еврей, сидя за столиком парижского кафе, обсуждает с евреем же банкиром Ротшильдом, ?эксплуататором и кровопийцей трудового народа? детали построения еврейского государства на территории России. Американские евреи сионисты из организации ?Джойнт?, те же самые эксплуататоры и так далее выделяют под это дело гигантский по тем временам кредит в миллионы долларов.
Вот и попробуйте узнать, что, для тех кто ?схватил русский, а вместе с ним и другие народы России, за волосы? было главным ? ?освобождение трудового народа? или через управляемый ими хаос революции достижение своих и только своих целей? Ответ, я думаю, очевиден. И почему вы думаете, что последние события в Чечне и на всем Северном Кавказе имеют другое либретто и написаны другими авторами?
Первым делом в Крым начали свозить еврейских поселенцев со всех уголков бывшей империи и набралось их порядка 300 тысяч. Крым, как известно, относится к зоне рискованного земледелия. Проще говоря, сажать и выращивать необходимое для проживания можно только там где есть ирригационная система. Но вот ведь незадача, почему-то оказалось, что все эти земли уже давно заняты и живут на них какие-то крымские татары. К тому же, что уж совсем удивительно, оказалось, что они то и построили эти самые водоводы и отдавать их, а заодно и свои жилища и возделанные поля пришельцам совсем не желают. Когда же комиссары совсем достали, Крым взялся за оружие. Так хорошо начавшийся план, по созданию на отобранной у крымчан земле, кибуцев, как основы будущей Хазареи, с треском провалился.
Было принято решение о том, что, не решив, в первую очередь, проблему коренных народов проживающих на этих территориях, о новом государстве нечего и думать. А как надо поступать с коренными народами они с успехом продемонстрировали в 1944-году.
Но, прежде всего, надо было расправиться с казачеством. Наиболее последовательным и непримиримым врагом жидо-масонского сговора против страны. При этом, всемерно поощрялись набеги горских народов на казачьи станицы и хутора. Покончим, мол, с царскими опричниками, угнетателями угнетенных народов, цепными псами самодержавия и так далее и тому подобное. Одним словом грабь ребята, награбленное.
О том, как расправлялись с казаками Сунженской линии, я упомянул. Вообще этот пласт в истории нашей страны, так называемое рассказачивание, а фактически уничтожение казачества, нуждается в последовательном и систематизированном изучении с тем, чтобы потомки их сегодня могли предъявить свой счет, за свой, Холокост. И это будет справедливо.
О том, что рассказал старик из Ведено в редакции газеты ?Даймохк?.
Лето 1993 года выдалось очень теплым. На площади перед рескомом громко и с претензией названной площадью Свободы вяло поругивали Кремль и оппозицию разомлевшие сторонники Дудаева, иногда отсылая молодежь к варящимся на огне большим котлам с мясом узнать, сварилось оно наконец-то или нет. Когда очередной гонец возвращался, отрицательно качая головой, ропот недовольства усиливался. Рваться к микрофону на голодный желудок не было никакой охоты, и пламенных ораторов приходилось назначать в принудительном порядке. Народу было мало, можно сказать, вообще не было. Грозненцы, озабоченные хронической невыплатой зарплат и пенсий, дороговизной продуктов и прочими житейскими проблемами площадь обходили стороной сквозь зубы, посылая проклятия в адрес радетелей за их же свободу и независимость.
В один из таких дней в кабинете главного редактора газеты ?Даймохк?, что значит, отечество, собралась компания из трех человек. Хозяин кабинета Айдаев Юша принимал у себя гостей, редактора газеты ?Голос Чеченской Республики? Абдуллу Вацуева и публициста Мартагова Руслана. Разговор, как обычно, шел о событиях в республике.
В том, что политика Дудаева ведет к катастрофе, никто из присутствующих не сомневался. Больше спорили о времени ее, катастрофы, начале и масштабах в которых она произойдет. В самый разгар беседы дверь в кабинет медленно отворилась и на пороге показался опирающийся на палочку старик. Бледный, той особой бледностью, которая появляется у людей, отсчитывающих на этом свете последние дни, он оглядел присутствующих и, поздоровавшись, сел на услужливо подвинутый к нему Вацуевым стул. Отдышавшись, старик спросил, кто из троих является редактором газеты. Айдаев представился. Старик несколько раз кивнул и попросил представить остальных. Выслушав имена собравшихся, опять кивнул и сказал, что слышал об этих людях, и хочет, чтобы они тоже услышали то, что он собирается рассказать.
Старик оказался родом из Ведено. К моменту депортации Чечено-Ингушетии ему было лет 14. Отец его работал лесничим и соответственно, вся семья, жила вдали от населенных пунктов, в так называемом кордоне, в которых обычно живут лесники. Семья была многодетной и мальчик, как самый старший, в меру сил помогал справиться по хозяйству родителям. Иногда к кордону приезжали верховые в военной форме и при оружии. В основном это были русские, иногда встречались грузины или кто-то из народов Кавказа. Мать сразу же принималась за стряпню, а отец, оставив сына для услужения гостям, уходил в лес. Откуда возвращался в сопровождении обвешанных оружием бородатых людей. Мальчик уже знал, что военные были работниками НКВД, а бородачи представляли тех, из числа чеченцев, кто организовал в горах банды и воевал против Советской власти.
Прибывшие из Грозного военные и вышедшие из леса бородачи уединялись в отдельной комнате, потом там же им накрывали стол и они расходились. Военные в Грозный, бородатые в горы. Так бывало неоднократно.
Перед самой высылкой мать отправила его в гости к своему брату в Шали. Через день, два войска НКВД, блокировали село и вместе с семьей дяди его выслали в Казахстан. Ни родителей своих, ни братьев, ни сестер он больше не видел. Еще в Казахстане до него доходили смутные слухи, заставляющие тоскливо сжиматься сердце, но он просто заставлял себя верить в то, что его семья выслана в другой регион и что, рано или поздно, они встретятся. Ведь сколько было таких примеров вокруг.
Правду он узнал 13 лет спустя, когда чеченцам разрешили вернуться на родину. Вся его семья, включая самую младшую сестру, которая только появилась на свет, была расстреляна в день депортации 23 февраля 1944 года. Убийцы снесли трупы в сарай, облили бензином, подожгли и видимо, в твердой уверенности, что скрыли все следы уехали. Тонкие дощатые стены прогорели быстро и, рухнув, накрыли отсыревшей под толстым слоем снега крышей тела убитых.
На второй или третий день их откопали и похоронили вышедшие из леса люди. Из тех самых, чьи командиры встречались с работниками НКВД в доме убитого лесника. Через полгода после приезда домой его вызвали в КГБ и заставили подписать бумагу, где говорилось о том, что он несет уголовную ответственность, если хоть где-нибудь расскажет историю своей семьи. И он молчал.
И молчал бы до конца дней своих, если бы не увидел, что история полувековой давности повторяется в наши дни один к одному. Да и жить ему осталось уже немного. Рассказав эту историю, старик немного помолчал и, уже направляясь к двери, произнес.
? Чем обернулось для нашего народа события, о которых я вам рассказал, вы хорошо знаете. Ту же самую картину я вижу и сегодня. Боюсь, что вам придется увидеть еще, более худшее, чем-то, что пришлось увидеть мне. Я не могу этого предотвратить. Думаю, рассказав вам свою историю, я выполнил свой долг. Прощайте.?
Больше его никто, из присутствовавших, при этом разговоре, не видел.
Об СССР, о закулисной войне в верхах, о 37 годе и о том как началась Великая Отечественная Война.
О советской власти можно говорить и говорят диаметрально противоположные вещи. И замечено, что в большинстве своем говорят, не исходя из существовавшей реальности, во всей ее многогранности и противоречивости, а только в контексте сегодняшних политических пристрастий и сиюминутной коньюктуры. Замечено так же, что в большинстве своем, отрицательно высказываются те, кто и был более других обласкан той властью. Но это-то, как раз и не должно смущать.
Приспособленчество, приживательство, родовая метка тех, кого и сегодня допускают к выступлению в СМИ. Кстати, они же и полоскали нам мозги в эпоху развитого социализма. Они есть при любом строе, как бы он не назывался, в любом государстве. Этот обласканный властью, паразитирующий слой болтунов и пламенных трибунов, в конце концов, поражает любую систему общественных взаимоотношений и служит прекрасным механизмом по разложению и уничтожению, номинально являющегося их отчизной, государства.
К ним надо отнести и, образно говоря, ?вечно-недовольных?. Состоящих, как правило, из тех, кто тщится отнести себя к творческой интеллигенции. Но, в силу несостоятельности, как творческой, так и чисто человеческой, при гипертрофированном желании самореализации на выбранном поприще, впадающих в состояние маниакально-агрессивной депрессии.
Самое интересное, что именно этот тип людей, во всех своих бедах, с самой горячей убежденностью, склонен обвинять евреев! Именно по поводу таких и родилась в городском фольклоре советского периода поговорка: ?Если в кране нет воды-воду выпили жиды?. ? Не секрет, что эти категории людей в первую очередь и привлекают силы заинтересованные в создании пятой колонны внутри государства, которое они собираются взять под свой контроль. Правда, потом от них избавляются самым бесцеремонным образом, но кто же строит долгосрочные перспективы, опираясь на кусок использованной по назначению туалетной бумаги?
Чеченские, а если точнее ичкерийские, трибуны, образца осени 1991 года и были-то как раз из этого сорта людей. Одни обласканные властью, другие замкнувшиеся в своей ущербности. Но и первые, и вторые видели в советской власти только штык энкеведешника выгонявшего их отцов из дому в феврале 1944 года. Все остальное; образование, подъем культуры, искусства, развитие промышленности и сельского хозяйства, медицины и так далее все отметалось напрочь. Все было не так, все было плохо и все было направлено на истребление и закабаление чеченского народа. Промышленность создавалась с целью отравления народа, образование и культура, для того чтобы сотворить из чеченцев манкуртов и прочая и прочая. Воистину каждый видит только то, что хочет увидеть и