ИЗ «БАЛКАРСКОЙ ПОЭМЫ»
«Красота и богатство гор Карачая были и долго будут источником бед народных».
Н. Петрусевич,
военный администратор Карачая в 1868 –1880 гг.
X . МОСТ
Нас несчастных, ой, везут без остановки
Утопить в водах Эдиля.
Из песен депортации
Ползли по эшелону слухи…
Один сказал, а десять вторят,
Шептались путники в испуге:
«Нас утопить решили в море!»
Доехал поезд до Эдиля,
И стал, как вкопанный, со свистом,
Вагоны стражники открыли,
Дав надышаться ветром чистым.
Но не к добру такая «милость»,
Перед расправой, не иначе.
«Когда поедем? Что случилось?»
И степи захлебнулись плачем.
Смеялись только конвоиры:
- Терпеть осталось вам недолго,
Чтоб рыба нагуляла жиру
Вас, как щенков, проглотит Волга.
Тянула баржи с красным флагом
До Каспия река седая,
А матери тряслись от страха,
К груди младенцев прижимая.
Вздымая высохшие руки
Всевышнего молили старцы:
- Мы вынесем любые муки,
Но без могил не дай остаться!
Не дай скормить нас хищным рыбам,
Не дай на дно упасть камнями, -
Но поезд двинулся со скрипом
И поднял серый дым, как знамя.
В дыму последний клок надежды
Исчез, что твой валежник в стужу,
Дохнула Волга влагой вешней,
Но эшелон заполнил ужас.
И только выкрики конвоя
Носились ядовитым роем.
- Не зря, должно быть, над рекою
Недавно этот мост построен.
Мост тяжестью проверить надо,
А вас, одно, везут на свалку.
Что лучше вражеского стада?
Сорветесь в воду – и не жалко.
Не выдержать такого груза
Ни одному мосту на свете.
За что страдать юнцам безусым,
И дряхлым старикам, и детям.
Что горы рядом с этой мукой –
На волнах гребни белой пены,
А поезд двигался с натугой,
Как стынущая кровь по венам.
Забытым сказочным драконом,
Свое потомство проглотившим,
По рельсам полные вагоны
Тащил над Волгою притихшей.
Он полз как будто по Сирату,
Что тоньше острия кинжала,
Над огненною бездной ада,
Перед собой считая шпалы.
Махмуд молчал, не слушал плача,
Плач раздавался поминутно.
Он думал: «Что же это значит?
Кто вынес приговор бессудный?»
Как головешки эта кара
Теперь обугливает души.
Моя соседка стала старой
Неужто за отца и мужа?
За сына ли, что стал героем,
Позорной казнью наградили?
На фронте сгинули все трое…
Её ж везут топить в Эдиле.
А в чем моя вина, не я ли
Водил большевиков по склонам,
Чтоб мир, которого не знали
По новым строился законам?
Когда же всем пора настала
Терпеть военные напасти,
Два сына, словно два кинжала,
Я передал советской власти.
Но власть, что ураган с Востока,
Нас сделала дорожной пылью.
За что бесчестно и жестоко
Над нами это сотворили?
Придраться можно к тем, кто молод,
Но в чем виновны дети, старцы? -
Ответ пробрал его, как холод, -
Наверно в том, что мы – балкарцы.
Теперь Махмуд молил Аллаха,
Просил помочь его народу,
А новый мост трещал от страха,
Что рухнет в ледяную воду.
И от большой тоски бледнея
На грани страшного исхода,
Махмуд подумал: «Мост длиннее,
Чем прожитые мною годы».
И этот плач, и этот скрежет
В горах заснеженных поныне
Ножом сердца живые режет
На две кровавых половины.
Так пусть гроза рукой небесной
Не опалит потомкам души,
Пусть навсегда исчезнут бесы,
И те, кто им покорно служит.
Перевод А. Пряжникова