Translit
Наука в мусульманском мире: интервью с лауреатом Нобелевской премии Ахмедом Зеваилем
21.03.2016
0
4217
Вот уже более 100 лет Нобелевская премия вручается за выдающиеся достижения в области физики, химии, мира и литературе. За весь этот период только двое мусульманских ученых удостоились этой премии в области физики и химии. Это Абдус Салам, физик из Пакистана (1979) и Ахмед Зеваиль, химик из Египта (1999). Абдус Салам ушел из жизни в 1996 году, таким образом, Ахмед Зеваиль остался единственным живым лауреатом Нобелевской премии по физическим наукам в мусульманском мире.
Наука была на подъеме в мусульманском мире в период между VIII и XI вв. Если бы тогда выдавали Нобелевскую премию, то скорее всего большинство премий получали бы ученые мусульманского мира, однако сегодняшняя ситуация совсем иная. Почему нынче в мусульманском мире редко делаются научные открытия? Что нужно сделать мусульманам для того, чтобы вернуть превосходство в науке, которое они когда-то имели? Какие взгляды на этот вопрос имеется сегодня в мусульманском мире? Чтобы ответить на эти вопросы мы поговорили с Ахмедом Зеваилем о его потрясающем пути, который привел его к Нобелевской премии, и о его взглядах на науку в мусульманском мире.
Ахмед Зеваиль на вручении Нобелевской премии
О профессоре Ахмеде Зеваиле
Профессор Зеваиль окончил Александрийский университет Египта, докторскую степень защищал в Университете Пенсильвании. Он удостоился более чем сотни наград, премий, государственных наград со всего мира. Он получил Нобелевскую премию в 1999 году в области химии за открытие в области фемтонауки. Благодаря его открытию стало возможным наблюдать за движением отдельных атомов в фемтосекундах, что является миллиардной долей микросекунды.
Профессор Зеваиль знаменит своими лекциями и статьями о науке и технологиях, образованию и глобальных вопросах, а также своими неустанными попытками помочь неимущим. В недавней своей биографии "Voyage through Time-Walks of Life to the Nobel Prize» ("Путь к Нобелевской премии через призму времени") он говорит о своей жизни и работе, рассказывает о своем рецепте получения Нобелевской премии, он также предлагает конкретные шаги миру нуждающихся и новое видение мирового порядка.
- В Вашем недавнем интервью изданию "The Independent newspaper", Вы приводите суру из Корана «Воистину, Аллах не меняет положения людей, пока они не изменят самих себя» [Раад, 13:11]. С какой целью Вы привели цитату из этой суры?
- Если Вы обратите взоры на период пика развития мусульман, Вы заметите, что каждый последователь нашей религии действовал как хороший мусульманин, что означает, что они читали Коран и делали все ровно так, как и полагалось, например, получали знания. Вы знаете, что первое слово Корана, ниспосланное Господом, было «читай», и соответствующее отношение к учебе всегда культивируется в том смысле, что в Коране великие ученые во многом ставятся в один ряд с пророками. Поэтому первые мусульмане признавали важность получения знаний, между тем, сегодня из-за ухудшения положения мусульман мы стали одержимы различными конспиративными теориями, что привыкли обвинять в своих бедах других, а не себя.
Несомненно, что много внешних факторов оказали влияние на наше падение, но истина заключается в том, что это случилось с нами, чтобы мы стали лучше. Я горжусь, когда вижу любого мусульманина, молодого и не очень, добивающегося успеха на самом высоком уровне. И каждый раз я понимаю, что эти люди не позволили внешним факторам остановить их, ибо они продолжили бороться. Мне представляется, что я могу обобщить причины нашего упадка, и я привожу цитату из Корана, чтобы подчеркнуть, что проблема в нас.
- В Вашей книге, Вы говорите, что мечеть Сиди Ибрагим аль-Десуки была очень важна в Вашей жизни потому, что эта мечеть определила Ваше детство. Вы говорите, что Вы часто ходили в эту мечеть, чтобы учиться. В исламе, как Вы считаете, мечеть — это гораздо больше, чем просто место для молитв, будучи также местом для получения знаний. Как Вы думаете, это видение и сейчас актуально?
- К сожалению, за последние годы эта мечеть использовалась людьми, не имеющими достаточных знаний об исламе, и они вели пропаганду своих взглядов, не распространяли видение исламом мира. Так, в мечети стало слишком много политики. Это случилось из-за отсутствия знаний у этих людей. Как человек, выросший в Египте, могу сказать, что Аль-Азхар оставался местом просвещения мирового уровня. Сейчас у меня нет доступа к Аль-Азхар, но, с другой стороны, даже в моем маленьком городке у нас была мечеть, в которую мы ходили и лицезрели имама, главным посылом которого по отношению к нам, молодым людям, была необходимость достижения высот в знаниях. Он нам говорил, что мы должны стать лучшими докторами или лучшими инженерами. Мы учились в мечети. Это было превосходно. Я имею в виду, что будучи молодыми людьми мы приходили в мечеть помолиться, но после молитвы мы там же садились и читали свои книги и школьные конспекты, таким образом мечеть была центром притяжения. В своей книге я говорю, что мечеть была центром притяжения всего нашего маленького городка.
- В нескольких местах в Вашей книге Вы подчеркиваете необходимость страстного увлечения делом для достижения результата. Неужели мы, мусульмане, потеряли страсть к науке и учебе? Если это так, то как возбудить это чувство у подрастающих поколений?
- Я не думаю, что мы потеряли страсть, ни в коем случае. Особенно после получения мной Нобелевской премии мне удалось пообщаться с людьми со всего мусульманского мира: от Каира до Малайзии, от Стамбула до Ливана, тысячи людей посещали мои лекции. Я заметил как раз то, что молодые люди ощущают голод, они хотят достичь успеха, это как раз к вопросу о страстном увлечении. Проблема заключается в том, что они живут в системах, которые не предполагают реализации их потенциала. Поэтому я всегда говорю, что главным активом мусульманского мира на сегодняшний день является его человеческий ресурс. Если использовать этот потенциал правильно, мы сможем построить центры, которые станут привлекательными для «мозгов». Я верю, что мусульманский мир может пройти этот громадное перевоплощение. Есть много политических моментов, политических проблем, но дело точно не в том, что мусульманскому миру не хватает экономических и человеческих ресурсов. У нас имеется оба вида ресурса.
- Некоторые люди утверждают, что религия и наука не могут сосуществовать. Что Вы думаете по этому поводу?
- Некоторые из самых лучших умов мира являются людьми религиозными. Поэтому утверждение о том, что рациональный ученый по определению не должен верить, мне представляется немного наивным. И мне кажется, что это также вопрос строгой догматики. Религия очень важна для людей по разным причинам, но я не вижу конфликта между религиозностью и ученостью.
- Что Вы думаете о проекте The Fountain, особенно в части вклада в сосуществование науки и религии?
- Давайте я Вам расскажу, почему мне нравится этот проект. Как Вы знаете, я подписан на него. Я благодарю Вас за то, что Вы представляете меня этому проекту. Причина, по которой мне нравится проект, заключается в том, что он пытается объяснить вещи рационально, приводя доводы, и в то же время он не запрещает пишущим использовать аргументацию из Корана. Мне необходима рациональность. Мне представляется, что факт того, что журнал использует этот подход и с уважением относится к ценности аргументов и знаний, сделает его еще более эффективным.
- Как Вы считаете, Ваш успех и успех Абдус Салама — это частные исключительные случаи или это первые признаки пробуждения мусульманского мира?
- Я бы не сказал, что это первые признаки пробуждения. Я всегда говорю, что я смог получить две вещи от моего детства и молодого возраста. Первое из них — это то, что я очень горжусь той ценностной системой, которая дана мне моей семьей, и тем, что я вырос мусульманином в Египте. Я не вырос в системе ценностей, где наркотики и насилие — норма. Я никогда не видел оружия, пока не покинул Египет. Те ценности, которые я получил от моей семьи, были чрезвычайно важны и давали мне уверенность в том, чего я сумел достигнуть в своей жизни. Но помимо этого, что также очень важно, я получил хорошее образование в Египте, вплоть до высшего. То, что Америка дала мне в качестве возможности и есть то, чего нам не хватает мусульманском мире. Если бы я остался в Египте, я бы не смог добиться того, чего я добился, ибо моя страна не могла мне предоставить возможность для дальнейшего роста.
Приведу другой пример: часть мусульманского мира очень бедна, но есть и большая часть этого мира, которая очень богата. И эта богатая часть не инвестировала в человеческий ресурс. С другой стороны, в ходе недавнего визита в Малайзию я познакомился с доктором Махатхиром Мохаммедом, бывшим премьер-министром этой страны. Сегодня Малайзия является страной с долей мусульман в населении в 60 %. Можно лицезреть результаты эксперимента, проведенного в этой стране. Малайзия сумела повысить уровень ВВП гораздо сильнее, чем в других мусульманских странах, и страна стремительно перемещается в разряд развитых стран. Это сделано в стране, где доля мусульман 60 процентов. Они прежде всего инвестировали в образование. Доктор Мохаммед сказал мне, что его страна инвестировала 20 % своего ВВП в образование, чтобы превратить её из неразвитого государства, зависящего от олова и резины, в страну, производящую микро-электронику и т.д. Я думаю, что тут формула более чем очевидная с той точки зрения, что следует извлечь из этого опыта.
- В своей недавней статей Вы упомянули, что одной из главных целей образования в мусульманском мире должно быть стимулирование критического мышления. Что Вы подразумевали под этим выражением?
- Молодые люди в замешательстве сейчас; они не знают, что правильно, а что нет. Что я подразумеваю под критическим мышлением? Мы все одарены Господом разумом, чтобы мыслить, поэтому мы должны обучить людей тому, что морально правильно, а что нет, между тем, давая им возможность думать об этом самим, например, в науке. Нет ничего плохого в том, чтобы изучать различные точки зрения на то, что происходит во Вселенной. Если ты хороший мусульманин, все зависит от тебя, ибо у тебя есть знания, и ты можешь выбирать, как думать. Но пугать людей, говоря им «ты не можешь сделать этого, не делай это, не читай то…» — это то, что сложно назвать критическим мышлением. Это как раз то, чего нам не нужно.
Мне кажется, наш Пророк (сав) не поощрял бы такой запретительный подход сегодня, ведь он сам был прогрессивно мыслящим человеком. Его посылом нам было критическое мышление и мир. В XXI веке люди думают о том, как бы обзавестись колониями на Луне, люди думают о том, как разгадать геном человека, и открывают новую реальность, где лечат молекулярные болезни; и люди наблюдают движение атомов в фемтосекундах. И мы как мусульмане должны не отставать от заданного уровня мышления.
- Вы пишете в своей книге: «Вы не должны делить мир на «наш» и «их» и не должны позволять строить границы посредством слоганов «столкновение цивилизаций» или «конфликт религий» — нам нужен диалог, не конфликт или столкновение!» Как Вы думаете, как лучше всего достичь этот диалог?
- Я скажу так, и, возможно, я очень категоричен, но я думаю, есть проблема невежества с обеих сторон. Есть довольно большая доля населения в мусульманском мире, которая, как мне кажется, не проинформирована в должной степени. Они не способны мыслить на том же уровне, что и на Западе. С другой стороны, Запад не очень хорошо знает мусульманский мир и не стремится его изучить, поэтому относится к нему так, как будто между ним и мусульманским миром обязательно должен быть конфликт. С такими подходами с обеих сторон мы вряд ли сможем начать диалог.
Вы знаете, когда я впервые приехал в США, они называли японцев «япошками», а китайцев «китаёзами» и т.д. Сейчас же, в силу того, что между нами диалог, мы начинаем понимать другие культуры, по всей стране имеются китайские и японские рестораны. В Китае функционируют МакДональдсы. Но этот процесс не прошел по отношению к мусульманскому миру. Что они здесь в США знают о турецкой культуре? Это стало бы хорошим началом, если бы здесь начали изучать историю Османской империи и дать возможность познать пахлаву и турецкое гостеприимство. Абсолютно то же самое можно сказать и по поводу знаний об арабах. Мы ничего не предприняли эффективного, а они в свою очередь пренебрегали долгое время знаниями о мусульманском мире или степенью понимания мусульманской религии или тем, что для мусульман значит их религия.
На личностном уровне обе стороны должны больше изучать друг друга. В этом деле могут помочь разного рода программы обменов и образовательные центры. Но мне представляется, что мусульманский мир больше виноват в этом потому, что он не проявлял инициатив пообщаться, рассказать о нас самих так же, как это делают все остальные в мире.
- Вы проживаете в Калифорнии со своей женой и двумя детьми. Как Вам удается сохранять баланс между работой, семьей и другими личными делами?
- В этом плане мне повезло, так как мой тесть является профессором и моя супруга знает, что значит работать усердно, поэтому она относится с пониманием. Она часто говорит, что моя главная любовь — это моя работа. Однако мои дети, как мне кажется, считают, что я заботливый отец. Я пытаюсь придерживаться баланса в этих вопросах. Например, я всегда провожу воскресенья со своими детьми. Даже если я читаю дома, они всегда рядом со мной. Я вижу их, я хожу с ними на футбол и т.д. Если не соблюдать баланс, если работа чрезмерно доминирует, а ты утверждаешь, что работа является всем в твоей жизни, я не очень верю в то, что можно иметь силы делать много других вещей в жизни.
- А что Вас мотивирует после получения Нобелевской премии? И играет ли Ваш мусульманский бэкграунд в этом какую-либо роль?
- Я полагаю, что тут имеет место совокупность вещей. В первую очередь, Господь создал меня человеком со страстью делающим то, что я делаю. Если я читаю книгу, я имею большое желание дочитать её. Другим моментом является то, что я имею свой бэкграунд, который вы отметили. Когда я приехал в США, я оказался перед вызовом. Как я отмечаю в своей книге, были политические, культурные и научные барьеры. И я оказался перед вызовом доказать, что человек с моим бэкграундом, мусульманин, выросший в мечетях и т.д., может достичь чего-то.
Сейчас я также пытаюсь превзойти Нобелевскую премию. Я спрашиваю себя, могу ли я помочь людям и помочь науке в целом. Вероятно, из-за моего воспитания и благодаря мечети, я верю. Мне кажется, это своеобразная вера в жизнь, во Вселенную, в меня самого, в Бога, и, конечно, все это делает меня тем, кем я являюсь.
Нух Гедик является доцентом кафедры физики в Массачусетском технологическом институте. До этого университета он работал над докторской диссертацией в КалТеке в исследовательской группе профессора Ахмеда Зеваила. Оригинал материала опубликован в журнале The Fountain. Перевод с английского языка осуществлен Рамазаном Алпаутом.
Комментариев нет