Духовной жаждою томим,
В пустыне мрачной я влачился,
И шестикрылый серафим
На перепутье мне явился.
Перстами легкими как сон
Моих зениц коснулся он:
Отверзлись вещие зеницы,
Как у испуганной орлицы.
Моих ушей коснулся он,
И их наполнил шум и звон:
И внял я неба содроганье,
И горний ангелов полет,
И гад морских подводный ход,
И дольней лозы прозябанье.
И он к устам моим приник,
И вырвал грешный мой язык,
И празднословный и лукавый,
И жало мудрыя змеи
В уста замершие мои
Вложил десницею кровавой.
И он мне грудь рассек мечом,
И сердце трепетное вынул,
И угль, пылающий огнем,
Во грудь отверстую водвинул.
Как труп в пустыне я лежал,
И бога глас ко мне воззвал:
"Востань, пророк, и виждь, и внемли,
Исполнись волею моей
И, обходя моря и земли,
Глаголом жги сердца людей."
Пушкин - стихотворение «Пророк»
А. С. Пушкин написал стихотворение «Пророк» в 1826 году. Как раз в то время были наказаны участники декабристского восстания, многие из которых были пушкинскими друзьями. Это стихотворение было как бы ответом на такой неожиданный поворот событий.
В начале стихотворения описывается одинокий полумёртвый путник, с трудом перемещающийся по пустыне: «...В пустыне мрачной я влачился…». Затем показывается контрастное, противопоставленное, спасающее явление серафима, как бы нарушающего предшествовавший покой: «И шестикрылый серафим на перепутье мне явился». Серафим преображает путника, убирает всё человеческое, грешное: открывает ему глаза («Моих зениц коснулся он: / Отверзлись вещие зеницы…»), уши («Моих ушей коснулся он: / И их наполнил шум и звон…»), даёт мудрый язык («И вырвал грешный мой язык… / И жало мудрыя змеи… / В уста… мои / Вложил»), объективно обо все думающее сердце («И сердце трепетное вынул, / И уголь… / Во грудь отверстую водвинул»). Так как это был обычный смертный, то такие страдания не могли окончиться бесследно: «…Как труп в пустыне я лежал…». Стихотворение заканчивается воззванием Бога к новому пророку наказать людей за их грехи: «Восстань, пророк... / И, обходя моря и земли, / Глаголом жги сердца людей».
Тем у стихотворения две: жестокое преображение человека и горькая миссия пророка. Поэт верил, что когда-нибудь на землю придёт пророк и накажет людей за их грехи, в частности, правительство за неоправданное, по его мнению, наказание декабристов. Пушкина настолько переполняют эмоции по поводу убитых или сосланных в Сибирь друзей, что в прямой форме он их сразу вылить не может, к тому же сделать это ему мешает возможность разоблачения его стихов и наказания за сообщничество с декабристами, он использует косвенную форму, описанную выше.
В стихотворении используется много контрастности: «...В пустыне мрачной я влачился, / И шестикрылый серафим / На перепутье мне явился…», «…Как труп в пустыне я лежал, / И Бога глас ко мне воззвал…», «И вырвал грешный мой язык… / И жало мудрыя змеи / В уста мои вложил». Автор использует много повторов союза И в началах строк, чтобы показать единство, одну цель всего происходящего.
Чтобы яснее изобразить различные образы в стихотворении, Пушкин использует сравнения: «…Перстами, лёгкими, как сон…», «Отверзлись вещие зеницы, как у испуганной орлицы…», «…Как труп в пустыне я лежал…». Автор использует много церковнославянизмов, что говорит о том, что при написании им этого стихотворения он опирался на библейскую легенду.
В стихотворении встречается очень много шипящих звуков – создаётся атмосфера длительного и мучительного страдания героя. Стихотворный размер – четырёхстопный ямб с многочисленными пиррихиями – тоже делает стихотворение медлительно-мучительным. В стихотворении используются все виды рифмовки – это говорит о том, что автор не особо обращал на это внимание, его больше занимало содержание его стихотворения.
_________________
Анализ стихотворения Пушкина «Пророк»
Философская тема поиска смысла жизни характерна для творчества многих литераторов, однако далеко не каждому из них удается четко сформулировать ответ на поставленный вопрос. Для кого-то творчество является одной из возможностей самовыражения, другие видят в своих произведениях кратчайший путь к славе, богатству и уважению.
Рано или поздно любой человек, связанный с литературой, задается вопросом о том, для чего именно он живет, и что хочет сказать своими произведениями. Поэт Александр Пушкин в этом смысле не стал исключением, и тема самоидентификации проходит красной нитью не только в его прозе, но и в поэзии. Наиболее характерным в этом отношении произведением является стихотворение «Пророк», созданное в 1826 году и ставшее своеобразной программой действий не только для Пушкина, но и для многих поэтов последующих поколений. В этом нет ничего удивительного, так как произведение действительно поражает своим величием и метафоричностью. При этом само стихотворение является весьма емким и точным ответом на вопрос о том, в чем именно заключается смысл жизни истинного поэта, и к чему он должен стремиться, создавая свои произведения.
Стихотворение «Пророк» написано Пушкиным в жанре оды, что подчеркивает значимость и весомость данного произведения. Ведь оды создаются лишь в честь самых неординарных событий, которые имеют важное значение для жизни автора или же всего общества. Многие предшественники Пушкина, являясь придворными поэтами, писали оды по случаю коронации либо бракосочетания венценосных особ. Поэтому «Пророк», созданный «высоким штилем» по всем канонам жанра, можно считать своеобразным вызовом, который Александр Пушкин бросил миру, отстаивая свое право быть поэтом. Этим он подчеркнул, что творчество является не только попыткой самовыражения, но и должно иметь конкретную цель, достаточно благородную, чтобы посвятить ее достижению всю свою жизнь.
Стоит отметить, что, подражая древнегреческим поэтам, в «Пророке» Пушкин прибегнул к приему метафоричности, создав удивительное по красоте эпическое произведение, в котором его главный герой, отождествленный с автором, встречается с высшим ангелом. И именно «шестикрылый серафим» указывает ему правильный путь, открывая истинное предназначение поэта, который должен «глаголом жечь сердца людей». Это означает, что любое произведение, которое выходит из-под пера литератора, не имеет права быть никчемным и пустым, с его помощью поэт должен достучаться до сердца и разума каждого читателя, донести ему свои мысли и идеи. Только в этом случае можно говорить о том, что творческий человек состоялся как личность, а его произведения – ну пустое бумагомарательство, а подлинные жемчужины литературы, которые заставляют думать, сопереживать, острее чувствовать и понимать этот сложный и многогранный мир.
Многие современники Пушкина после публикации «Пророка» стали относиться к поэту с некоторой предвзятостью, посчитав, что этим произведением он попытался возвысить себя до уровня литературного бога, который свысока взирает на мир и уверен в своей непогрешимости. На самом деле такое впечатление действительно создается благодаря высокопарному слогу, который Пушкин специально выбрал для этого произведение. Однако смысл стихотворения совсем не в том, чтобы превознести себя, ведь в «Пророке» присутствуют строчки о том, что ангел заставил автора переродиться. Это означает, что Александр Пушкин в полной мере осознает свое несовершенство и стремится к тому, чтобы каждое его произведение стало той самой жемчужиной в литературе. Между тем, человеку, который знает о своих недостатках и может открыто об этом заявить, чуждо чувство высокомерия. Поэтому стихотворение «Пророк» стоит рассматривать в контексте послания будущим литераторам, до которых автор пытается донести простую истину: искусство ради искусства и удовлетворения собственных амбиций так же ничтожно, как и высокопарные оды, восхваляющие самодержцев и отправляющиеся на свалку истории сразу же после их публичного прочтения.
______________________
О двух строках пушкинского «Пророка»
Аннотация. Пушкинская метафора «И угль, пылающий огнем...» могла быть навеяна повестью Бекфорда «Ватек», где содержится почти тождественный образ (et son c-ur devint un brasier ardent). В то же время Пушкин избавляет метафору от инфернального содержания и возвышает ее, семантически сближая уголь, глагол, огонь и возводя глагол до уровня Огне-Логоса.
Ключевые слова: А. Пушкин, У. Бекфорд, «Пророк», «Ватек», глагол, Огне-Логос, метафора, библиотека Пушкина.
Елена Спиридоновна СЕБЕЖКО, кандидат филологических наук, доцент, профессор кафедры литературы филологического факультета Калужского государственного университета им. К. Э. Циолковского. Автор работ, посвященных истории английской литературы и русско-зарубежным литературным связям, в том числе книг «“Друг друга отражают зеркала...”: Уильям Бекфорд и его след в русской литературе» (2002), «Диалектика литературной рецепции: Текст и претекст в европейской литературе XVIII-XX веков» (2013). Email: mc-zenamail.ru.
1
Речь пойдет о строках «И угль, пылающий огнем, / Во грудь отверстую водвинул». Откуда эта необычная метафора, какими ассоциациями она могла быть порождена?
На протяжении почти двух столетий критика вполне обоснованно возводит стихотворение Пушкина к шестой главе Книги пророка Исаии. Нет ни одного комментария к «Пророку» (1826), где бы она не упоминалась. Начало этой традиции восходит, скорее всего, к хрестоматии А. Галахова, который в 1845 году включил в нее стихотворение Пушкина под названием «Исаии, гл. 6». Обычно в примечаниях приводится следующий отрывок:
...видел я Господа, сидящего на престоле высоком и превознесенном <...> Вокруг Него стояли Серафимы; у каждого из них по шести крыл <...> И сказал я: горе мне! погиб я! ибо я человек с нечистыми устами, и живу среди народа также с нечистыми устами <...> Тогда прилетел ко мне один из Серафимов, и в руке у него горящий уголь, который он взял клещами с жертвенника, и коснулся уст моих и сказал: вот, это коснулось уст твоих, и беззаконие твое удалено от тебя, и грех твой очищен (Ис. 6: 1-7).
Здесь воспроизводится тот самый акт перерождения человеческого духа, который и был заимствован Пушкиным из библейского текста. Но сам пушкинский образ отсутствует - угль остается в руке ангела.
Применительно к пушкинскому тексту называют и другие библейские источники.
Так, А. Чижов, автор статьи «Духовной жаждою томим», «горящий угль» в пушкинском стихотворении склонен связывать не только с шестой главой Книги Исаии, но и с первой главой Книги пророка Иезекииля, где Иезекиилю предстают херувимы, чей облик был как вид «углия огня горящаго» (Иез. 1: 13)[1]. А в другом месте этой же книги Бог повелевает: «...наполни горсти твоя углия огненнаго из среды херувимов...» (Иез. 10: 2)[2].
Уместно вспомнить здесь и о Книге пророка Иеремии, где также появляется тема очищающего огня: «И подумал я: “не буду я напоминать о Нем и не буду более говорить во имя Его”; но было в сердце моем, как бы горящий огонь, заключенный в костях моих, и я истомился, удерживая его, и не мог» (Иер. 20: 9).
Нельзя не заметить, что библейские тексты, если они и были использованы при создании «Пророка», Пушкиным существенно изменены и переосмыслены - прежде всего, при создании центрального метафорического образа - пылающего угля вместо сердца.
Шестикрылый Серафим очищает уста Исаии, проводя по ним пылающим углем; по признанию Иеремии, огонь заключен в костях его, а в сердце он лишь как бы ощущается; у пророка Иезекииля пылающие угли наполняют «горстия твоя».
Если «горящий угль» связывают обычно с книгами ветхозаветных пророков, то истоки метафорической «операции» («И он мне грудь рассек мечом, / И сердце трепетное вынул»), отсутствующей в библейских источниках, возводят к Корану.
Впервые тема коранических мотивов в стихотворении Пушкина была заявлена Н. Черняевым. Пророком Пушкина, считает он, является не безымянный и никому не ведомый пророк, а основатель новой религии, ислама, Магомет (Мухаммед/Мухаммад), которого мусульмане называют просто Пророком или последним пророком[3].
Эта мысль, высказанная еще в 1898 году, находит своих сторонников и в наше время. В статье Х. Короглы «Стихотворение “Пророк” А. С. Пушкина и арабская легенда о пророке мусульман Мухаммаде» выдвигается предположение о том, что Пушкин изображает двух пророков - не только Исаию, но и Мухаммада, обращение к которому до сих пор «осталось незамеченным» [Короглы: 7].
В «Пророке», по мнению автора, Пушкин использовал легенду, изложенную в хадисе под названием «Вскрытие груди». Хадис - особый повествовательный жанр мусульманской литературы, в котором содержатся предания о словах и деяниях пророка Мухаммада.
В одном из них рассказывается о том, как к Мухаммаду, когда ему исполнилось сорок лет, явился архангел Джибрил (Гавриил) в сопровождении нескольких ангелов. Вынув у Мухаммада сердце, он очистил его от скверны и наполнил верой и мудростью.
В статье Короглы цитируется историк и комментатор Корана ат-Табари (Х век), который приводит содержание бесед с несколькими сподвижниками пророка Мухаммада. Однажды Мухаммаду был задан вопрос: «О посланник Аллаха, как происходит вскрытие груди?» На что последовал ответ Пророка: «Человеческое сердце наполняется светом, и этот свет вскрывает грудь».
Образ, возникающий в этой арабской легенде, близок пушкинской метафоре, и все-таки свет и пылающий угль - по своей природе и по действию, ими производимому, - явления совершенно различные.
Общим для всех названных выше источников, и Библии и хадиса, является лишь одно - очищающее страдание как непременное условие пророческого преображения и служения.
В пушкинских же строках речь идет уже не просто об очищении, здесь воспроизводится процесс иноосуществления человека, пылающее сердце которого позволяет исполнить божественное предназначение.
Ни в Библии, ни в хадисе нет органического единения двух образов-символов - тех, что в пушкинском «Пророке» одновременно «мистическая смерть и высшее посвящение» [Булгаков: 282].
Новости оцифровки: у нас начали сканировать серию ЖЗЛ!
Пока то, что вышло из-под авторского права - 30-е годы.
Не забывайте, что ваши заявки на оцифровку без ограничений мы рады видеть в этой анкете -
В настоящее время РГБ полностью готова к оцифровке и формирует списки книг. В планах библиотеки оцифровка 50 тысяч изданий. Мы предлагаем нашим читателям помочь нам составить список…
docs.google.com
_________________________________
Что мне в голову пришло: может, электронная библиотека "Эльбрусоида" переговорит с РГБ ("Ленинка") на предмет, что бы она взяла уже готовые оцифрованные книги - для надежной сохранности великого труда "Эльбрусоида". Пусть и там, и здесь будут все, что касается нашего народа. Если бы не Ленинская библиотека, после возвращения из ссылки мы не смогли бы восстановить литературу, которая была у нас до 1943 года. Да не повторится никогда эта трагедия, но стоит подумать о надежном месте хранения нашей эл. библиотеки.
Сентябрны бири - Биттирланы Тамараны, белгили алимни - туугъан кюнюдю. Аны бла байламлы, тёрт джылны мындан алгъа басмаланнган бир иги статьяны кёрюб, былайгъа салама
http:/ / www kbpravda ru /2012 /09/01 pdf
КАБАРДИНО-БАЛКАРСКАЯ ПРАВДА
1 СЕНТЯБРЯ 2012 ГОДА
ЮБИЛЕЙ
1 сентября, аккурат в День знаний, родилась доктор филологических наук, заслуженный деятель науки КБР, главный научный сотрудник Института гуманитарных исследований (КБИГИ) Тамара Шамшудиновна Биттирова. В эти дни она отмечает свой юбилей, принимая поздравления от близких, друзей и коллег.
К тому же Биттирова является членом Союза писателей России, активно сотрудничает с печатными органами, радио и телевидением. Ей есть чем поделиться с читателями, слушателями, телезрителями. За годы своей деятельности она накопила богатый научный и интеллектуальный опыт. Надо отдать должное ей, первой сумевшей поднять целый пласт информации о первых просветителях Балкарии. Этот факт не мог не обратить внимание общественности на личность Тамары Биттировой. Недаром интерес к ней с годами только возрастал. В этой связи хочется привести одну аналогию: когда-то о Маяковском говорили, что он объяснял себя голосом. Тамара Биттирова объясняет себя наукой. Это факт.
Детство ее не назовешь безоблачным. Она родилась в казахстанской ссылке, рано осиротела, и ей не по возрасту досталась доля старшей в семье. Благодаря ей встали на ноги младшие братья и сестры. Оставшись одна, после раннего ухода из жизни мужа, она не сломалась. Обе дочери получили высшее образование, создали семьи, подарили пятерых внуков, ставших радостью сердца бабушки. Как и многих из нас, жизнь ее, однако, не баловала.
Но когда общаешься с ней, человеком жизнерадостным и открытым, забываешь о сиротском детстве и обо всех испытаниях, выпавших на ее долю.
Личность Биттировой эклектична, но в ней превалирует одна заметная черта, если угодно, крепкий интеллектуальный запал, который торит ей дорогу от одного успеха к следующему. А сколько ситуаций, особенно касающихся аспектов культуры, литературы, творчества, где она бескомпромиссна в высказывании своего мнения, что умножает ряды ее заклятых друзей. Но Тамару не переделать: ее жизненной закалки хватит, уверена, еще на троих. Хотя в такие моменты думаешь, и зачем ей оказываться в эпицентре то ли научных, то ли иных дебатов, где сшибка мнений способна высекать вольтову дугу.
Биттирова умеет добиваться поставленных целей: училась на «отлично» в школе, с отличием окончила КБГУ, аспирантуру Азербайджанского госуниверситета по специальности «теория литературы». Успешно защитила кандидатскую диссертацию в Махачкале, посвященную проблемам балкарской прозы, и докторскую по теме «Духовно-культурные основы карачаево-балкарской литературы».
Ищущая натура Тамары Шамшудиновны всегда уводила ее во многие, пусть и смежные, направления, тем более, что она не просто литературовед, историк литературы, культуролог, но и «поэт inkognita», да и журналист, чьи публикации всегда оказываются на неожиданные, незатертые темы. Ее стихи, статьи, очерки мы можем найти в подшивках национальных и русскоязычных изданий. К примеру, в газете «Коммунизмге жол» (ныне «Заман»), «Советской молодежи» и совсем юношеские – в Черекской районке «Колхозная жизнь».
Стоит ли говорить о том, что перо и бумага всегда были и остаются доверительными конфидентами Биттировой, живущей проблемами бытия и науки, человека неравнодушного, да и ранимого, впрочем, женщины с тонкой душевной конституцией. При этом в ней пышно цветет научный эготизм (по Тургеневу), сцементированный здоровыми амбициями профессионала.
Стоит здесь вспомнить наиболее полновесные ее публикации, касающиеся художественного наследия карачаево-балкарских писателей и поэтов XIX – и первой половины ХХ веков.
В свое время я оказалась редактором первого научного издания Биттировой, посвященного одному из основоположников балкарской прозы Салиху Хочуеву. Шел 1986 год, и национальное литературоведение, ожидающее своих резервистов, способных к профессиональному художественно-эстетическому анализу и теоретико-идеологическому обоснованию всего свода произведений балкарской литературы, испытывало острую нужду в ученых, которым предстояло разработать основы филологических наук.
С этой точки зрения поиски Тамары Биттировой были своевременными и необходимыми.
Почерк Биттировой – ученого видится не только в выявлении и пропаганде, как я говорила выше, тем, малоизвестных или совсем неизвестных истории, культуре и науке, в чем она немало преуспела, и которые никак не получится обойти молчанием. В этой связи хочу напомнить одну из ее серьезных работ. Имею в виду «Литературные памятники Балкарии и Карачая». Именно в этой серии вышли такие книги, как «Басият Шаханов. Избранная публицистика» (1991), «Карачаево-Балкарские деятели культуры XIX – нач. ХХ в.» (в 2-х томах). По сути, и первая, и вышеназванные издания стали откровением в науке, ибо до Биттировой столь фронтально и глубоко о карачаевобалкарских просветителях не писалось. У кого из ученых вы найдете так много исторически выверенного материала о судьбах и творчестве М. Абаева, И. Крымшамхалова, С. и Н. Урусбиевых, Б. Шаханова, Фатимы и Исмаила Абаевых, а также других. Т. Биттирова в дискурсе исторических изломов сумела показать масштаб их влияния на зарождение, развитие и становление общественной мысли в балкаро-карачаевском обществе. О серьезном научном поиске говорит и монография Тамары Шамшудиновны «Религиозная культура и литература карачаево-балкарцев» (1999 г.). Духовные корни, теологические эмпиреи, сущностные начала национального миропонимания и мироощущения на базе религиозной дидактики с обращением к жанровым образцам, бытовавшим в национальной среде, – это еще один значимый факт в научной биографии их автора.
Впрочем, ждет своего издателя и рукопись монографии ученого «Духовно-культурные основы карачаево-балкарской литературы».
Тамара Биттирова работает много и с азартом истинного трудоголика. И годы применительно к ней, не берут свое. Под ее пером «оживают» как великие тени, так и творческие портреты современных поэтов и писателей: Салиха Гуртуева, Хасана Шаваева, Ахмата Созаева, Исмаила Семенова и других. Их мы находим на страницах ее книг «И будет течь река Итиль….», «Уроки жизни», в сиюминутных выступлениях.
Годы идут, но и работа продолжается. Недавно Тамара Шамшудиновна вернулась из научной командировки в Турцию, где собирала материал для очередной монографии, посвященной духовным корням карачаевобалкарской диаспоры в этой стране.
Сегодня газета «Заман» начала публикацию (из номера в номер) «эскизов» задуманной работы. Они читаются с большим интересом: мы опять узнаем из них много нового, по-настоящему интересного о наших соотечественниках, живущих далеко от исторической родины.
При огромной научной занятости Биттирова успевает подключиться (в авторстве и соавторстве) к созданию учебников и учебных пособий для балкарских школ и педагогического колледжа, вузов.
Оличности известного ученого, ее предпочтениях, сочинительстве хороших лирических стихотворений, да и просто о доброте и душевной ее щедрости можно было бы еще порассуждать. Но научная биография ее столь обширна, что для женских экивоков, ей богу, просто не остается времени (точнее, места в газете). Но важно, что она Труженик во всех своих проявлениях, и творчество – ее муза, которой, похоже, Биттирова не намерена изменять. С юбилеем тебя, Тамара!
Светлана МОТТАЕВА
Верните образ: о последнем рубеже в разговоре о поэзии
Кажется, дискуссия по поводу учебника «Поэзия» (М.: ОГИ, 2016) уже отгремела. И она должна быть признана состоявшейся. Книга, вышедшая зимой 2015-2016 годов, уже к весне собрала несколько десятков содержательных откликов, а весной вышел специализированный номер «Вопросов литературы», который был полностью отдан под статьи, показывающие несостоятельность «Поэзии» и как учебника, и как филологического высказывания. Фантастическая для нашей неспешной науки скорость реагирования. Видимо, она объясняется ещё и тем, что консервативное филологическое сообщество мгновенно и во многом справедливо отреагировало на попытку работать на его территории — на территории базового школьного и университетского знания. Впрочем, и самим этим филологическим сообществом урок должен быть извлечён: если не будете порождать своих проектов, рискуете постоянно работать вторым номером, критикуя несовершенства тех, кто взял на себя риски проявленной инициативы.
В случае упомянутого проекта амбиция, конечно, состоит в том, чтобы предложить такой широкий и универсальный взгляд, который будет принят всей потенциальной аудиторией учителей, преподавателей, студентов и читателей поэзии. Сама попытка — во многом, впрочем, неосознанная — такой язык представить, выработать, осознать его отсутствие как проблему, безусловно, интересна и продуктивна. У нас не получится судить о поэзии в целом, если не существует ряд безусловных для всех сторон литературного процесса обобщений. В ситуации принципиальной междисциплинарности, когда нас окружают прочтения литературных произведений с точки зрения не только разных методик, но и разных наук, право выработки упомянутых фундаментальных обобщений всегда остаётся за той наукой, которая способна различать особенные признаки предмета, о котором идёт речь. Увы, сегодня эти банальности нужно произносить вслух. Иными словами, универсального языка разговора о поэзии впору, казалось бы, ожидать от филологии.
Но, наверное, только филологи знают о том, что внутри внешнего единства, носящего название филологии, пролегает тектонический разлом между лингвистикой и литературоведением. С одной стороны, можно быть литературоведом, не зная иностранных языков и путая названия тропов, с другой — можно быть лингвистом, не зная истории эстетической мысли и целых разделов поэтики. Оно бы и ладно, существуйте себе отдельно, но напряжение между дисциплинами подпитывается тем, что языковеды охотно работают с материалом литературы и походя уничтожают сам предмет изучения литературоведов. А неофит, начитавшись «филологических» учений, запросто отвечает на возмущение одних представителей цеха ссылками на других — не отличая специалистов по языку от специалистов по литературе. «А литература разве не язык?» — упирается неофит. Ну конечно, в общем смысле перед нами язык, но при этом — особый вид высказывания; и если мы на эту особость закроем глаза, то говорить нам просто будет не о чем, кроме фигур речевой выразительности и изобразительности, каковые есть и в служебных записках, и в отчётах правительства.
Все авторы учебника «Поэзия», который в качестве заявки на обновление базового знания о поэзии произвёл немалый шум, — доктора и кандидаты филологических наук. Но костяк авторов представляют Институт языкознания РАН и Институт русского языка им. В. В. Виноградова РАН. В команде также участвовал Дмитрий Кузьмин, который сам по себе бренд — из-за того, что в его организаторском исполнении современная поэзия напоминает политику — со всеми недостатками последней. Немаловажно и то, что диссертацию Кузьмин защищал по периферийной теме внутри стиховедения — наиболее лингвистически ориентированного «крыла» в изучении поэзии. Владимир Плунгян, самый опытный учёный в команде проекта, диссертацию писал по теме «Грамматические категории», позднее подготовил пособия по общей морфологии, грамматической семантике. Всё это важная для своей области работа, но она не даёт собственно литературоведческого опыта в работе с поэзией. Обо все этом не стоило бы даже упоминать, если бы сугубо языковедческий подход по умолчанию не лежал в идеологической основе обсуждаемого учебника.
В нём масса небезынтересных глав или даже мест. Оригинальная история русской поэзии, например, обнаруживается в параграфе со скучным названием «Профессиональная, любительская, народная и наивная поэзия». Рядом с вполне традиционным разделом о «поэте и субъекте», в котором, правда, авторы не стали утруждать себя изложением уже ставших классическими выкладок о разнице между автором, лирическим субъектом, лирическим героем, персонажем в лирике, свежо смотрится гораздо более значительный по размерам раздел «Поэтическая идентичность» — образец помянутой междисциплинарности. Читая дальнейшие двести страниц, наполненных смесью структурализма для «чайников», стиховедения и обыкновенной лингвистики, начинаешь понимать, что уже, к середине волюма, упущено нечто главное, к чему авторы ни е думают возвращаться. Это упущение — художественный образ.
Такого раздела в толстом томе нет, в предметном указателе слово присутствует, но почти везде по тексту в самом узком значении: мол, в поэзии встречаются разные образы. Упрекнуть авторов тут трудно — действительно, образы — это те элементы, которые образуют саму ткань художественного высказывания. В поэзии эта ткань, её оригинальное плетение, часто — главное событие. Но и там из ткани шьётся некое целое, которое тоже имеет образную природу. А осознания того, что, имея дело с литературным произведением, мы всегда сталкиваемся с особого рода целостным образом реальности, мы в учебнике «Поэзия» не встретим.
Это слово на самом деле знает любой студент, который слушал хотя бы курс введения в литературоведение. Добросовестный ученик встретил там это большое слово как минимум в двух разделах — там, где речь идёт о специфике словесного образа, чтобы выделить литературу среди иных видов искусств, и там, где описывается поэтика произведения. Образ в эстетике — понятие не самодостаточное, оно отвечает за связь литературного высказывания с реальностью. Говоря «образ», мы подразумеваем «образ кого-то и чего-то». Художественное высказывание как целое — это всегда образ человека в мире, некая чувственная формула их сосуществования. Обычно, когда студент приступает к разделу «Поэтика», он уже хорошо это знает. Казалось, авторы «Поэзии» должны были подобраться к этой нелинвистической трактовке образа в разделе «Миф и символ в поэзии», но нет — миф, ритуал и символ тут остаются в статусе внешнего материала, который иногда попадает в стих. На самом же деле это во многом модели для построения художественного высказывания как целостного образа реальности.
Мы сталкиваемся с образом на всех уровнях произведения. В стихотворении, например, каждое существительное, как говорил М. Л. Гаспаров, — потенциальный образ. Но и каждая строка — тоже. И каждая строфа. И, безусловно, как образ может быть понято стихотворение в целом. Этот образ литературного произведения часто осмысляется как его художественный мир, который в свою очередь раскрывается в жанре, жанровая модель предполагает целый ряд элементов, среди которых — опять же мотивы и образы. О некоторых элементах художественного мира в учебнике «Поэзия» написаны параграфы — «пространство», «время», «субъект», но это лишь частности; какие-то слова должны описывать целое — но здесь их нет. Какие-то слова должны описывать и то, что в мире стихотворения происходит. Например, структуралист Ю. М. Лотман не раз писал о том, в чём состоит «проблема поэтического сюжета». Однако сфера сюжетики в «Поэзии» остается неописанной. Художественный мир — этот термин здесь не используется вовсе — предстаёт как сад стоящих друг напротив друга статуй. Ближе всех к описанию художественного целого, казалось бы, слово «жанр» — в учебнике есть раздел, посвящённый жанрам и «форматам». Это вселяет надежду. Но именно этот раздел — то, как он написан — нагляднее всего выражает суть методической проблемы. Если опустить слово «формат» — которое, как кажется, введено просто от бессилия описать происходящее в поэзии с помощью чужого инструментария — то можно было бы сказать, что раздел о жанре написан до Великой Октябрьской революции. До формалистов, и уж тем более М. М. Бахтина, которым, конечно, в голову бы не пришло, что «классические жанры» «или исчезли, или переродились в форматы» (с. 581). Авторы учебника описывают элементарную базу, но не понимают, какого рода явления из неё возникают, не владеют аппаратом, который позволял бы отследить эти явления на всех этапах развития.
А ведь Бахтин в этом деле совершил революцию — критикуя формалистов за то, что они во главу угла поставили изучение композиционных форм, он дал язык, позволяющий увидеть, что в тексте есть не только сумма элементов. Он предложил язык описания «эстетического объекта», «архитектонической формы», возникающей как целостный образ реальности на стыке сознаний автора и читателя, героя и мира. Именно это дало мощный толчок для изучения художественного мира произведения. Возможно, это главное открытие в литературоведении XX века. Повторимся — именно XX-го — дореволюционная наука, за редким исключением, вроде Константина Леонтьева, вовсе не имела средств для описания художественного целого. И только приблизительно с 1970-х годов новое понимание природы литературного произведения стало идеологическим фундаментом всех основных литературоведческих энциклопедий и учебников по теории литературы. Это — исторически недавнее завоевание, до которого образ был частью чистой — немецкой — эстетики, а после которого стал основой для понимания как художественного целого, так и его отдельных элементов.
Этим летом от нас ушёл выдающийся литературовед В. Е. Хализев, чей учебник «Теория литературы» за последние 15 лет выдержал около десятка переизданий — в нём, конечно, пробелов, подобных тому, на который приходится указать в случае с «Поэзией», нет. Ученик Хализева М. Эпштейн написал статью об образе для Литературного энциклопедического словаря (М.: Советская энциклопедия, 1987). И. Б. Роднянская написала об образе в Литературную энциклопедию терминов и понятий (М.: «Интелвак», 2001). «О. — самый способ существования произведения, взятого со стороны его выразительности, впечатляющей энергии и значимости», — говорит Роднянская, первым номером указывая в списке литературы работу А. П. Чудакова. А до этого был Д. С. Лихачев, опубликовавший в «Вопросах литературы» (1968, №8) ставшую классической статью «Внутренний мир художественного произведения».
К концу позднесоветской эпохи авангард русского литературоведения только-только нащупал большую мысль, разработка которой заставила бы многое переделать и в школьном знании. Но этого не было сделано. Потенциал образа как идеи ещё и близко не раскрыт отечественным литературоведением. Но это ничуть не умаляет самой идеи. Чего мы за последние годы только не делали с поэзией — мы меряли её травмами, философскими концептами, гендером, делали её героем самых невероятных контекстов cultural studies и обыкновенного безумия. Но образ — последний рубеж. За него нельзя перешагивать. Пока мы помним об образной природе литературного высказывания, делайте с этим высказыванием, что хотите, никакое извращение его не оскорбит, возможно, мы даже оценим свежесть взгляда. Но если вы забываете об образе, когда говорите о литературе, вы превращаетесь в патологоанатома. Разве не имеет права патологоанатом судить о литературе? Конечно, имеет. Но его инструментарий таков, что полученные с его помощью выводы не имеют шанса нас удовлетворить.
: “The greatest patriotism is to tell your country when it is behaving dishonorably, foolishly, viciously.” Джулиан Барнс ():«Величайший патриотизм – сказать своей стране правду, если она ведёт себя бесчестно, глупо, злобно. Писатель должен принимать всё и быть изгоем для всех, только тогда он сможет ясно видеть».
Сэмюэл Тейлор Кольридж(Samuel Taylor Coleridge):«..поэзия — наилучшие слова в наилучшем порядке».
Иосиф Бродский:«Поэзия это не «лучшие слова в лучшем порядке», это — высшая форма существования языка».
Бу юч онглу джазыучуну оюмларыны тюзлюгюне бизни адабиятда шагъатлыкъ эталлыкъ — джазыуу бла, назмулары бла да — джангыз бир закийибиз барды, ол да — Семенланы Джырчы Сымайыл.
Бир дуния ючюн бир дунияны атмагъан Джырчы Сымайыл, эки дунияны да Аллах джаратханын билген диндар Исмайыл. Хакъ сёз бла Акъ сёз, Зикир бла Орайда — Семенланы Исмайыл деген буду. Хакъ сёзню Акъ сёз бла да айталгъан, зикирлериндеча, джырларында да нюр джарыгъы болгъан аллай закий эди Исмайыл.
Сымайыл кючлю адам болгъанды. Аны чалгъанын кебдирир ючюн, башы тюбюне айландырыргъа да керек болгъандыла — алай кенг, къалын болгъанды аны дюрюсю. Назму дюрюлери да алайды Исмайылны — аланы айландырыб къарамасанг, магъанасын кёралмай къалыргъа боллукъса. Алай эте билир ючюн а, Исмайылны джети къатлы сёзюню магъанасын кёрюр, кёргюзтюр ючюн а - бек уллу фахму керекди.
Хоу, уллу поэтни толусу бла уллу поэт ангыларгъа, бизге да ангылатыргъа боллукъду. Анга сиз да тюшюннюксюз Бегийланы Абдуллахны Адабият газетде Джырчы Сымайылны юсюнден джазгъанын окъуй. Андан бир юзюгюн сизге да теджейме - толусу бла "ЛитБалкария и Карачай" газетни бешинчи номеринде окъургъа боллукъсуз.
«...Исмайыл жырчыды, къаны-жаны да – жырданды дейдиле. Поэтди, Назмучуду деген атны къызгъанып айтадыла. Болур, алай жилягъанын, сагъышын, ауузу къандан толгъанын жыры бла жашыра уа болурму? Огъесе жилягъаннга, сагъыш этгеннге да Жырчымы дейдиле? "Сарнайса сен, тау джуртунгу ийнакълай, / Джарлы халкъым, ой, джаралы Къарачай!.." – бу жырмыды, сарынмыды?..
Уллу сагъышда жашайды Жырчы, ушакъ нёгер да болады, ичги сёзюн да айтады, аманаты, осуяты да алайда – барын да поэзия тили бла, таза, керти сёзю бла, сурат сала турады жюреклеге, сыфатланы бирин бирине жалгъай, ол арада магъана чыгъара, сёзледен
сатыр-сатыр, шатык-шатык оюмла согъа, жюрек къыллары бла, сезими бла оюла, накъышла сала, къанынжанын макъамгъа, жыргъа байлап...
Аллай адамгъа – Назмучу дейдиле. Сюйсенг – Жырчы де, Шайыр, Поэт – башха тюйюл! Исмайыл – аланы барын да жюрегине сыйындырады. Хоу, асламында – жыр макъам бла, сарын бла, ийнар къылла бла, зикир бла, аланы да – кесини энчи ауазы-ёню бла. Жюреги-жаны бла. Аллайгъа уа не айтадыла? Исмайыл – аланы ичлеринден тышына къарап тургъан бир терен магъана сезимди...
Жырчы, бизни ангылауубузда, назмучу болмазгъа да болур, алай назмучу уа, чынтты назмучу, – ол не заманда да Жырчыды. Кёп тюрлю сезим къылладыла аны жырлатхан, жылатхан да. Исмайыл – Назмучуду деп андан айтама. Керти назмучуну сёзю жыр бла, макъам бла бирге тууады.
Халкъ Исмайылгъа Жырчы ат атай туруп, бизден башхаракъ, терен, таза, бийик магъана бере эди. Исмайыл Жырчы бола тургъан кёзюуледе халкъыбызда жырчы деген сёз бла тенг поэт деген сёз жюрюген болса эди, бир шексиз, Исмайылны аты – Поэт Исмайыл боллукъ эди. Исмайылны «поэт» болурун огъурамагъан «назмучула» – Жырчыды деп не бек кёл басаргъа кюрешселе да, Исмайыл – Поэтди! Башха мадары – басмасы зат дегенча – болмагъандан жыргъа буруб а айта болурму эди назмуларын? Кязим хажи этгенча?..
Баям, Исмайылны сурат салгъан фахмусу да болур эди. Ма аны суратларындан юлгюле (назмусун сайлап алмагъанма), кесими, бу айтханымы да сынар ючюн, китабын бир ачып эслегеними кёргюзтеме:
Трам Семенни джашы эдим,
Къарачайны къадау ташы эдим,
Назмучуланы башы эдим… Къарагъыз: жырчыланы демейди – назмучуланы дейди. Мен да ма шёндю эследим аны! Жырчы тюл, Назмучуду деп бу мен башында айтханнга Исмайыл кеси да шагъатлыкъ этгенча болду.
Къарачайны къадау ташы не магъананы тутханын айтыр кереклиси бармыды? Неда назмучуланы башы дегенин?
Къырау урду – къатдырды,
Ёрге-энишге чабдырды… Неге айта болур: Къырау урду – къатдырды деп? Къартлыкъгъамы – угъай! Къартлыкъ ёрге-энишге чапдыртмайды – чёкдюрген, олтуртхан этеди. Назмуну окъуй баргъанынг сайын, башында айтханы артдан ачыла барады.
Октябр элде джашайма,
Шай бла ётмек ашайма,
Къарыусуз къартха ушайма… Да, ма: къарт болгъан болса: Къарыусуз къартха ушайма дерик тюл эди. Айран бла гырджын демей, шай бла ётмек деп да не себепден айтады? Шай бла ётмекни юсю бла къарап, къайсы таулуну кёраллыкъса? Бошдан салмагъанды да?..
«Айыб этме да, бу сёзлени бир айыр» деп (ол затла ючюн…) нек айтады?
Къаллай сейир ишле болгъандыла: Къарачайны къадау ташын ёрге-энишге чапдыртхандыла, къарыусуз къартха ушатхандыла, шай бла ётмекге тыяндыргъандыла… Да андандыла бары да:
Юй салгъанма самандан,
Хайыр табылмайд сабандан,
Ийнек акъ бермей амандан.
Бу сабий-балыкъ – кебекча,
Юй бийче десенг – сернекча,
Ырысхым тутмайд, – элекча.
Арбазым десенг – тар кибик,
Огъары жаным – жар кибик,
Хоншула десенг – зар кибик... Исмайыл кеси айтханча, бу сёзлени бир «айырайыкъ»: арбазы, жашауу – тар, ары-бери чыгъар онг жокъ, «огъары жаны» (эслегиз: «огъары жаным» деп бош айтмагъанын), сёз керти арбазны юсюнден барса, «огъары жаны» дерик эди, сёз башха затны юсюнден баргъанын ол шарты да билдиреди), Исмайыл былайда магъана жашыргъанды – жашаууну тёбен жаны тюйюл къайгъысы, огъары жаныды, тамбласы, келлик кюню, алда не сакълагъаны… – жар кибик! Сезип турады. Закий адамлада ол барды – келликни, боллукъну сезген.
Мени эсим жетмеген, мен ангылаялмагъан, ангылаталмагъан затла да бардыла назмуда.
Ташдан болмай, самандан юй салгъаны да (шай бла ётмегича), сабандан хайыр табылмагъаны да, ийнеги сют бермегени да… – была тюзюнлей айтылгъан затла тюйюлдюле да – хар сёзюню ич магъанасы, оюм жюгю барды. Суратдыла. Кюзгюдюле.
Октябр элде жашайма деп, Октябр элде жашагъаны ючюнмю эсгереди элини атын да? Огъай!.. Эй, хан Семенни джашы эдим,
Къарачайны къадау ташы эдим…
Не этейим? Кърау урду, къатдырды,
Ёрге–энишге чабдырды,
Айтмаз сёзюмю айтдырды… Айтмаз сёзюн ким айтдырды? Кърауму? Кърау нек айтдырыргъа керек эди аллай затланы? Кърауу – Къраумуду, Къралмыды?.. Оюмун жаз тил бла айтхандан сора да, жангыз сёзню да жаз тилге бургъанды. Кърауну орнуна Къралны сал да, окъу жангыдан, назмуну ичин билирге сюе эсенг. Айтмаз сёзю уа не эди:
Трам Семенни (Хан Семени) джашы болгъаны…
Къарачайны къадау ташы болгъаны…
Назмучуланы башы болгъаны…
Айтдырадыла да – айтады. «Ханлыгъы» ючюн айтмайды, къаллай болумгъа тюшгенин, не кюннге къалгъанын айтады. Ким болса да, биреу айтыргъа керек эди да? Андан сора да болур эди айтылып къалгъан айтмаз сёзю – ышаннган, ийнаннган эди да, ахшы къуууму, ариу умуту бар эди да, алданнганын ангылап да жазгъан болур: Айтмаз сёзюмю айтдырды деп. Тобагъа къайтханча…
Къадау таш а некди – ол Исмайыл тутхан иш, ол жакълагъан затла: тил, тин, дин, бет, намыс, сый, адет… – аладыла миллетни къадау ташы. Халкъ аллында борчун, магъанасын шарт билгенден айтханды: Къарачайны къадау ташы эдим деп.
Да, ёз къадарыны юсюнде Къарачайны юсюне тюшген къыйынлыкъны да белгилегенди.
Аргъышым эсе – къыйнагъан,
Биченим эсе – байлагъан,
Юйдегим эсе – сайлагъан. Трам Семени ким болгъанын билмегенлеге, кеси да аны бла не айтыргъа сюйгенин ангылатыргъа деп къошханча, назмуну ахырында сёзюн къатлайды:
Муну айтхан – Семенланы Сымайыл.
Айыб этме да, бу сёзлени бир айыр. Къаллай назмуду! Назму да тюйюл – поэма. Сау бир тарих поэма!..
Аллаха шукур, къайры, кимге, неге къарап ёсер юлгюлерибиз бардыла.
Миллетни жашауунда назмучулукъ , поэзия деген затла – бош затла тюлдюле. Къайсы миллетни да ниет-иннет, сыр-сагъыш даражасын белгилеген затладыла.
Поэзиясы болмагъан миллет болмайды. Поэзиясы болмагъан – миллет да болмайды. Анга алай къараргъа керекбиз.
Национальная премия. Гражданская инициатива. Идет голосование на лучшую инициативу, на лучший проект по регионам, по России по 12 номинациям.
Фонд помощи сохранению памятников истории и культуры «Сто шагов к Кайсыну» выдвинул проект фонда – Мемориальный комплекс «Сто шагов к Кайсыну» в номинации «Культурное наследие» посвященный народному поэту Кабардино-Балкарии, лауреату Ленинской премии
Кайсыну Шуваевичу Кулиеву.
Обращаемся ко всем, кто желает присоединиться к нашему движению и поддержать наш проект «Сто шагов к Кайсыну» принять участие в голосовании.
Голосование проходить следующим способом, устанавливаем мышку на ссылке внизу и нажимаем на эту ссылку.
В открывшемся окне выйдет проект «Сто шагов к Кайсыну»:
Заходим в Тему, внизу есть ссылка проголосовать. Дальше идет
сноска по которой предлагается авторизироваться в одной из социальных сетей.
выбираете одну из них - или одноклассники, или в контакте, или в файсе,
потом отмечаете по трем номинациям пятерки и нажимаете проголосовать. Он выводит меню, что будет, если вы проголосуете и нажимаете снова ссылку.
Флаг фонда «Сто шагов к Кайсыну» недавно с танцевальным ансамблем «Балкария» побывал во Франции, на Всемирных играх кочевников – 2016 год в Кыргызстане, 15 сентября сего года флаг нашего фонда спуститься в батискафе на дно самого глубокого озера Европы – Цирик Кел - Голубое озеро в Кабардино-Балкарии.
Голосуем за проект «Сто шагов к Кайсыну», наша победа это достойный вклад к празднованию столетия со дня рождения
(1917-2017 г.г.) великого советского, российского поэта Кайсына Кулиева.
Газета «Литературная Россия» объявляет конкурс одного стихотворения.
Приглашаем поэтов до конца текущего года присылать на наш электронный адрес (litrossia@litrossia.ru) одно единственное ранее не публиковавшееся в печатных СМИ своё стихотворение, посвящённое современности в самом широком смысле слова (не забудьте пометить тему письма «На конкурс одного стихотворения»; в письме должны быть – фамилия, имя и отчество автора, краткая биографическая справка и фотография).
Понятно, что отбор наиболее достойных произведений из собственного творчества – трудное дело, которое является важным показателем вкуса и мастерства поэта. Заодно посмотрим, что тот или иной поэт понимает и чувствует под современностью.
Лучшие из присланных на конкурс стихотворений будут публиковаться на страницах газеты, а победители получат ценные призы от редакции.
Ждём от вас поэтических свершений! Посмотрим, чем сегодня живёт и дышит современная русская поэзия.
На заседании парламентского оргкомитета по делам литературы, книгоиздания и чтения
Фото: www.duma.gov.ru
В Госдуме обсудили тему поддержки детского чтения и национальных литератур
23 сентября, в день юбилея Герберта Уэллса, в Государственной Думе состоялось заседание Организационного комитета по делам литературы, книгоиздания и чтения в РФ. В ходе мероприятия обсудили вопрос необходимости поддержки национальных литератур России. Всего в обсуждении приняли участие 33 члена оргкомитета, а также приглашённые спикеры: Дмитрий Ицкович, Николай Малофеев, Игорь Михеев, Денис Молчанов, Марина Новикова, Лариса Паутова, Андрей Петров, Наталия Сметанникова, Людмила Трубина и Павел Хорошилов.
Проводил заседание председатель Госдумы Сергей Нарышкин, который отметил важность интеграции современных национальных литератур в общероссийский культурный и образовательный процесс. По словам Нарышкина, «настало время восстановить разрушенные временем связи и механизмы».
Члены оргкомитета получили информацию о том, что в ходе проделанной работы было выявлено не 44 национальных литературы, как предполагалось ранее, а 51.
Ректор Литературного института им. А.М. Горького, писатель Алексей Варламов предложил создать Дом национальных литератур на базе Литинститута, который мог бы стать центром восстановительной работы. Подобный дом мог бы стать местом встречи писателей и творческих людей, поскольку «литература – это не только тексты, не только книги, это люди, которые сейчас разрознены».
– Писатели – это люди, которые влияют на общественное мнение, на климат в своей стране, – добавил Варламов.
Его инициативу поддержал специальный представитель Президента РФ по международному культурному сотрудничеству Михаил Швыдкой. Он также отметил необходимость обсуждаемой темы, заявив, что она имеет важное социальное значение. «Любые национальные идеи рождаются в писательской среде, и это влияет на целый ряд социальных процессов», – отметил он. Также Швыдкой подчеркнул проблему освещения национальных литератур и культур в школьном образовании.
Руководитель Аппарата Государственной Думы Федерального Собрания РФ Джахан Поллыева заявила, что лучшим популяризатором национальной литературы могут стать песни. Кроме того, она подчеркнула важность детской литературы, а также создания произведений и театральных постановок для юных зрителей. Тему детской литературы Поллыева прокомментировала так: «Для того чтобы стать настоящим детским писателем, нужно стать лучшим писателем для взрослых». «Сейчас рынок детской литературы достаточно широкий, но низкого качества», – подчеркнула она.
На заседании оргкомитета его участники обсудили концепцию национальной программы поддержки детского и юношеского чтения.
ПРЯМАЯ РЕЧЬ Юрий ПУЛЯ,
начальник управления периодической печати,
книгоиздания и полиграфии Роспечати:
– Необходимость поддержки национальных литератур очевидна. Последние 25 лет, с момента прекращения существования СССР, работа в этом направлении практически не велась. Произошла дезинтеграция, утрата связей, специалисты стали переходить в другие сферы деятельности. Усилия предпринимались на республиканском уровне (например, в Татарстане, в Якутии, других регионах), но этих усилий было недостаточно. Нынешнее заседание не первое, до этого обсуждение проходило в рамках оргкомитета по проведению Года литературы в 2015 году. Тогда было принято решение сделать каталогизацию существующих проблем национальных литератур и понять, что нужно сделать, чтобы возродить школу художественного перевода с национальных языков народов России на русский язык. Была создана программа поддержки национальных литератур, в рамках которой идёт подготовка антологий поэзии, детской литературы и прозы. Появились национальные редакционные советы для подготовки этих антологий, федеральный редакционный и экспертный советы. На прошедшем заседании были подведены промежуточные итоги их работы. Проблемы надо решать сейчас, чтобы дать больше возможностей для национальных литератур развиваться в общероссийском культурном и литературном пространстве.
Директор Российской государственной детской библиотеки Мария Веденяпина, говоря о состоянии детской литературы, отметила падение тиражей при одновременном росте ассортимента:
– У нас 38 тысяч общедоступных библиотек, больше 40 тысяч школьных, а лучшие книги – лауреаты литературных премий – издаются тиражом от 5 до 10 тысяч экземпляров. В результате основная масса населения лишена доступа к этой литературе. Это нужно учитывать при формировании электронных детских библиотек. Нужны деньги для выкупа авторских прав.
Кроме того, на заседании подчеркнули важность домашнего воспитания и образования. Спикеры отметили индифферентность взрослых к литературе и необходимости прививать детям любовь к чтению.
По мнению главного редактора «Российской газеты» Владислава Фронина, популяризации детского чтения должны способствовать передвижные книжные фестивали и различные «культурные бонусы» для подростков.
Иного мнения придерживается директор филиала ВГТРК «Культура» Сергей Шумаков. «Мы всё время ищем формы, как привить любовь к чтению. Но «привить» нельзя. Можно только заставить, – заявил он. – Вся моя жизнь связана с тем, что меня принуждали читать. Мучили в школе, в университете. Приходилось читать гигантское количество текстов. Было безумно сложно. Но в дальнейшем мне это очень помогло».
В завершение заседания Сергей Нарышкин поблагодарил всех участников беседы.
«Будет подготовлена соответствующая программа поддержки детского и юношеского чтения и дорожная карта конкретных мероприятий», – пообещал Нарышкин.
Программу по сохранению, поддержке и продвижению национальных литератур народов России и проект концепции воссоздания в России школы перевода литературных произведений с национальных языков на русский планируют реализовать в период с 2016 по 2018 год.
«Литературная газета» объявляет о начале нового сезона конкурса на соискание премии «За верность Слову и Отечеству» имени Антона Дельвига.
Премия имени первого редактора «ЛГ» Антона Дельвига «За верность Слову и Отечеству» учреждена как ежегодная российская общенациональная премия 1 октября 2012 года.
Цель премии – профессиональное признание и поддержка литераторов, чьи книги и публикации продолжают и приумножают лучшие традиции и ценности классической русской, многонациональной советской и российской литературы, являют высокий уровень мастерства, сохраняют и развивают русский литературный язык.
Премия присуждается решением жюри на основании заключений экспертов и личного ознакомления с номинированными произведениями. Жюри и корпус экспертов формируются и обновляются ежегодно редколлегией «ЛГ». Члены жюри и эксперты не имеют права на соискание премии.
На конкурс представляются книги на русском языке, которые изданы с января 2015 года по октябрь 2016 года. Номинировать книги на премию имени Дельвига могут творческие союзы, включая отделения в субъектах Российской Федерации, фонды, чья деятельность связана с культурой, кафедры литературы высших учебных заведений, литературно-художественные периодические издания, а также издательства.
Произведения, написанные на языках народов России, представляются в художественном переводе на русский язык. В случае присуждения премии литератору, пишущему на национальном языке, её денежный эквивалент делится между автором и переводчиком в равных долях. На конкурс может быть представлено не более двух позиций от одного издательства или организации.
В 2016 году приём книг (произведений), выдвигаемых на соискание премии, осуществляется с 6 октября по 31 декабря по адресу: Москва, ул. Старая Басманная, д. 18, стр. 1. Редакция «Литературной газеты», с пометкой «На конкурс».
Письмо-выдвижение носит произвольный, свободный характер. В нём приводится краткая характеристика выдвигаемой книги. Кроме того, сообщаются данные о выдвигающей организации с указанием адреса и контактных телефонов.
Основные данные о соискателе: место и время рождения, писательский стаж, главные изданные книги, а также домашний адрес и телефон.
Письмо-выдвижение направляется в редакцию «ЛГ» с приложением двух экземпляров выдвигаемой книги.
Конкурсное жюри не проводит открытое рецензирование выдвинутых произведений и не входит в переписку с выдвигающими организациями и авторами-соискателями. Произведения, представленные на конкурс, не возвращаются. Электронные варианты не рассматриваются.
В связи с тем что 2016 год «ЛГ» объявила Годом великих историков, жюри и оргкомитет вводят в премию три специальных номинации: «Произведение в прозе на историческую тему», «Произведение в стихах на историческую тему», «Произведение в жанре исторической биографии».
Просим учесть особенности работы почты и не отправлять произведения на конкурс за несколько дней до конечной даты приёма работ соискателей.
В мире существует много разных «стен». Великая китайская стена в Китае, Стена плача в Израиле, Кремлевская стена в Москве на Красной площади, Стены Вавилона, Стена желаний и Стена Цоя в Москве и других городах и др. Все стены несут свою особенную смысловую нагрузку, выполняя миссию сохранения памяти живущих и будущих поколений.
Близкими по своему функциональному значению для нашей темы являются Древнетюркские каменные литературные памятники (орхоно-енисейская культура), представляющие собой некий цельный комплекс.
Тюрки, освободившись от Китая, восстанавливали свою государственность в виде Восточнотюркского каганата (682 — 745 годы) с центром на реке Орхон. Именно на этой территории, как считают ученые, найдены наиболее ранние памятники тюркской руники, относящиеся ко Второму тюркскому каганату. В 1893 году датскому ученому-лингвисту Вильгельму Томсену удалось сделать великое научное открытие — установить значение знаков алфавита орхонского письма, выбитого на камнях. Однако вопрос о жанровой принадлежности произведений древности долго еще оставался открытым. В 1965 году своей книгой "Поэзия древних тюрков VI-VIII веков" И. В. Стеблева весьма неожиданно опровергла устоявшийся в науке взгляд на древнетюркские надписи как на прозаические тексты, не имеющие отношения к литературе, и онибыли признаны поэтическими произведениями.В числе этих литературных памятников были поэмы «Кюль-Тегин» («Большая надпись»), которая дошла до наших дней в каменных надписях и поэмы «Бильге-каган» («Малая надпись») и «Тоньюкук». Свое открытие И.В.Стеблева подтвердила и последующими изысканиями в своей книге «Поэтика древнетюркской литературы и ее трансформация в раннеклассический период», вышедшей в 1976 г.
И. В. Стеблева прочла рунические строки как систему строфем, как поэтическое произведение. Стихотворная реконструкция древнетюркских текстов была подкреплена строгими научными переводами (кстати, именно они легли в основу художественного перевода), снабжена исследованиями композиции и самого стиха памятников. Таким образом, первым древнетюркским поэтом был назван Йолыг-тегин, автор «Большой надписи в честь Кюль-тегин».
Кюль-тегин (684-731 гг.) – выдающийся военачальник древнетюркского государства и государственный деятель, младший сын Кутлуг (Ильтериш)-кагана. Поэтический образ батыра Кюль-тегина в древнетюркском эпосе идеализирован и изображен как непобедимый воин. О героических подвигах воина, батыра рассказывает его старший брат Бильге-каган, при дворе которого служил Кюль-тегин. Из его слов мы узнаем о детстве героя, его матери, воспитавшей в нем дух воина-защитника.
В семь лет осиротел, а в десять лет уже Он именем мужским был назван: «Кюль-тегин»
–
Подобная Умай, мать счастлива была, Что он мужчиной стал, что воином он стал. Рано вступает Кюль-тегин на поле брани. В свои шестнадцать лет мой младший брат ходил С войсками, что водил наш дядя,
–
и в боях Он подданных и власть кагану добывал.
Эпитафия Кюль-Тегину
В 2012 году группа представителей балкарской интеллигенции решила реставрировать домик в Верхнем Чегеме, ауле Эльтюбю, где родился выдающийся балкарский поэт – лауреат Ленинской и Государственных премий СССР и России – Кайсын Кулиев. В ходе реставрационных работ была выдвинута идея увековечивания памяти Кайсына Кулиева оригинальным проектом – каменной стеной с начертанными на мраморе стихами поэта на балкарском и русском языках. У балкарцев каменная кладка традиционно считалась искусством. Такими были башни и древние склепы (кешенеле) в Чегемском ущелье.
Средневековые могильники-склепы (кешенеле) в Чегемском ущелье
Проект должен был воплощать «Сто шагов к Кайсыну» – «народную тропу», которая ведет к отцовскому дому поэта. Специально с этой целью, был создан Фонд помощи сохранению памятников истории и культуры, который возглавил инициатор работ, общественный деятель Хадис Тетуев. По замыслу авторов это должен был быть общественный проект без использования бюджетных средств т.е. «народный памятник», как и А.С.Пушкину в Москве. Так стартовал проект «Сто шагов к Кайсыну», что означало сто стихотворений к столетию поэта. Были отобраны соответствующие стихи поэта и высказывания известных людей о нем. Среди них Б. Пастернак, Н.Тихонов, А.Фадеев, Е. Евтушенко, Д. Кедрин, Ч. Айтматов, М.Дудин, Мустай Карим, А. Дементьев и др. Начались: сбор пожертвований, проведение благотворительных концертов и строительство самой стены. В возведении Стены участвовали все желающие. Они по кличу руководителя проекта Хадиса Тетуева через интернет или по телефонным СМС добирались своим ходом или автобусами, арендованными через Фонд организованно до Верхнего Чегема (60 км. от Нальчика по горной дороге). В основном это были выходные или праздничные дни. Эти, «рабочие дни» у Стены проводились согласно древней балкарской традиции – «изеу», что означает добровольную, безвозмездную помощь односельчанам при выполнении трудоемких работ (строительство дома или каменной ограды для него, помощь на сенокосе и уборке урожая и т.д.). Собранные Фондом деньги платились за гранитные плиты, привозимые издалека и их обработку, за машины и технику. Многие профессиональные каменщики, работая в выходные дни, от них отказывались. Таких «изеу-дней нарядов» за 3 года было очень много. Как мне рассказывали участники этих субботников и воскресников, они с нетерпением ждали очередного выхода на работу, ибо очень хотели увидеть результаты своего труда. Среди этих добровольцев, выполнявших, фактически работу разнорабочего, собиравших в самосвалы камни из речки Жылги, поднимавших и устанавливавших гранитные глыбы, готовивших раствор, были врачи и адвокаты, судьи и поэты, артисты и работники телевидения, инженеры и чиновники и представители других профессий.
Изеу – балкарский субботник на стройплощадке «Сто шагов к Кайсыну»
Молодой парень, сын архитектора Тахира Хуламханова – Мурат, в свободное от работы время, с друзьями спускал в подвал собственного дома эти здоровенные гранитные плиты (125 шт.), и после своей основной работы писал на них методом компьютерной графики стихи Кайсына и другие материалы. Насколько же нужно беззаветно любить своего поэта, чтобы годы собственного труда безвозмездно отдать на увековечивание его памяти! Это ли не пример многим, молодым и немолодым людям? Строительство Стены было закончено к ноябрю 2015 г. Тогда и состоялось открытие этого литературного музея Кайсына Кулиева под открытым небом, приуроченное ко дню рождения поэта.
Стена Кайсына готова. Вдоль неё задумчиво идет Председатель Союза писателей Кабардино-Балкарии Муталип Беппаев,
который в роли разнорабочего сам участвовал на балкарских субботниках по возведению этой Стены.
То ли он вспоминает самоотверженную работу своих земляков, то ли задумался над новым стихотворением, посвященному Мастеру и его Стене.
Как отмечают авторы народного проекта, он явился «…выражением любви и признательности поколений великому сыну балкарского народа Кайсыну Кулиеву. Комплекс сооружен на добровольные пожертвования отдельных граждан, целых родов и различных организаций, при активной поддержке местной администрации Верхне-Чегемского сельского поселения. Множество людей, от мала, до велика, приняли личное участие в строительных работах».
К.Мизиев с руководителем проекта Хадисом Тетуевым (слева)
Стена тянется от крутого берега маленькой речки Жылги к мемориальному домику, где родился поэт. Это 350-метровая каменная кладка, где в нишах установлены мраморные плиты с высеченными на них стихами классика балкарской литературы. В них затронуты темы Родины, матери, добра и зла, дружбы, жизни горцев, а также высказывания о нем 25 известных людей. Руководители Фонда еще не дали официального названия этой стене, но уже появляются материалы в прессе, где её называют: «Поэтический мемориал», «Великая балкарская стена», «Поэтическая стена Кайсына», «Мемориальная стена Кайсына»... Есть предложения назвать ее «Приют Кайсына», «Привал Кайсына» и т. д.
С этой стелы началось строительство Стены
Стена будет органично включена в мемориальный комплекс музея-усадьбы Кайсына Кулиева. Облагораживанием территории комплекса и сакли, в которой родился Кайсын, занимается род Кулиевых. Об этой сакле говорил ленинградский поэт Михаил Дудин в своем стихотворении:
Кайсын, мне хочется в Чегем, Под своды старой сакли. Там угли в низком очаге И хворост не иссякли.
Планируется, что мемориальный комплекс в Верхнем Чегеме будет работать как филиал музея Кайсына Кулиева в городе Чегеме, руководит которым племянница поэта Фатима Кулиева.
В этой сакле родился будущий великий поэт Кайсын Кулиев.
Вот как сказал поэт о той земле, о той сакле, о той тропе, о той речке, вдоль которой протянулась Стена его имени: «Предки наши жили здесь издавна… Мне здесь дорог каждый камень, дерево, тропинка, родник. Здесь жили дорогие мне люди — мой отец, моя мать, братья. Мне кажется, что следы от их ног остались навек на этих тропах, словно их не могли смыть дожди многих лет. Здесь я впервые увидел снег на горе и дождь над отцовской саклей, облака над дорогой, звезды над аулом, лунный свет на скалах, рассвет в окне, закат на белых хребтах, похожий на цвет зрелого кизила, будто сказочный великан залил снега красным вином. Здесь на коленях матери, прижавшись к ее теплой груди, я засыпал счастливым детским сном. Все у меня отсюда — жизнь и песня. Чегем — мое начало, мой исток. Здесь я сложил первый свой стих, сложу и последний».
Кайсын Кулиев родился 1 ноября 1917 года в Верхнем Чегеме, в ауле Эльтюбю. /Я в том ауле был рожден когда/ Шесть дней до революции осталось/, писал поэт. Рано потеряв отца, он провел трудное детство. Первые стихи будущий поэт написал в 10 лет, а уже в 17 стал печататься в газетах. В 1935-м поступил в Театральный институт (ГИТИС) в Москве и одновременно посещал лекции в Литературном институте. В 1940-м, вышла его первая книга стихов «Здравствуй, утро!». В том же году был призван в ряды Красной Армии, служил в парашютно-десантной бригаде, а с началом войны воевал в Латвии, под Орлом, где был ранен и попал в госпиталь. «Ваши стихи - крупные снаряды по врагу, потому что они поднимают ярость народа, гнев и ненависть против гитлеровцев, – писал поэту об этих стихах сотрудник аппарата Союза писателей СССР А.Деев. В Чебоксарах на больничной койке он по радио услышал свои стихи в исполнении знаменитого артиста Качалова. После выписки из госпиталя, Кулиев приезжает в Союз писателей СССР в Москве. Его председатель Александр Фадеев распорядился организовать большой творческий вечер молодого балкарского поэта (а ему тогда исполнилось всего лишь 25 лет), а сам в своей записной книжке написал: «Прекрасный балкарский поэт Кайсын Кулиев. Подлинный горец и подлинная поэзия.». На этом вечере выступили тогдашние знаменитости – сам Фадеев, Константин Симонов, Борис Пастернак, Николай Асеев, Самед Вургун и др. Первые его переводы на русский язык читали Вера Звягинцева, Дмитрий Кедрин, Михаил Зенкевич, Мария Петровых.
Александр Фадеев, на должности руководителя Союза писателей СССР, должен был помогать и поддерживать членов тогда еще немногочисленного литературного цеха и выполнять директиву Сталина 1942 года о том, чтобы беречь членов писательского союза (Кулиев вступил в него в 1938 году), запретить отправлять их на фронт, на передовую, а поручать им работу во фронтовой печати, где специально для этого вводилась должность «писателя»!.. Именно благодаря этой директиве, Фадеев, Тихонов,Симоноввыбили разрешение молодому поэту не отправляться на фронт. Кайсын на это сказал: «Я не могу оставаться в тылу, когда мои братья сражаются в Сталинграде». Был найден компромисс, и согласно директиве Сталина, он отправился на фронт корреспондентом боевой газеты «Сын Отечества».
В те же годы должна была выйти книга стихов «Горы», которой до издания уже прочили Сталинскую премию, но она не вышла из-за депортации балкарцев.
После ссылки своего народа Кулиев разделил участь балкарцев, хотя через Сталина руководство Союза писателей СССР «выбило» ему разрешение остаться в любом городе Союза, кроме Москвы и Ленинграда. Поэт выбрал добровольную ссылку, несмотря на то, что за это он мог поплатиться. В те тревожные времена находились «доброжелатели», которые говорили: он идет поперек решению Сталина – он ведь указал ему где жить, а Кулиев поехал к своему народу-спецпереселенцу в Среднюю Азию. Но были поэты, которые не боялись оказывать доброе отношение и помощь Кулиеву. Это были Николай Тихонов и Борис Пастернак. И в какое время!.. Когда балкарцы, а вместе с ними и Кайсын были выселены с родной земли, они считались, чуть ли не все поголовно врагами народа. Кулиева ценили за выдающийся талант, который был виден даже через подстрочники стихов. Пастернак называл его кавказским Есениным и глубоко сочувствовал гонимому поэту. А вот Александр Фадеев, который оказывал молодому Кулиеву всяческую поддержку и, может быть, даже сохранил ему жизнь, не отправляя на действующий фронт, изменил свое отношение к нему. Когда один из киргизских руководителей Союза писателей встретился с Фадеевым в Москве, тот спросил: – Как там Кулиев? И когда, был дан ответ, что Кулиев устроен, возглавляет русскую секцию в писательской организации, Фадеев рекомендовал уволить его с этой работы. Несомненно, здесь сказалась обида Фадеева за то, что Кайсын ослушался его и Сталина и уехал к своему народу.
Безмолвный в плане издания своих книг, Кайсын Кулиев, лишь в мае 1956 года, после возвращения балкарцев на историческую родину, заговорил во весь голос и напечатал в Москве сначала книгу стихов «Горы», затем — «Хлеб и роза». Один за другим выходят его поэтические сборники «Раненый камень» (Государственная премия России, 1966г.), «Книга земли» (Государственная премия СССР, 1974г.) и другие. В 1990г. поэту посмертно была присуждена высшая литературная награда страны – Ленинская премия. Творчество Кайсына Кулиева отличает то, что его стихи одинаково сильны и на родном языке, и в переводах. Поэт скончался в 1985 году, на 68-м году жизни. К.Кулиев долг поэта видел в том, чтобы быть в ответе за судьбу всего человечества, что подчёркивает общечеловеческую, общемировую значимость поэзии балкарского поэта. Это тонко оценила и передала Премьер-министр Республики Индия Индира Ганди в своем выступлении в 1976г.:«Жертвы, принесенные советским народом, во имя зашиты своих идеалов, обусловили его горячее стремление к миру. Испытав на себе все ужасы войны, он, естественно, ненавидит ее. Как справедливо сказал поэт Кайсын Кулиев: «Каждая пуля на войне поражает одну цель — сердце матери». Кайсын Кулиев, обнимая своей поэзией весь мир, в то же время имел право сказать и обратное:
Не станет людям веселей, От показного молодечества. Легко любить всё человечество, Соседа полюбить сумей.
Именно эти строки цитировал в одном из своих выступлений Президент России Владимир Путин.
Из-за отсутствия в произведениях Кулиева присущих многим льстивых «ура-патриотических» стихов, один из членов тогдашнего Политбюро укоризненно заметил: то, о чем писал Кулиев, могло появиться и во времена Гомера! «Между прочим, наилучший из комплиментов. И – чистая правда: я, кажется, только однажды в кулиевских книгах повстречал слово «партия», – утверждал критик Станислав Рассадин. Его стихи всегда шли от сердца. Он не умел мыслить плакатно.
«Проект «Сто шагов к Кайсыну» был продиктован самой жизнью и историей балкарского народа. Народ, отстоявший свою свободу, народ не сломленный, народ, изгнанный со своей земли и вернувшийся и продолжавший созидательную жизнь, народ и его представители у которых не иссякла людская доброта, и щедрость человеческой души, они как искры светят и дают тепло и надежду на будущее моего народа. И народ обязан был выразить себя, и это выражение любви состоялось в имени одного из лучших сынов Балкарии – Кайсына Кулиева. «Сто шагов к Кайсыну»
–
это еще праздник народа, непобежденного и не потерявшего свой дух, - говорит руководитель проекта Хадис Тетуев
«Его (Кайсына – К.М.) природный талант, взрывной, восторженный характер оставили такую память, которую не утерять и за двадцать лет. Артистичный от природы, с обликом поэтического небожителя и одновременно по-крестьянски земного человека, Кайсын Шуваевич в поэзии создавал поистине чудесные картины, мог воспеть любую природную частность, малость, передать настроение, тонко и грациозно выразить свои чувства и подвести читателя к совместному восторгу открытия. Кулиев был самоуглублённым лириком, акварельным художником, тонким графиком.
Даже драму своего народа он выразил в образе «раненого камня», так и назвав одну из своих лучших книг. И, как большой поэт, в этой метафоре не сосредоточился на том, что жгло страшной обидой память, а расширил свой поэтический символ на всю историческую судьбу балкарцев, на их труд и повседневное существование. Раненый – это, ведь, не убитый, не погибший, не забытый… Излечить этот камень, совершить свой, только ему доступный, сизифов труд и взялся в творчестве Кайсын Кулиев.
Он, Кайсын Кулиев, был и оставался в поэзии плоть от плоти таким же погонщиком мулов, чегемским чабаном, строителем-каменщиком» (Вадим Дементьев).
Укладка стелы со стихотворением «Земля моя» в нишу. Эту фотографию авторы проекта назвали: «Руки». Его земляки, строители-каменщики вложили свой тяжелый труд в Стену его имени, а другие, не умеющие их класть, но собравшие те круглые, красивые «раненые» камни, которых точила вода Чегема, по которым быть может ступала нога самого опального поэта, собирали их в русле воспетой им речки Жылги и погрузив в самосвалы привозили на стройплощадку для возведения памятной Стены.
Мы уверены, что «народная стройка», закончившаяся возведением мемориальной Стены Кайсына Кулиева в Верхнем Чегеме, затерянного в верховьях сурового и красивого Чегемского ущелья, является уникальным, не имеющим аналогов в мире, архитектурным ансамблем и литературным памятником, сотканным из «раненого камня», который он воспел в своих стихах. Для любителей культуры, литературы, а особенно поэзии - Стена Кайсына Кулиева, мы уверены, станет местом поклонения выдающемуся поэту и его поэзии, символом его единения со своим народом и народами всей нашей многонациональной России.
Уверены, что она станет туристической литературной Меккой нашей страны.
Имя любимого поэта бережно хранят как у него на родине, так и в других регионах России и за рубежом. Имя Кайсына Кулиева в Кабардино-Балкарии носят: проспект и Балкарский драматический театр в Нальчике, улица в Чегеме на которой находится Дом-музей поэта, Благотворительный фонд при музее, школа в селении Нижний Чегем, улица в г. Прохладном, горный пик в урочище Башиль, дворец культуры в городе Тырныаузе, село и пик на Алтае, улица в столице Ингушетии Магасе, а также за рубежом: улица и библиотека в Бишкеке (Киргизия), улица в Ашхабаде (Туркменистан), школа и музей в Индии, парк в столице Турции Анкаре. В этом ряду и появилась новая достопримечательность, литературный музей под открытым небом – Поэтическая стена Кайсына Кулиева в Верхнем Чегеме, по которой через несколько столетий будут изучать историю карачаево – балкарского и русского языков, как изучали в свое время древнетюркские памятники.
У Стены посадили деревья, и она получила «вечнозеленый пояс»
ВМЕСТО ЭПИЛОГА (ПОСЛЕСЛОВИЕ)
Считаю, что надо дать обобщающую оценку существующим «стенам» - этим творениям человеческого ума и сердца. Все они, являются архитектурными сооружениями, представляют собой произведения искусства, а также явления сакрального смысла и порядка. Одни из них являлись оборонительными сооружениями (Великая китайская стена, Стены Вавилона,), другие воплощают или воплощали политические реалии (Стена Коммунаров, Берлинская стена). Третьи были порывом народной души к своим кумирам (Стена Цоя), четвертые своим мечтам и душевным эмоциям (Стена желаний). Особое место занимают древнетюркские памятники, которые являются литературными произведениями с идеями сплочения, единения тюркского народа, совместной борьбы против внешних врагов, к соблюдению древних обычаев. Одновременно они являются и эпитафиями. Поэтому у них есть родство и с многочисленными надгробными памятниками по всему миру, на которых в стихотворной форме содержится информация о деяниях этих, быть может, и не очень известных, большому кругу, людей.
Стена Кайсына Кулиева стоит особняком среди этих памятников. Во-первых, нет аналогов в мире. Во-вторых, это народная инициатива, она создана нашими современниками на наших глазах. Будучи единым архитектурно-литературным ансамблем, созданным по проекту Фонда «Сто шагов к Кайсыну» (руководитель Х.Тетуев, архитектор М.Гузиев) считаю, что Стена должна быть выдвинута на соискание Государственной премии России. Думаю найдется не одна организация, которая представит этот уникальный памятник на суд комитета по госпремиям. Также необходимо ходатайствовать, чтобы проект был внесен в список объектов всемирного наследия ЮНЕСКО. Он полностью соответствует следующим критериям отбора объектов для ЮНЕСКО: пункт II. Объект представляет важное взаимодействие человеческих ценностей, в течение определенного периода времени или в рамках культурного района мира, о событиях в архитектуре или технологии, монументального искусства, градостроительства или ландшафтного дизайна; Стена соответствует и следующему пункту Критериев: VI. Объект должен быть прямо или косвенно связан с событиями или существующими традициями, с идеями или верованиями, с художественными и литературными произведениями, имеющими выдающуюся универсальную значимость.
9 октября 2016 года на 6 Кязимовских чтениях посвященных 157 годовщине со дня рождения великому балкарскому поэту, основоположнику балкарской литературы Мечиеву Кязиму Беккиевичу
Фонд помощи сохранению памятников истории и культуры
«Сто шагов к Кайсыну» заявил о новом проекте фонда
- увековечивание памяти поэта, философа, мудреца, гуманиста мира – Кязима Мечиева.
Рабочее наименование проекта
«МАЛКЪАРНЫ АЛТЫН СЫБЫЗГЪЫСЫ – ЗОЛОТАЯ СВИРЕЛЬ БАЛКАРИИ»
Предусматривает создание мемориального комплекса творческого и жизненного пути поэта:
АЗАТ ЖОЛУ – Дорогой свободы;
АЗАП ЖОЛУ - Дорогой страданий;
ИЙМАН ЖОЛУ – Дорогой Веры;
В контексте философской концепции:
ЖЕТИ ЖАНЫ – Семь сторон;
ЖЕТИ ЖЕРИ – Семь стран;
ЖЕТИ ЖОЛУ - Семь дорог.
Архитектурная часть памятника предусматривает – 4-х стороннюю Пирамиду, с надписью на фасаде
«МАЛКЪАРНЫ АЛТЫН СЫБЫЗГЪЫСЫ – ЗОЛОТАЯ СВИРЕЛЬ БАЛКАРИИ»
И на каждой из сторон пирамидальной Стены надписи
АЗАТ ЖОЛУ – Дорогой свободы;
АЗАП ЖОЛУ - Дорогой страданий;
ИЙМАН ЖОЛУ – Дорогой Веры;
И суры из Корана на 4 стороне пирамиды
И стихи по теме.
Количество стихов, в мемориальном комплексе будет – 99.
По географии предполагается установить памятники по следующей схеме
Малкъар, Безенги, Хулам, Верхний Чегем, Верхний Баксан, Кичи-Балыкъ, Кавказские республики, Страны Востока, путь в Мекку и Средняя Азия – дорога депортации.
Вторым направлением будет:
1.ШЫКЪЫ:
2.КАРАСУ
3.БАБУГЕНТ
4.КЪАШХАТАУ
5. ГЕРПЕГЕЖ
6. ХАСАНЬЯ
7. НАЛЧЫКЪ,
Третье направление строительство памятника в Долинске, г.Нальчик по проекту В. Асанова и Гузиева М., утвержденного В.М. Коковым, первым президентом КБР.
Фонд «Сто шагов к Кайсыну» инициирует создание рабочей архитекторной группы, и группы отбора стихов. Принимаем предложения к рассмотрению.
По всем вопросам обращаться к Председателю фонда «Сто шагов к Кайсыну», Хадису Тетуеву.
Кязим Беккиевич Мечиев (1859 село Шики, Хуламо-Безенгийское ущелье, Терская область, Российская империя — 15 марта 1945, Талды-Курганская область, Казахская ССР) — балкарский поэт, просветитель, богослов, философ-гуманист, основоположник балкарской поэзии и литературного балкарского языка, член Союза писателей СССР с 1940 года.
Родился в семье ремесленника. Был с рождения хромым, но как и другие братья помогал отцу в кузнице. Отец поэта, будучи сам необразованным, страстно желал учёбы сына и сызмала отдал его на учёбу к эфенди в Безенги, а спустя 3 года отправил в Лескенское медресе. Способный Кязим за короткое время осваивает арабскую грамоту и приступает к изучению языков — турецкого и персидского. Тогда же рождаются его первые стихи, записанные арабскими буквами.
По возвращении Мечиев знакомится в Безенги с одним из просвещенных людей того времени, известным в народе Чепеллеу-эфенди, который увлекает юношу светской литературой. Знакомство с великими мастерами Востока, их творчеством оказало благотворное воздействие на будущего классика балкарской поэзии, стало бесценной школой творческого поиска, движущей силой мысли и чувства поэта. Позже адаптированные им на сюжет восточных дастанов произведения, и в первую очередь поэмы, станут шедевром национальной литературы Балкарии.
Вернувшись в родное село Кязим работал в кузнице и, будучи глубоко религиозным человеком, продолжал черпать знания, изучая религиозную литературу и произведения восточных поэтов.
Получив духовное образование в лучших медресе Северного Кавказа, Мечиев совершает свое первое паломничество в Мекку (известно, что поэт дважды побывал в странах Ближнего Востока: в 1903-м, 1910-м).
8 марта 1944 года был депортирован вместе со всем народом в Среднюю Азию. Умер 15 марта 1945 года в Талды-Курганской области Казахстана. В 1999 году останки Кязима Мечиева были перевезены и преданы родной земле в городе Нал Творчество Мечиева не укладывается в рамки однозначной оценки. Исследователями (Д. Маммеев, А. Теппеев) условно отмечаются три этапа эволюции творчества поэта:
1. Мусульманские университеты Кязима и паломничество в Мекку. Начало поэтического творчества. Поэмы на религиозные темы. Лирика: любовные и социальные мотивы (предположительно 1890-1900 гг.).
2. Скитания по странам Востока. Учёба в университете Аль-Азхар (Каир). Формирование реалистического мировоззрения. Создание новой поэтической традиции. Философская лирика и поэмы (1900-1917).
3. Октябрьская социалистическая революция и Гражданская война. Сомнения и тревоги, поиск истины, идейное прозрение и гражданский подвиг. Открытие нового мира и нового человека. Патриотическая лирика (1917-1944).
С учетом новых изданий можно обозначить и 4-й этап — 30-40-е гг. (тема репрессий и выселения).
В поэзии Кязима Мечиева, как и в народных песнях и поэмах, со всей честностью и прямотой выражены характер балкарского народа, его смех и раны, мужество и задушевность; в ней гул свадебной пляски и рыдания женщин в черных шалях на похоронах. Поэзия его живописна, как родное Хуламо-Безенгийское ущелье. В ней мы встретим мягкий разговор с ивой, цветущей у горной речушки, и суровые размышления о смерти и смысле жизни
— писал Кайсын Кулиев
Мир — тяжкая тропа, где скорбь и горе, —
По той тропе чьи ноги не прошли?
Мир — это взбаламученное море, —
И чьи в нем не тонули корабли?
— из стихотворения «Мир — тяжкая тропа». Багдад, 1910
Если б знал, где для родины счастье найти
Прискакал бы к нему, сделав ноги — конем
Если б кровь, как река, разлилась на пути,
Переплыл бы ее, сделав сердце — челном
— из стихотворения «Если б знал, где для родины счастье найти». Мекка, 1910
Избороздил я много бурных вод,
Бывал у турков, ездил я к арабам.
Бедняк повсюду как бедняк живет,
И сильный измывается над слабым
— из стихотворения «Проплыл на корабле через моря», 1910
Я молю тебя, господи, ныне:
Лучше в камень меня преврати,
Но остаться не дай на чужбине,
К моему очагу возврати!
— из стихотворения «Серый камень сорвался с утеса», Дамаск, 1910
В 1944 году, находясь в ссылке в Талды-Курганской области, Мечиев обращается к последней теме своего творчества — теме депортации, посвятив ей стихотворения: «Таукел этейик биз бюгюн» (Будем надеяться мы сегодня), «Осуят» (Завещание), «Жарлы халкъым» (Бедный мой народ) и др. В поэзии выселения Мечиева усматриваются те же просветительские идеи, что сопровождали поэта ещё на начальном этапе творческого пути. В большинстве они основаны на призывах к единению и терпению. «В единстве — сила... В единстве — жизнь», — не переставая, твердит мудрец и мыслитель. Поддержать дух народа, укрепить веру в торжество справедливости Мечиев считал своей святой обязанностью, жизненным кредо.
(Базар заман салады кеси жорукъларын,
сылап–сыйпап тутады отунлукъларын.)
Айтадыла:„Тарых бла киши да болмад бай,
къалгъан жеринг — бурхуду, череклеринг да — сай.
Жюрегингден чыгъар да сен ол затланы, ат,
халкъынг да, юйюрюнг да бизгелле аманат.
Заманынгы бош иймей, илеш бизге, ийил,
бизге бойсуннгандан а къайсы жашайд иги?!"
Эркинди нелери да, эркинликден ёзге,
керти адам — ёзденди, шинжиди жут кёзге.
II
Унут дейле, алайды. Да хо, унутайым,
Журтум Кавказ тюйюл деп, къууандырайым,
андан–мындан келгенек дейим да, кетейим,
Къарча да, бош, таурухду, ийнанмагъыз, дейим.
Жарсыр кибикмид сора ёксюз сабийликге,
не, атасын танымай атам ёсгенликге?
Къабыр, кебин да болмай, жата эсе биреу,
да неди?
...налат болмаз, чапды деп, бёрю жугъутургъа,
бир жугъутур атсады бир башхасын жаргъа.
Сизге бойсуннгандан а жокъ жашагъан „иги",
эркинди нелери да, эркинликден ёзге.
Евгений Степанов — литератор, кандидат филологических наук, издатель. Родился в 1964 году в Москве. Окончил факультет иностранных языков Тамбовского педагогического института, Университет христианского образования в Женеве и аспирантуру МГУ им. М. В. Ломоносова. Президент Союза писателей XXI века. Генеральный директор холдинга «Вест-Консалтинг». Автор книг стихов, прозы, научных монографий, многих публикаций в периодике. Живет в Москве.
Что такое поэзия? Наверное, существуют тысячи определений. И все они имеют право на существование.
Мы привыкли к стереотипам. Нас многие годы (века) приучали к тому, что поэзия — это рифмованный рассказ о ком-то (прежде всего — о себе) или о чем-то.
И приучили.
Если открыть современные журналы — там в большинстве своем именно такие тексты. Иногда складывается впечатление, что стихи Симеона Полоцкого, Велимира Хлебникова, Алексея Кручёных, Ильи Зданевича, обэриутов, Геннадия Айги, Виктора Сосноры, Алексея Парщикова, Дмитрия Авалиани, дадаистов, Пауля Целана… так и не вошли в наши плоть и кровь.
А рифмованный рассказ — вошел.
Я не знаю, плохо это или хорошо.
Я говорю о своих ощущениях. О том, что есть.
Думаю, что поэзия — это вообще не стихи. Это нечто другое. Поэзия, на мой субъективный взгляд, — это не ум, но безумие. Не логика, но алогичность. Не норма, но отклонение от нормы. Не смысл, но чушь несусветная. Но — музыка. Но звук. Но краски. Но «Цвет граната» Параджанова. Но всепоглощающая материя, которая живет, дышит, будоражит, вызывает радость и гнев, восхищение и омерзение.
Столбики, которые печатаются в журналах, это атрибуты монархии и крепостного права, не отмененные до сих пор.
Поэзия — это свобода.
Поэзия — повторю в тысячный раз — это то, что нельзя пересказать прозой.
В августе 2016 годах на своей странице в фейсбук я провел блиц-интервью, где попросил своих коллег и друзей ответить на вопрос, что такое поэзия?
Вот какие ответы я получил.
Софи Матвеева: «Поэзия — это желание красоты в обыденном…»
Наталья Гриник: «Поэзия — это исповедь и молитва, отповедь и проповедь».
Reineke Fuchs: «Поэзия — это облекание того, что у всех на уме, в музыку слов».
Максим Лаврентьев: «Поэзия — это, как все в искусстве, некоторое равновесие с небольшой погрешностью».
Олег Филипенко: «Поэзия — это формотворчество духом».
Александр Поповский: «Поэзия — один из доступных видов терапии и способов самосовершенствования».
Анатолий Вершинский: «Поэзия — это единственные слова в неповторимом порядке».
Александр Петрушкин: «Поэзия — это молитва об отсутствии смерти».
Владимир Шемшученко: «От сердца — сердцу. От любви — к любови./ До самых, самых беззащитных — нас!/ Сквозь жизнь и смерть, сквозь властный голос крови/ В урочный или неурочный час,/ Листвой опавшей, первою травою —/ Нас властно отделяя от других,/ Доходит и хватает за живое…/ И сторонятся мертвые — живых!»
Лидия Волынец: «Поэзия — это миг, запечатленный в вечности».
Yegor Yez Zaitsev: «Поэзия — это диссонанс (конфликт) Души с Прозой Жизни. При гармонии души Поэзия невозможна».
Дмитрий Авраменко: «Поэзия — синтетический сплав слова, музыки и живописи, пытающийся объяснить необъяснимые движения души».
Светлана Ос: «Поэзия — процесс иллюзорного взаимодействия автора с читателем, посредством которого автор получает возможность сказать то, что он хочет сказать, а читатель — возможность услышать то, что он хочет услышать».
Валерий Кожушнян: «Поэзия — камертон души».
Павел Пушкарев: «Поэзия — это заговор от боли».
Любовь Щербинина: «Поэзия — это спасение, самовыражение и утешение!»
Аюна Аюна: «Поэзия — в паузах между строчек…»
Инесса Ильина: «Поэзия — это спасательный круг в обстоятельствах, которые стремятся тебя погубить».
Александр Вепрёв: «Поэзия — это показатель наличия или роста духовной жизни общества, как музыка и живопись. Поэзия — это соприкосновение человеческой души с божественным началом. Поэзия — это радость печали».
Ирина Голубева: «Поэзия — остров ирреальности в реальном мире».
Сергей Тарасов: «На мой взгляд, поэзия — это тот единственный шанс сказать человеку о своих чувствах, когда при личной встрече немеет язык, слова путаются и получается полный бред».
Irena Ssance: «Поэзия — озарение, запечатленное в ритмах символов (или ритмике, музыке слов)».
Тамара Пономаренко: «Поэзия — это отзвук Вечности в сиюминутном».
Veniamin Lensky: «Поэзия — это “Я”. Поэзия — это мыльный пузырь после дождя. Пузырь лопается — и жизнь обретает прежние очертания. Поэзия — это чувство, тянущееся к слову, чтобы прорасти из него. Поэзия — это Гомер, ощупывающий во мраке лиру Орфея».
Елена Ткачевская: «Поэзия — как поручение, неотвратимое, нежданное…»
Евгений Морозов: «Поэзия — это невидимая энергия, помноженная на усилие стилевого выражения и деленная на обстоятельства жизни поэта».
Игорь Фунт: «Поэзия — фигня, филигранная няшка».
Эмиль Сокольский: «Поэзия — возможность видеть и ощущать рай на земле».
Олеся Рудягина: «…стихи? — Лекарства из аптечки Бога… Жизнь исполнена поэзии. Просто одни ее видят, слышат, воплощают, а другие — нет».
Ольга Моторина: «Поэзия — это слово Божие, а когда пишущий обращается к поэзии — он молится, когда обращается к прозе — исповедуется, а когда он научился писать — он проповедует. Ибо все мы ученики Его».
Екатерина Горбовская: «Когда слышу умные разговоры “о поэзии”, всегда почему-то вспоминаю Беллу Ахмадулину: “…о том, чем им так сладко ведать, о том, чем мне так страшно быть”…»
Владимир Спектор: «Мне нравится определение И. Губермана:
“Поэзия — нет дела бесполезней/ в житейской деловитой круговерти./ Но все, что не отмечено поэзией,/ мгновенно исчезает после смерти”».
Елена Былинкина: «Поэзия — это эмоции в созвучии слов, когда слова, как клавиши, рождают чувства».
Елена Павлова: «Поэт стихами пытается совместить два мира — свой и реальный… Иногда это получается».
Нина Краснова: «Поэзия — это всплески души».
Виктор Верин: «Поэзия — это всего лишь образное отражение действительности. А искусство образного выражения мысли — в слове в том числе — и не более…»
Андрей Теддер: «Настоящая поэзия — всегда исповедь».
Все ответы — очень интересные.
Дело — за «малым». Написать хорошее стихотворение. Хотя бы одно…
Сергей Дмитренко: „Пишущие люди могут перестроить сознание общества“
Бизге да керекдиле тылмачла - бизни джазыучуларыбызны чыгъармаларын орус тилге кёчюрюрча. Ана тилибизде уста джазгъан къаламчыларыбыз кёб болсала, тилибизни сакъланырына себеб боллукъду. Алай а, орус тилге кёчюрюлмесек - бизни киши да биллик тюлдю. Тылмач бёлюмню бошагъанладан Джуртубайланы Махтини айтыргъа боллукъду. Литинститут бек иги джарайды джазгъан адамгъа. Къайсын да, Гамзатов да, Айтматов да, Сулейменов да, Батчаланы Мусса да окъугъандыла анда. Литгазетадан бу кесекни салгъаным - джаш литераторларыбызны сагъышын этер заман эртде джетгенди. 1980-чи джыллада Къарачайдан-Малкъардан окъугъанла анда ондан аслам эдик. Энди уа анда бизден киши окъуб билмейме.
"– Всё-таки какие проблемы стоят конкретно перед Литературным институтом, как центром гуманитарного образования?
– Вот главная. В советское время это был многонациональный институт, где, в частности, готовили переводчиков с языков народов СССР... В аудиториях вместе учились студенты, писавшие на разных языках. Институт сейчас работает над тем, чтобы эту форму литературной школы возродить, и мы, к счастью, нашли серьёзную поддержку на самом высоком уровне: у президента, председателя правительства, Государственной Думы. Надеемся, что нас поддержит и нам поможет также правительство Москвы. Если конкретно: на базе Литинститута предписывается создать Дом литератур России. По замыслу это будет не только крупный учебно-научный, но и культурно-просветительский центр, такое место в Москве, где найдут себе творческий приют не только поэты и прозаики из разных уголков России. Мы предлагаем всем, кто способен к литературному дерзанию, на каком бы языке вы ни писали, участвовать в творческом конкурсе для поступления в Литературный институт. В следующем учебном году намечено открыть группу художественного перевода с башкирского языка, а, скорее всего, не только его."
Проректор Литературного института о проблемах гуманитарного образования«ЛГ»-ДОСЬЕ Сергей…
lgz.ru
Ибрахимни бир талай назмусун былайгъа салыр эдим деб, "Эльбрусоидни" электрон кютюпханесине къарадым - бир китабы да джокъ. Аллай уллу поэтни библиотекада китаблары болургъа керекдиле - бу кемлиге малкъар джаны эс бурур деб умут этеме.
Багъалата эдиле сёзюн аны -
Ол болгъан кибик сёзю файгъамбарны.
Анга байракъгъача къарай эди халкъ...
Не этгин: джашау, ёлюм да — хакъ.
Кеси кетди,
Сёзю къалды, Мингича, чыммакъ акъ.
Ёзге байракъ тюшмейди джерге -
ол турлукъду мийикде, Кёкде.
Адамны, адам улуну да эте къайгъысын,
Джаралы ташдан къарайды Къайсын.
Кёк китабына бизге ача джол,
Джер китабын джазалгъанды ол.
Сёзюнден Тейри джарыгъы ургъан
Джер адамы, Тейри адамы Къайсын.
..Бушуу кюн джылай эди Кёк,
кече Ай да болгъан эди сын.
Кёкге да кетди, Джерде да къалды
Минги таулу, Минги шайыр Къайсын.
КАЙСЫН
Какою славой обладал поэт …
Знаком был с ним весь белый этот свет.
Автограф получить спешил любой -
Поэта, окруженного толпой …
На верхней полке том его иметь.
Ценили как слова его они -
Предтечей словаря его сочли.
Как флаг родной, стал символом он им …
Но в жизни сей уход - неотвратим.
Ушел и он ...
Осталось слово, как Эльбрус, бело,
Не властно время поглотить его.
Не сбросить наземь этот флаг вовек,
На Небе, в вышине ему висеть!
О человечестве, о людях думал он,
Из раненого камня смотрит он!
К Небесной Книге нам открыл он путь,
Сумев в Земную Книгу жизнь вдохнуть.
Из слов божественный струится свет,
Земли и Неба - и Кайсына Свет!
В день горя Небо плакало навзрыд,
Луне в печали той пришлось застыть.
Ушел на Небо всей планеты сын,
Эльбрусу равный наш поэт Кайсын.
Юрий ПУЛЯ,
С этой стелы началось строительство Стены
В этой сакле родился будущий великий поэт Кайсын Кулиев.
