровала из садов соседей-немцев яблоки, за что частенько получала отцовского ремня.
И в карачаевской общине начались волнения – к дедушке пришел уважаемый человек и сказал: «Нехорошо девушке ездить на велосипеде, ходить в брюках и водиться с мальчишками». А Ханафий ответил: «У меня 2 сына и 2 дочери – не берите моих дочерей замуж за своих сыновей и не отдавайте своих дочерей за моих сыновей» (пер. с карачаевского). Кстати, моему деду не пришлось краснеть за своих детей ни разу – мама писала сочинения на «отлично», и их читали всем вслух, на хлопке она работала так, что была передовиком и получала почетные грамоты и премии. И на филологическом факультете Киргизского университета была отличницей, умницей и секретарем комсомольской организации. Хорошо учились и получили высшее образование все четверо детей Ханафия Байрамкулова, несмотря на то, что рано потеряли родителей.
Мы с сестрой Мумой выросли на рассказах мамы о самом лучшем папе на свете, на которого она всегда равнялась. Когда маме исполнилось 16, папа всех детей повел в ресторан, взял вкусной еды. Она это помнила, и в Карачаевске водила нас с детства в незабвенный «Уют», а в Москве – в «Прагу» и «Узбекистан». Она равнялась на отца, воспитывая нас свободными и равными себе. Хотела видеть в нас не только дочерей, но и друзей. Она желала нас видеть личностями и никогда не видела в нас просто девушек на выданье и домохозяек.
И нам в папы она выбрала человека, который по своей доброте, мягкости, человечности и любви к детям был похож на её отца. Вернее, это папа её выбрал и прилетел к маме во Фрунзе делать предложение. А она не отказала черкесскому жениху, потому что отец воспитал их интернационалистами. Он рассказывал детям про соседние народы – черкесов, абазин, ногайцев, осетин. Рассказывал, как в молодости был влюблен в прекрасную осетинку Тамару Лиеву, с которой учился во Владикавказе. Качая на коленях маленького сына Кемала, приговаривал: «Черкес бийче аллыкъма сеннге» (пер. с карач.: «Возьму тебе в жены черкесскую княжну»).
Есть еще одна важная вещь, которую внушил своим детям Ханафий Байрамкулов, – никогда не сомневаться в существовании Аллаха. И наша мама очень переживала, вступая в комсомол, потом в партию, не зададут ли ей вопрос о Боге. И нас с детства приобщала к вере и молитве.
Мама, конечно, рассказывала нам не только об отце, но и о матери, Байдымат Танашаевне Чомаевой. О ней она говорила реже – с дочерним почтением и благоговением – она стояла для мамы на какой-то недосягаемой высоте по красоте, умению вести хозяйство, восхитительно вкусно жарить самую обыкновенную картошку на постном масле. С матерью ее родство было свойства земного, а вот с отцом – и духовного.
Мы не увидели своего дедушку Ханафия и бабушку Байдымат и мамину младшую сестренку Танзильку – они остались в киргизской земле, на кладбище Ленинполя. Здоровье дедушки было подорвано на фронте, тяжелой жизнью в ссылке, почти круглосуточной работой и ранним уходом жены – в 36 лет умерла наша бабушка. Дедушка умер в том же году. Ему было 48. Они не успели состариться, не дожили до внуков и правнуков.
«Мы не от старости умрем, – от старых ран умрем», – написал в 1946 году поэт-фронтовик Семен Гудзенко, которого старые раны догнали в 30-летнем возрасте. Так случилось и с маминым отцом. Маме, которая была старшей в семье, потерявшей в течение одного года родителей, было всего 20. Братьям – 12 и 14 лет, сестре – 18.
Дедушка и бабушка не смогли вернуться в свои любимые горы. Но мы надеемся, что их души возвратились на свою землю. Мама очень хотела съездить с нами на могилы родителей, показать любимые Фрунзе-Бишкек и Иссык-Куль. Но мы не успели сделать это вместе с ней. Она завещала нам побывать на родных могилах и увидеть хоть раз землю, давшую миру великих акынов, эпос Манас и Чингиза Айтматова.
Любимой песней дедушки из военного репертуара была «Смуглянка-молдованка». Ее всегда напевала мама и полюбили мы, его внуки. И слушая ее сейчас, мы переносимся мыслями в прошлое, представляем дедушку молодым и сильным, оставившим после себя доброе имя, четверых детей, семерых внуков и двух правнуков.
Фатима Будищева,
Москва
Комментариев нет