(окончание статьи)
Билал ЛАЙПАНОВ
ИСЛАМ В ИСТОРИИ И САМОСОЗНАНИИ КАРАЧАЕВСКОГО НАРОДА
Статья напечатана в книгах:
«Ислам и этническая мобилизация: национальные движения в тюркском мире», Москва, 1998;
«Ислам в Евразии», Москва, 2001.
Огромной популярностью пользуется книга Умара Алиева "Карачай", появившаяся в 1927 году, вновь переизданная в 1991 году и снова ставшая библиографическим сокровищем 10. На ее страницах наши современники находят убедительные свидетельства и доказательства тому, что карачаевцы уже давно были сплоченным мусульманским народом Кавказа, чье социальное и государственное устройство, образ жизни, культура, этика, право, связи с внешним миром и идеалы соответствовали нормам Ислама. Карачаевцы, как пишет Умар Алиев, довольно рано вышли из горных ущелий, расселившись в 16-17 веках на равнинных просторах современного Карачая и части Ставропольского края. Верховный правитель Карачая – тау бий – стоял во главе Тёре, исполнявшего роль национального правительства и верховного суда. Карачаевцы имели тесные связи с Кабардой, Абхазией, Дагестаном, Крымом. В итоге усиления Османского халифата Карачай признал верховный суверенитет турецкого султана. С 17 века правители Карачая именовались "валиями" ("вали" – наместник) султана Османской империи. Карачай имел своих послов у трона крымских ханов, которые также находились в зависимости от Стамбула. В знак верности султану карачаевцы посылали аманаты турецкому паше, резиденция которого находилась в Анапе. Зависимость от Турции не наносила ущерба экономике Карачая, не ограничивала свободы народа и самостоятельности его правителей и имела скорее символическое и религиозное, чем политическое значение.
Иное дело – завоевание Северного Кавказа Российской империей, которое, как справедливо отмечает в своем исследовании "Россия – многонациональная империя" профессор Андреас Каппелер, "ставило под угрозу не только их [горских народов Кавказа, включая все тюркские группы, в том числе карачаевцев, – Б.Л.] безопасность и мобильность, но также их экономическое существование, которое было связано с зимним отгонным пастушеским скотоводством в долинах и торговым обменом с предгорными районами" 11.
Как отмечает этот исследователь, Россия впервые соприкоснулась с народами Северного Кавказа в ходе ее политики "собирания земель Золотой Орды". В середине 16 века, после завоевания Иваном Грозным Казанского и Астраханского ханств, некоторые кабардинские князья начали искать покровительства Московского государя и готовы были встать под российский протекторат. Этот политический альянс, который советская историография традиционно представляла как "добровольное присоединение" Кабарды к России, был усилен браком Ивана IV с кабардинской принцессой и переходом ряда кабардинских князей на российскую службу (от одного из них ведет свое происхождение знатный княжеский род Черкасских). Надо отметить, что при всех несомненных обстоятельствах, характеризующих не только установившуюся в итоге миграционных процессов к 16 веку географическую близость между Кабардой и Карачаем, но и отчетливое политическое сближение и сотрудничество этих народов и их феодальных элит, именно по вопросу об отношении к российскому господству выявилось непримиримое различие и расхождение, условно говоря, "кабардинской" и "карачаевской" тенденций. И хотя далеко не все кабардинцы-черкесы были согласны на сотрудничество с Москвой, а тем более готовы были пожертвовать для этого своим мусульманским вероисповеданием и перейти в православную веру, точно так же как не все карачаевские князья были одинаково непримиримыми врагами русского царя, только что совершившего кровавое покорение Казанского, Астраханского ханств и Ногайской Орды, все же именно с этой поры и по этой линии водораздела проходит чрезвычайно актуализировавшееся в современном национальном сознании карачаевского народа принципиальное отличие карачаевцев (в этом отношении солидарных и с народами Дагестана, и с чеченцами и ингушами) от кабардинцев (а также осетин, большая часть которых вообще не приняла Ислам), готовых сотрудничать с Москвой и облегчавших продвижение России на Кавказ.
По отношению к карачаевцам и балкарцам (точно так же, как к чеченцам и ингушам, к мусульманским народам Дагестана) Россия применяла не столько дипломатию, сколько насилие, и знала только один язык – военного усмирения. Его отсчет идет от основания на Тереке военных крепостей и казацких станиц, от строительства (в 1730-х годах) "кавказской линии" фортификаций от Каспийского до Черного моря, от переселения кубанских казаков в западные предгорья Кавказа (в 1777-1781 годах) и формирования войск Терского, Кубанского, Черноморского казачества. Аннексия Крыма и установление протектората над Грузией (оба события произошли в 1783 году) дали новые импульсы для российской экспансии на Северный Кавказ. Началось строительство Военно-Грузинской дороги, кабардинцы и осетины были первыми формально подчинены и включены в состав самодержавной империи; в 1784 году была заложена крепость Владикавказ, название которой носило программный характер.
Карачаевцы были в числе тех горцев, которые оказывали отчаянное сопротивление продвижению России на Кавказ, нападали на русские крепости и казацкие отряды, не давали царской власти ни малейшего шанса на "мирную" и легкую аннексию этого края. Стихийному сопротивлению отдельных народов и племен особую энергию придавал исламский фактор. С конца 18 века широкое распространение на Кавказе получили суфийские братства, или движение мюридизма, которое коснулось не только народов Дагестана и Чечни, но также Карачая и Балкарии (хотя достоверных источников, подтверждающих принадлежность карачаевцев к какому-либо из суфийских братств, нет в нашем распоряжении). Известно, что шейх Мансур, под предводительством которого народы Дагестана и чеченцы уже в 1785-1786 годах начали свою "священную войну" ("джихад", или "газзават" против русских, которую они вели в горах партизанскими методами, с началом новой российско-турецкой войны в 1787 году распространил свою деятельность на территорию Северо-Западного Кавказа ("черкесскими" в то время назывались не только земли черкесов и других народов адыгской общности, но и районы компактного проживания тюрков – карачаевцев и балкарцев в центральной и западной части Северного Кавказа) и оказывал поддержку Османской империи, в том числе военными силами карачаевцев 12. Еще большую активность суфийские братства обретают в 1820-х годах, возглавляя повсеместное сопротивление горцев усилившейся российской экспансии. Уже в это время на Кавказе появляется первый имам Гази Мухаммед, объединивший в войне против России "под зеленым знаменем ислама" различные этнические племена горцев. Через два года после его гибели (1832) во главе имамата становится его ученик – аварец Шамиль (1797 – 1871).
Датой российского завоевания Карачая считается 20 октября 1828 года, когда карачаевское ополчение было разбито многократно превосходящими его силами российской регулярной армии в битве у горы Хасаука. Командующий российскими войсками генерал Г.А. Эмануэль назвал эту двенадцатичасовую битву "кавказскими Фермопилами", сообщив в своем докладе в Петербург: "Термопилы Северного Кавказа взяты нашими войсками, и оплот Карачаева, у подошвы Эльбруса, для всех горских народов, враждебных против России, помощью божьею и храбростью войск, под личным моим предводительством, разрушен" 13. 21 октября в селении Карт-Джурт карачаевская депутация во главе с валием Исламом Крымшамхаловым была вынуждена подписать "Прошение от карачаевских владельцев нижеподписавшихся и черного народа" – официальный документ, фиксирующий вхождение Карачая в Российскую империю в результате его военного поражения.
Однако активные военные выступления карачаевцев против новой российской власти продолжались и после 1828 года, фактически они красной нитью протянулись через весь 19 век. Это по сути своей антиколониальное, антиимперское, национально-освободительное движение носило ярко выраженную религиозную, мусульманскую окраску, входило составной частью в общекавказский "джихад". При этом наряду с общемусульманской и общегорской солидарностью (имамат Шамиля был полиэтничным конгломератом, в который входили разные народы Северного Кавказа), со временем все более четко прослеживалась в широком мусульманском движении и внутренняя линия тюркской солидарности, распространявшейся на карачаевцев, балкарцев, крымских татар, определявшей в русско-турецких войнах поддержку Османской империи со стороны коренных народов Кавказа и Крыма и последующий вынужденный уход в эмиграцию (мухаджирство) этих народов - прежде всего в Турцию, на земли Анатолии. В том, насколько тесно взаимосвязаны "проблема горцев" (их упорного, несломленного сопротивления, их исламского единения) и "турецкая проблема" (соперничество с Портой на Черном море), вполне отдавало себе отчет и царское правительство. Цели российской политики вскоре после завоевания Карачая четко выразил император Николай I, направляя в 1829 году поздравление генералу Пашкевичу с победой над турками: "Кончив одно славное дело, предстоит нам другое, в моих глазах столь же славное, а в рассуждении прямых польз гораздо важнейшее – усмирение навсегда горских народов или истребление непокорных (подчеркнуто нами – Б.Л.)" 14.
Чем более ясно становилось российским правителям, что усмирить горские народы и добиться их добровольного повиновения практически невозможно, тем более явно вторая часть обозначенной альтернативы (истребление, геноцид) определяла основные приоритеты самодержавной политики на Северном Кавказе, в целом, и по отношению к карачаевцам, в особенности. Тем большие надежды возлагали, естественно, карачаевцы на турецкую помощь, но как и в 20 веке, многие из этих прошлых надежд оборачивались горьким разочарованием. В конечном итоге судьбу своей родины карачаевский народ должен был решать сам – личным мужеством, духовной стойкостью, военной доблестью своих воинов.
Дважды – в 1837 и в 1845 годах – поднимались в Карачае массовые восстания против самодержавного господства. События 1845 года были связаны с планами наиба (заместителя) имама Шамиля – Сулеймана-эффенди, действовавшего на территории современной Адыгеи, захватить с помощью карачаевцев Кисловодск и с этого плацдарма освободить Кабарду. Русские войска сорвали эту операцию, окружив районы сосредоточения карачаевских отрядов и создав фактически полную (в том числе и тяжелейшую экономическую) блокаду Карачая. Но это не сломило воли карачаевского народа. Известно, что при встрече с Шамилем, который приезжал в 1846 году в Кабарду, представители карачаевских повстанцев заверили своего имама, что "будут драться до последнего издыхания с царскими сатрапами" 15.
Через несколько лет карачаевцы снова поднялись на вооруженную борьбу под руководством другого наиба имама Шамиля – Мухаммада-Амина, который в 1853 году совместно с кадием Карачая Мухаммадом-эффенди Хубиевым и князем Абхазии Михаилом Шарвашидзе разработал план совместных действий против генерала Ермолова. Этот план не увенчался успехом, и кадий Хубиев вынужден был бежать из Карачая в Абхазию. Однако и разгромить повстанческие отряды Мухаммада-Амина, зажав их в Зеленчукском ущелье, Ермолову не удалось, прежде всего благодаря разведчикам из Карачая, вовремя предупредившим наиба имама о продвижении русских войск 16. В 1855 году объединенные отряды Мухаммада-Амина, князя Шервашидзе и карачаевцев успешно сражались с русскими уже на территории Абхазии, куда карачаевцы по приказу наиба отправились через Клухорский перевал 17.
Кавказская война формально окончилась в 1864 году победой России над народами Северного Кавказа (причем именно Центрального и Западного Кавказа, продолжавшими сражаться и после пленения в 1859 году имама Шамиля и фактического покорения Восточного Кавказа – Дагестана). Император Александр II, выражая в этой связи благодарность казакам, "которые беззаветно защищали наши границы от разбойничьих набегов горцев", говорил: "Покорение Западного Кавказа, достигнутое ценой блистательных героических акций и долгой вооруженной борьбой, завершило многолетнюю Кавказскую войну" 18. Россия потеряла в Кавказской войне сотни тысяч солдат и до шестой части государственного дохода. В войне на уничтожение каратели, которые не могли справиться с партизанами, скрывающимися в горах, уничтожали мирные аулы, вырубали леса, разгоняли скот, что вело к разрушению экономики и природы уникального края. Затем началось заселение особенно плодородных долин христианскими переселенцами (не только русскими, но и немецкими колонистами, и другими этническими группами), изгнание с этих земель коренных жителей (в русской дореволюционной литературе все они нередко назывались "черкесами", в массе которых на самом деле были не только родственные народы адыгской группы, но и десятки тысяч чеченцев, карачаевцев, ногайцев, крымских татар), особенно ожесточившееся после поражения России в Крымской войне. По данным из различных источников, число эмигрировавших из России в 1860-70-х годах "черкесов" колеблется от 300 тысяч до двух миллионов человек, а иногда речь идет и о том, что "все выжившие" в Кавказской войне "черкесы" перебрались в Османскую империю 19. Все, конечно, не уехали. Народы Северного Кавказа остались на своей исторической родине и продолжали борьбу за освобождение. В Карачае, в частности, в 1873 году народное восстание возглавил Нана-хаджи Хубиев, позже арестованный царской жандармерией. И все же массовая вынужденная эмиграция (мухаджирство) нанесла колоссальный ущерб всем мусульманским народам Северного Кавказа, отторгнув от родины значительную, наиболее энергичную и наиболее образованную часть каждой молодой нации. Среди большой северокавказской, до сих пор называемой "черкесской", диаспоры Турции и арабских стран Ближнего Востока значительную долю составляют карачаевцы.
Нельзя не обратить внимания на то, что процесс мухаджирства, каким бы печальным и трагическим он ни был для нашего народа, способствовал укреплению позиций Ислама в карачаевской среде, и это касалось не только уехавших, попавших в страны классического и высокоразвитого Ислама, но и оставшихся на родине карачаевцев, не потерявших связей со своими соотечественниками за рубежом и восстанавливающих потерянные связи в современных условиях. Еще в большей степени усилилась тюркская ориентация карачаевцев, искавших спасения в Османской империи, подвергавшихся тюркизации и в этой империи, и в новой, республиканской Турции, находящих ныне своих соотечественников и давних родственников среди турецкоязычного населения Анатолии.
Вполне естественно активное участие карачаевцев в мусульманском движении, сформировавшемся и окрепшем в России в годы первых революций, в съездах мусульманских народов России, вырабатывавших различные программы федерализации, автономизации страны, объединения мусульман России и осуществления права народов на самоопределение. Живой отклик в карачаевской среде находили также тюркистские идеи (либеральный "пантюркизм" Исмаила Гаспринского и его развитие в концепциях "младотурок", "младотатар", в общественных движениях и научных теориях, вырабатывавшихся в Турции, Азербайджане, Крыму, Татарстане, а после революции – в кругах "башкиро-татарской" эмиграции).
В годы гражданской войны часть карачаевцев активно участвовала в мусульманском движении под панисламистскими лозунгами, которые формулировались, заметим, чаще всего на турецком, кумыцком, карачаевском и других тюркских языках, хотя и были рассчитаны на весь мусульманский Северный Кавказ. Так звучал, например, популярный до 1920 года лозунг "Ла иллаха илла-Лах демеген, Кавказда адам къоймазбыз!" ("Не оставим на Кавказе человека, не молвящего: Нет бога кроме Аллаха!". В то же время значительная часть карачаевцев поддерживала большевиков, поверив их обещаниям обеспечить свободу вероисповедания "трудящимся мусульманам", право народов на самоопределение, покончить с ненавистным царизмом и имперским режимом. Забавно, что существовал специальный приказ, отданный по частям Красной Армии в ноябре 1920 года и подписанный уполномоченными главнокомандующего Троцкого на Кавказе комиссарами Левандовским и Терещенко, объявляющий о том, что Советская власть "прощает" карачаевцам их прошлое (имелись в виду отдельные выступления карачаевцев против большевистских советов и ревкомов, в частности, разгром ими баталпашинского отряда Черемухина) 20.
Нельзя не признать, что в современном менталитете карачаевского народа, в национальных версиях его истории в 20 веке доминирует тенденция к идеализации "золотых 20-х годов", романтическое восприятие того времени, когда на Кавказе развернулось "бурное национально-государственное строительство" и одерживала свои головокружительные успехи социалистическая "культурная революция". Сегодня в народной памяти четко зафиксированы такие исторические события, как образование Карачаевского национального округа в составе Горской Республики с центром в Кисловодске, создание Карачаево-Черкесской Автономной области в 1922 и самостоятельной Карачаевской Автономной области в 1926 году, строительство ее молодой столицы города Микоян-Шахар (ныне Карачаевск). Эти моменты представляются наиболее важными для национально-культурного развития карачаевцев, восстановивших традиции собственной государственности и не желающих отказываться от этих достижений. Карачаевский этнос составлял абсолютное большинство населения Карачаевской Автономной Области (по данным переписи населения на 17 декабря 1926 года, здесь проживало 57,8 тысяч карачаевцев, чуть более 2,9 тысяч русских, 2,7 тысячи абазин, около 4 тысяч греков, 3 тысячи осетин, кабардинцев 1,3 тысяч, 199 эстонцев; карачаевцы составляли, таким образом, 85 % всего населения Карачаевской Автономной Области). Данная демографическая ситуация и административное устройство Карачаевской АО (самостоятельной, не соединенной с другими автономиями края) создавали наиболее благоприятные предпосылки для развития карачаевского языка, культуры, школы, национального самосознания. В этих условиях забота об Исламе, который, естественно, подвергался в Карачае, особенно к концу 1930-х годов, таким же гонениям, как и в других мусульманских регионах Советского Союза, в какой-то мере отступает на второй план, и ни карачаевская интеллигенция довоенной поры (что, впрочем, вполне объяснимо условиями сталинского террора) не выступала с какими-либо серьезными протестами против закрытия мечетей и арестов мусульманского духовенства, ни современная национальная общественная мысль не концентрирует свое внимание на этих моментах. Без особого сожаления расстался карачаевский народ и со своей древней письменностью на основе арабской графики (тем более что владели этой письменностью и грамотой далеко не все), почти безболезненно освоив переход сначала (в 1929 году) на латинский алфавит, а через 10 лет (в 1939 году) на кириллицу. Если и были в Карачае свои потери, разочарования и осложнения, связанные с общей культурной и религиозной (антирелигиозной, антимусульманской) политикой Советской власти, то все это забылось, отступило на задний план перед масштабом общенациональной трагедии – сталинской депортации карачаевцев, осуществленной в ноябре 1943 года на основании огульного обвинения всего народа в "предательстве" 21.
Не будем описывать всего кошмара массового геноцида, который пережил карачаевский народ после 1943 года. Обратим внимание только на одно обстоятельство, важное в контексте интересующей нас проблемы Ислама в истории и самосознании карачаевского народа. Именно в условиях депортации и ссылки происходит возрождение его религиозности, что доставило немало беспокойства партийным идеологам, пытавшимся контролировать образ мыслей подвергнутого тяжелейшей дискриминации народа. Выдвигались такие "контролеры" и из собственной карачаевской среды. Об этом наглядно свидетельствует такой любопытный документ, как адресованный "Первому Секретарю ЦК КПСС тов. Хрущеву Н.С." донос группы карачаевских коммунистов, составленный вскоре после XX съезда партии. Процитируем его дословно:
"[...] Мы считаем необходимым довести до сведения ЦК КПСС то, что если до [...] переселения карачаевцев в Среднюю Азию наблюдались признаки ассимиляции карачаевцев с окружающими их народами, то насильственное переселение и [...] дискриминация вызвали стремление к национальной обособленности. Среди народа [...] стала возрождаться и развиваться [...] мусульманская религия. Карачаевцы никогда не были ревностными мусульманами, они были равнодушны к религии, но теперь [...] в силу вышеприведенных обстоятельств мы вынуждены констатировать факт показной религиозности. Видимо, эта религиозность является попыткой выражения протеста против национальной несправедливости. [...] В течение 12-13 лет молодежь карачаевского народа (так же, как и чеченского, и балкарского [...] была фактически лишена права на образование [...] никакая национальная культура не функционировала [...] унижением национального достоинства толкали народ в сторону реакционных обычаев старины, в сторону религиозного фанатизма [...] 11 мая 1956 года. Город Фрунзе. Караев Б.А., Эбзеев Э. Г., Джаммаев М.И. [и другие]" 22.
Пройти дорогу ада и выжить во время насильственного выселения, продолжавшегося с 1943 до 1957 гг., помогла народу его вера.
На свою родину карачаевцы вернулись с мусульманской верой, не только не разрушенной, но возродившейся и окрепшей в тяжелые годы изгнания. Заметное оживление мусульманской религиозной жизни в Карачае приходится на конец 1980-х и на 1990-е годы – на перестроечное и постсоветское время.
Это оживление происходит во всех сферах, в которых мы выделим несколько наиболее крупных достижений: политическую активность карачаевских мусульман, развитие сети мусульманского образования, проповедь Ислама в карачаевской литературе, строительство мечетей и мусульманские традиции в народном быту 23.
Первый значительный толчок к религиозно-политической деятельности среди карачаевцев в новых условиях, на исходе "перестройки", дала Исламская партия Возрождения, образованная на съезде мусульман СССР в Астрахани, который состоялся 11 июля 1990 года. На этом съезде был избран амир (руководитель партии), Совет улемов, Координационный совет. Региональное отделение ИПВ в Карачае было образовано 30 августа 1990 года. Период деятельности ИПВ как партии, претендующей на объединение всех мусульман бывшего Советского Союза, был, однако, недолгим в связи с распадом СССР в конце 1991 года и разобщением мусульманских общин, оказавшихся в новых независимых государствах в очень различных условиях и перед лицом разных, собственных, специфических проблем. Несомненно, она сыграла свою положительную роль в борьбе с коммунистической идеологией, в укреплении мусульманского самосознания народов, острее ощутивших свою принадлежность к миру Ислама. Это относится и к деятельности Карачаевского регионального отделения ИПВ, также продолжавшейся недолго. Уже 17 ноября 1991 года оно приостановило свое функционирование, в основном, по тактическим соображениям, связанным с необходимостью объединиться с другими политическими силами и национальными организациями для проведения общей акции – бессрочного общенационального митинга в Карачаевске с требованием восстановления Карачаевской Автономии. В феврале 1992 года Карачаевское региональное отделение ИПВ самораспустилось.
Духовным центром мусульман республики стал Имамат Карачая, образованный 30 ноября 1991 года на съезде мусульман Карачая в Карачаевске. Однако эта организация оставалась непризнанной политическим руководством республики, и Духовным управлением мусульман (ДУМ) Карачаево-Черкесии (Муфтиатом), которое образовалось в 1989 году в результате распада старого СКДУМ (Северо-Кавказского Духовного Управления мусульман) на несколько частей по северо-кавказским регионам и республикам (позднее, после выхода Карачаево-Черкесской АО из Ставропольского края, на съезде мусульман Карачая, Черкесии, абазинских и ногайских общин, состоявшемся 13 декабря 1991 года, ДУМ Карачаево-Черкесии было преобразовано в ДУМ Карачаево-Черкесии и Ставропольского края).
Противостояние между Имаматом Карачая и ДУМ (Муфтиатом), подогреваемое местными властями, было столь упорным, что грозило перерасти в конфликт, способный расколоть общину верующих. Чтобы избежать этого раскола и понимая невозможность своей дальнейшей легальной деятельности, Имамат Карачая в 1992 году принял решение "трансформироваться" в Культурно-просветительскую организацию "Аль-Исламия", которую удалось зарегистрировать в Министерстве юстиции РФ (Имамату руководство Карачаево-Черкесии упорно отказывало в регистрации), при этом даже учредительный съезд, на который собрались представители мусульман Карачаево-Черкесии, Кабардино-Балкарии, Ставропольского края и карачаевской диаспоры Москвы, "Аль-Исламия" проводила не в Карачаевске или Черкесске, а в далекой от контроля местных властей Москве.
При всей напряженности и даже драматичности таких событий, все же каких-либо глубинных разногласий у духовных лидеров карачаевской мусульманской уммы не существует. Расходятся они скорее в методах, в формах так называемого "призыва" ("даъва", проявляя больший консерватизм, радикализм или умеренность. Консервативное крыло ("традиционалистов" составляют руководители ДУМ во главе с Муфтием Карачаево-Черкесии и Ставропольского края Исмаилом Бердиевым. Лидеры "Аль-Исламии" (Биджи-улу Мухаммад и другие) считают себя центристами. К радикалам относится "Исламский Джамагат", сравнительно небольшое общество, костяк которого составляет группа религиозной карачаевской молодежи, имеющей тесные связи с мусульманскими организациями Дагестана.
Суфизм представлен в современном Карачае, в основном, тарикатами таких известных и популярных "учителей", как устаз Шакай улу Хаджи Боташев и устаз Ожай хаджи Биджиев. Все они восходят к тарикату (ордену) Накшбандия, основанному, как известно, еще в 14 веке и сыгравшему фундаментальную роль в движении мюридизма, в основе которого лежит требование безусловного подчинения учеников (мюридов) их суфийскому "устазу" (наставнику). В последнее время в Карачае появились и новые секты, еще не признанные основной массой мюридов. Из них наиболее известна группа Абдул-Керима Байрамукова. Взаимоотношения между разными мусульманскими организациями и тарикатами в Карачае сложились достаточно терпимые. Об этом свидетельствуют довольно частые случаи проведения "меджлисов" (религиозных съездов-собраний) с участием представителей разных направлений, стремящихся обосновать свое понимание призыва и найти взаимопонимание с оппонентами. Сближению разных групп мусульманского духовенства в Карачае способствует их общая заинтересованность в сохранении мира в республике, в избежании того раскола, до которого дошли, к примеру, мусульманские общины Дагестана, превратившись в противоборствующие лагеря, а также ощущение общей угрозы, исходящей со стороны активизировавшей свою миссионерскую деятельность Русской Православной Церкви и различных христианских сект. На карачаевский язык переведены многие брошюры с проповедями христианской веры, которые усиленно распространяются и в городах, и в сельских глубинках, и в горных аулах.
Ныне практически во всех городах и селах Карачая образованы мусульманские общины, во главе которых стоят муллы-имамы (настоятели мечетей). Правда, не всегда эти муллы имеют богословское образование, а вместо "настоящих" мечетей (там, где древние архитектурные сооружения разрушены, а новые мечети еще не построены) функционируют молельные дома, в которых совершаются коллективные намазы. Практически во всех населенных пунктах, где преобладают карачаевцы, ведется преподавание основ Ислама либо в частных школах, либо в мектебах и медресе, открытых при мечетях; при этом обучение распространяется на детей и на взрослых, на мужчин и на женщин. Центром профессионального образования является Исламский институт, открытый в Черкесске, возглавляемый молодым исламским ученым Исмаилом Бостановым. Срок обучения студентов в этом институте – 4 года. Ежегодно здесь занимается 136-140 человек. Институт имеет двойственную направленность, готовя, с одной стороны, исламоведов, с другой стороны, собственно исламских богословов-теологов, служителей религиозного культа. Более 200 человек (по состоянию на начало 1998 года) – посланцев Карачая, в основном, молодых юношей, обучается за границей – в религиозных школах Турции и арабских стран.
Главным источником религиозного образования населения, однако, остается литература – как на карачаевском и русском, так и на турецком, татарском, казахском, кумыкском и других языках. В мусульманском воспитании населения активную роль играют оба направления литературы: с одной стороны, это художественная литература, поэзия, национальный фольклор и эпос, насыщенные мусульманской мифологией, символикой, основанные на этических нормах и традиционной эстетике ислама; с другой стороны, это научно-просветительская литература, разъясняющая основы исламского вероисповедания и мировоззрения.
Среди наиболее древних памятников карачаевской литературы мусульманского характера выделяется религиозная поэма в трех частях, известная под названием "Файгъамбарны маулуту", или просто "Маулут", что означает "День рождения Пророка". По свидетельству старейшин Карачая, еще до начала гонений на религию в годы Советской власти поэму "Маулут" читали мужским хором, и это чтение входило в обязательный ритуал многих праздников (по случаю рождения ребенка, свадьбы, начала и завершения строительства дома и т.п.). Позднее "Маулут" стали читать и по покойникам, в качестве поминального отпевания. Находившиеся под идеологическим запретом при Советской власти традиции восстанавливаются в наши дни.
Религиозное содержание имеют многие песни и стихи классика карачаевской литературы Исмаила Семенова (1871 – 1981), который прожил долгую жизнь, разделил со своим народом его трагическую судьбу в 1943 году и радость возвращения на родину в 1957 и умер в возрасте 110 лет. Автор этих строк посвятил значительную часть своей жизни собиранию разрозненного наследия Исмаила Семенова, переводу лучших его стихов на русский язык, изданию его произведений, которое удалось реализовать в Москве в издательстве "Инсан" в 1992 году. Философское содержание лирики И. Семенова, его представления о мирозданье, о смысле человеческой жизни и смерти проникнуты глубокой мусульманской религиозностью, и в этом духе его поэзия воспитывает современных читателей и почитателей его таланта.
Стремление донести до сознания и души соотечественников, прежде всего карачаевской молодежи, содержание Корана (не все имели возможность читать его в прежние годы), нравственные заветы Пророка и основы послания Аллаха, "Слова Аллаха", определяет помыслы и задачи многих современных карачаевских писателей и поэтов, в организации литературной жизни которых автор (инициатор создания Союза карачаевских писателей) давно и постоянно участвует.
В просветительском плане большое значение имели книги, разъясняющие основы исламской веры, изданные на карачаевском языке в 1990-е годы. Сейчас их уже больше 15-ти. Среди них особенной популярностью пользуется сочинение "Иман. Ислам. Ихсан", впервые увидевшее свет в 1992 году. Его автор – Яхъя-эффенди Каппушев был выдающимся деятелем исламского просвещения в Карачае. Он родился в 1905 году в селении Верхняя Джегута. Рано осиротев, посвятил свою жизнь служению Ислама, окончил медресе в балкарском селении Кёнделен, где находился до революции главный теологический центр Западного Кавказа; в совершенстве овладел арабским языком. Ему удалось избежать репрессий, которым подвергались служители мусульманского культа в 1920-30-х годах, поскольку он руководствовался, как сам он об этом рассказывал, жизненным правилом "скрывать свою ученость". В результате он оказался практически единственным ученым-богословом в современном Карачае (умер Каппушев в 1986 году). Кроме того, он был замечательным писателем, вероятно, единственным в советской литературе "арабоязычным" поэтом, поскольку писал он свои стихи религиозного содержания на арабском языке. Книга "Иман. Ислам. Ихсан", ставшая доступной современникам уже после его смерти, – это сборник его трактатов ("О поклонении Всевышнему", "О мироздании", "Завещание молодежи" и др.), написанных в стихотворной форме (перевод на карачаевский язык осуществлен с арабских оригиналов текста), в величаво-торжественном стиле и в то же время в доступном и ясном изложении, что свойственно традициям религиозно-просветительской восточной литературы. Успех этой книги был так велик, что московское издательство "Таухир" выпустило в 1993 году дополнительный тираж, который также не смог в полной мере насытить интереса широкого круга читателей.
Большое значение в деле исламского просвещения имело также издание книги А. Эбзеева "Тысяча и один хадис" (переводы с арабского на карачаевский) и сборника под редакцией Мухаммада Биджи-улу "Ислам динни джорукълары" ("Каноны исламской веры". На основе извлечений из классической мусульманской литературы, из сочинений арабских, турецких, татарских философов и историков составлено пособие, разъясняющее важнейшие правила поведения и обязанности верующего мусульманина, адресованное непосредственно карачаевским читателям.
Мусульманское начало проникает и в художественный репертуар и стилистику современного карачаевского театра, и в национальную музыку. Что касается вокальной традиции, то издавна у карачаевцев было принято исполнять религиозные песни, гимны, читать Коран и поэтические произведения без музыкального сопровождения, при этом варьировались разнообразные формы ритмического речитатива, голосовой модуляции, народных мелодий. В новое время модным стало музыкальное сопровождение, в том числе песен чисто религиозного содержания. Основными инструментами, на которые рассчитан такой музыкальный аккомпанемент, являются баян, гитара и даже новейшая электронная аппаратура. Среди части духовенства встречаются недовольство и неодобрение таких новшеств, но широкая публика, особенно молодежь, принимает это искусство восторженно.
Строительство новых мечетей составляет основной объем современной культовой карачаевской архитектуры. Нельзя сказать, что мы имеем в этой области какие-либо выдающиеся шедевры. Массовое строительство идет по типовым проектам, имеющим одинаковое хождение на всем Северном Кавказе. Чаще всего это строгие, лаконичные, почти аскетичные по формам наружного декора кирпичные сооружения симметричной композиции с акцентированным порталом и обычно одним минаретом, вплотную примыкающим к зданию строго по центру его фасада. Невысокие глухие башенки по бокам, не имеющие функционального назначения, фланкируют сооружение, придавая рисунку его фасада компактную цельность и завершенность. Окна, очерченные прямоугольными, полуциркульными или "мавританскими", щипцовыми арками, располагаются, как правило, в два яруса, обеспечивая двухсветное освещение молельного зала и освещение примыкающих к нему служебных помещений. В организации пространства интерьера доминирует двухчастная композиция, состоящая из просторного, высокого притвора-прихожей с лестницами, ведущими отсюда на балкон (на женскую половину мечети) и на башню минарета, и открывающегося за двустворчатой дверью большого, светлого помещения молельного зала. Элементы внутреннего декора (ковровое покрытие пола, живописная и пластическая отделка михрабной ниши, вид точеного мимбара, цветные стекла в окнах и т.п.) зависят от индивидуальных возможностей, заказов, приобретений привозных изделий или работы местных мастеров разных мусульманских общин.
Среди наиболее значительных новых построек можно отметить Соборную (Джами) мечеть Малокарачаевского района в поселке Учкекен, построенную в 1995 году, и новую кирпичную мечеть в селе Терезе.
Всего, по данным ДУМ Карачаево-Черкесии и Ставропольского края, на территории, находящейся под контролем этого Духовного Управления, зарегистрировано 157 мечетей (мусульманских общин, каждая из которых группируется вокруг определенной мечети). Это не значит, однако, что существует такое количество мечетей в виде произведений современного зодчества или памятников старины, обладающих архитектурной выразительностью и историко-культурной ценностью. В особенно плачевном положении находится дело с обеспечением сохранности, научным исследованием и реставрацией сравнительно немногочисленных старинных памятников, сохранившихся на территории Карачая. Так, например, прекрасная каменная Хасаутская (Схауатская) мечеть лежит в руинах, и никаких работ по ее восстановлению не ведется, и даже научной атрибуцией этого памятника, от которого остались фундамент и мощные стены, никто не занимается. Приходится ограничиваться сбором народных легенд и рассказов аксакалов о том, что для строительства этой мечети в конце 18 или начале 19 века были приглашены мастера из Дагестана, что работа длилась долго, каждый камень точили вручную и за каждый отточенный камень сельчане должны были заплатить по одному барану.
Элементы мусульманской символики (изображения полумесяца, воспроизведенные в различных материалах тексты из Корана, узоры в виде арабесок) в прошлом находили широкое применение также в жилой архитектуре, в декоре карачаевского сельского и городского дома, что уже почти не воспроизводимо в нынешних экономических условиях, затрудняющих любое строительство, и в том духовном вакууме, в котором может оказаться культура населения нынешней Карачаево-Черкесской Республики.
В то же время гарантией духовной прочности, выживания и возрождения карачаевского народа является высокая нравственность, базирующаяся на нормах Ислама и все еще широко распространенная в карачаевской среде, несмотря на огромный ущерб, нанесенный воспитанию молодых поколений вульгарной атеистической пропагандой, циничной алкогольной политикой и образцами пошлости и распущенности, которые внедряют средства массовой информации. Религиозность карачаевцев проявляется в их быту, в обрядах, прежде всего связанных с рождением ребенка, свадьбой и похоронами. В церемонию погребального обряда включаются поминальные трапезы (аш), раздача милостыни (садака) и мужские сидения для соболезнования, в целом укрепляющие ощущение связи между поколениями, почтение к старшим, память о родных, чувство солидарности и национального единения.
Возрождение Ислама не только как историко-культурной традиции и не столько как религиозного мировоззрения, но прежде всего как образа жизни, проникнутого высокой моралью и ответственностью, охватывает все более широкие круги карачаевского народа. Мы уверены, что будущее Карачая связано с возрастающей ролью Ислама в обществе.
Примечания
[*] Отметим неточность в цитате: А.В. Авксентьев, ссылаясь на немецкого путешественника начала 19 в. Юлиуса Клапрота, повторяет вслед за ним, будто новую религию в Карачае "впервые стал проповедовать в 1782 году кабардинский эфенди Исхак Абуков". Соответственно, у А.В. Авксентьева речь идет не о конце 17, а о конце 18 века, что еще дальше от истины. – Примеч. составителя книги «Ислам в Евразии» проф. Светланы Червонной.
1. Балкарцы. //Народы России. Энциклопедия. М.: 1994. С. 105.
2. Карачаевцы. //Народы России. Энциклопедия. М.: 1994. С. 186.
3. М.И. Артамонов. История хазар. Ленинград: 1962.
4. В.А. Кузнецов. Алания X-XIII веков. Орджоникидзе: 1971.
5. А.В. Гадло. В.А. Кузнецов. Алания X-XIII веков. //Византийский временник. М.: 1977. Том 38. С. 206-214.
6. А.В. Авксентьев. Ислам на Северном Кавказе. Ставрополь: 1984. С. 33.
7. Р. Темирбулатов-Хатуев.Сколько лет Исламу в Карачае? //Знамя Ислама (Махачкала), 1997, № 1. С. 4.
8. Там же.
9. Там же.
10. Умар Алиев. Карачай (Карачаевская автономная область). Историко-этнологический и культурно-экономический очерк. Ростов-на-Дону: 1927; Черкесск: 1991. – Важнейшие этапы истории Карачая и события новейшего времени (19-20 вв.) излагаются автором на основе данных, содержащихся в этой книге.
11. Андреас Каппелер. Россия - многонациональная империя. Возникновение. История. Распад. Перевод с немецкого – Светлана Червонная. М.: 1997. С. 134.
12. Там же. С. 135.
13. Л.А. Лавров. Карачай и Балкария до 30-х годов XIX века. М.: 1969. С. 96.
14. А.В. Фадеев. Россия и Кавказ в первой трети XIX века. М.: 1960. С. 340.
15. Умар Алиев. Карачай (Карачаевская автономная область). Историко-этнологический и культурно-экономический очерк. Ростов-на-Дону: 1927; Черкесск: 1991. С. 100.
16. Там же. С. 102.
17. Там же. С. 103.
18. Андреас Каппелер. Россия - многонациональная империя. Возникновение. История. Распад. Перевод с немецкого – Светлана Червонная. М.: 1997. С. 136.
19. Там же. С. 136, 322.
20. Умар Алиев. Карачай (Карачаевская автономная область). Историко-этнологический и культурно-экономический очерк. Ростов-на-Дону: 1927; Черкесск: 1991. С. 186.
21. Отметим с глубоким сожалением, что до сих пор, вопреки всем нормам демократического законодательства современной России, вопреки Декларации 1989 года, признавшей преступными все акты депортации народов СССР, находятся авторы, пытающиеся оправдать нашу депортацию вымыслами о каком-то неимоверном числе (превосходящем всю численность нашего народа к началу 1940-х годов) "гитлеровских пособников" карачаевской национальности.
22. Цит. по кн.: Карачаевцы. Выселение и возвращение. (1943 – 1957). Материалы и документы. Черкесск: 1993. С. 108-109.
23. В написании этого раздела статьи неоценимую помощь оказали карачаевский литератор, руководитель межрегиональной культурно-просветительской организации "Аль-Исламия" Биджи-улу Мухаммад и Хайрутдин Дамир, за что автор выражает им сердечную благодарность. Значительно обогатили наше представление о современном Исламе в Карачае также материалы, собранные летом 1998 года в ходе комплексной научной экспедиции в районы компактного проживания балкарцев и карачаевцев на Северном Кавказе по программе "Тюркский мир Юга России в конце 20 века: основные параметры этнокультурной общности и дифференциации", проведенной при поддержке РГНФ (проект 98-01-18011, руководитель экспедиции С.М. Червонная). В работе этой экспедиции автор принимал непосредственное участие в июле-августе 1998 года.
Статья напечатана в книгах:
«Ислам и этническая мобилизация: национальные движения в тюркском мире», Москва, 1998;
«Ислам в Евразии», Москва, 2001.
Мухаммаду Карачаю 
