Истинным богатством Н. Кагиевой является ее двуязычие в полном смысле слова. Она не просто знает родной и русский, она думает и пишет образно на двух языках, она выросла на традициях карачаево-балкарской, русской и мировой литератур. Богатый жизненный опыт, обширные знания, широта мировоззрения делают творчество Н. Кагиевой многогранным, многокрасочным. Она не идет по обочине жизни, ее страстно волнуют прошлое, настоящее и будущее ее народа, которые Назифа рассматривает в неразрывной связи с прошлым, настоящим и будущим всей Вселенной.
В юбилейном докладе нет возможности хоть сколько-нибудь полно охарактеризовать все, что изложено в ее 21 книгах. Главное в том, что за 45 лет неустанной и плодотворной творческой и научной деятельности Кагиева внесла крупный вклад в развитие и исследование карачаево-балкарской литературы, историко-философское осмысление судьбы родного народа, духовную и общественную жизнь Карачаево-Черкесии.
Ее творчество проложило новую тропу в карачаево-балкарской литературе, вошло в его историю самобытным и оригинальным почерком. Произведениям Н. Кагиевой неизменно характерны поэтичность и высокий слог, философская основа и историзм. Это приближает нашу литературу к лучшим образцам литератур народов многонациональной России, приближая ее к традициям классической литературы. И в то же время творения Кагиевой глубоко отражают национальную психологию карачаевского народа, его быт и традиции. Произведения Кагиевой обрамлены духовно-нравственной аурой родного народа.
Выдающийся немецкий просветитель Гердер внушал своему ученику молодому Гете, что истинно великая поэзия - это та поэзия, в которой выражает себя не тот или иной избранник, а дух всей нации. Читатель неизменно проникается справедливостью этой мысли, ознакомившись с такими книгами писательницы, как трилогия "Карча", действие которой разворачивается в XIV·XVI вв. на Кавказе, Руси, Египте и Средней Азии, роман "Свет божества", освещающий события происходившие в XVII-XIХ вв. на Кавказе и в России, историческая повесть "Завещание Кубрата" (о хане Великой Булгарии, середина VII в.), книгами лирических миниатюр, рассказов и повестей ("Сто раздумий, сто тревог", "На голубой ладони зари", "Назову твои именем", "Глаза матери" и др.), а также семью историческими пьесами ("Хан-кала" (середина VII в.), "Трам Хан" (XIII в.), "Карча" (XVI в.), "Шейх Абдуллах" (XVII в.), "Хасаука" (начало XIX в.)., восьмью научными монографиями ("Тинте барыб", "Халимат Байрамукова", "Судьба страны - судьба твоя (Осман Хубиев)", "Адрахман Боташев", "Коронованные судьбы", "Айсандыр Цудов", "Из истории карачаево-балкарской литературы", "Книга для чтения", "Курс истории древней карачаево-балкарской литературы"). Сегодня, когда карачаевское литературоведение переживает новый застой в силу общих наших трудностей, работы Н. Кагиевой по-прежнему актуальны. Как вы заметили, названия ее работ легко обнаруживают научные и художественные приоритеты юбиляра.
В книгах Назифы заняли значительное место и замечательные стихи в прозе, известные в литературе как особый жанр - миниатюры. Именно перо Кагиевой впервые обогатило кавказскую и карачаево-балкарскую литературу этим жанром, именно миниатюры Назифы вошли в литературу новой самобытной лирико-философской волной. Например:
В тот день,
Когда сосулька превращается в капель,
На вековой вершине тает лед.
Или:
Ветер налетел, ты не упал,
От удара камня не сломился,
Небо придавило - не согнулся.
Я тебя обидела, заплакал ...
Миниатюры в основном бессюжетны, они рождают обобщенные чувства и переживания. Кажется, все темы стары как мир, но разве не заставляет писательница в коротких стихах по-новому пережить тоску одиночества, нежность человеческих отношений или чувство единения с природой? Известный литературовед Александр Карпов дал высокую оценку ее миниатюрам: "Поэта, работающего в жанре лирической миниатюры, часто сравнивают с музыкантом, обладающим абсолютным слухом. Можно с уверенностью утверждать, что Назифа Кагиева в полной мере владеет этим редким даром. Ёмкость мысли, лаконизм и вместе с тем многокрасочность и многозвучие ее образов рождают самые неожиданные ассоциации. Это пейзажи Клода Моне и щемящий плач Ярославны, по-карменовски страстная и испепеляющая любовь и тихая печаль об ушедшем. Все эти миниатюры объеденены теплом подлинного чувства - то умиротворяющего, то тревожного, то отчаянного, то обнадеживающего".
Русскоязычному читателю миниатюры Н. Кагиевой известны из книг "На голубой ладони зари" (М., 1982 г.) и "Я увидела тебя" (М., 1990 г.). Иного поэта читаешь на русском языке, ненарадуешься: и стихи, и мысли, и образы... Обидно бывает, когда все эти вещи никак не звучат на родном языке, начинаешь понимать, что автором, скорее, является переводчик, а не сам поэт. С Назифой не так: одинаково поэтичны и лиричны, равно входят в душу ее миниатюры и на родном, и на русском языках, видно, что автор и переводчик одинаково владеют чувством стиха, осязанием слова.
Рано став кандидатом наук, Кагиева никогда не прельщалась перспективами научной карьеры. Она из тех людей, которые шли в науку именно по призванию, по зову души. Способности к научной деятельности она успешно доказала еще до получения ученой степени, выпустив к тому времени две научные монографии, и по сей день не потерявшие своей значимости. Это исследовательская работа на карачаевском языке "Тинте барыб…" ("В поисках ... ", Черкесск, 1965.) об истоках и формировании карачаевской литературы.