Доктор Очаповский о Карачае. Книга С.В. Очаповский. "Ты опять поедешь в Карачай" Дневники и Воспоминания.

Доктор Очаповский о Карачае. Книга С.В. Очаповский. "Ты опять поедешь в Карачай" Дневники и Воспоминания.

Айгюль 16.10.2015 16:46:17
Сообщений: 35
Предисловие к вышеупомянутым Дневникам, изданным фондом Эльбрусоид, будет кстати, чтобы предвосхитить просмотр документального фильма, над которым работает Краснодарское телевидение.


ПРЕДИСЛОВИЕ
Дневники Очаповского – это светлое и проникновенное повествование о Карачае, о его людях и неповторимой природе Кавказа, о великой любви Станислава Владимировича к горам. Он в 1921 году писал:
«…Велик Кавказ. Многочисленны его долины и ущелья, бесконечны его горные цепи и нет числа уединенным убежищам среди первобытной природы. И повсюду встречаются славные люди с чуткой душой вроде Алия Темирова, Яши Коркмазова, Ильяса Магометовича. Повсюду видна частица души человеческой. Ищи её и всегда найдешь…»
Журналист и историк, автор книги «Почетный гражданин Кавказа»[1] Амин Караджашевич Темрезов о Дневниках знаменитого доктора-офтальмолога через полвека скажет:
«…Глазной врач Станислав Владимирович Очаповский, русский дворянин, старый интеллигент, первые две трети своей жизни проживший при царизме, а последнюю треть – при большевизме, первый русский ученый, удостоенный советского ордена Трудового Красного Знамени в 1926 году, которого смерть, как ударом меча, поразила во время глазной операции за какие-то две недели до дня Победы 9 мая 1945 года, оставил в наследство жене (девичья фамилия Надежда Васильевна Поцапай), дочери Татьяне и сыну Владимиру без малого четыре десятка общих тетрадей, исписанных плотным бисерным почерком…
…Самым первым ярким сознательным впечатлением детства, как отмечал в своем Дневнике Очаповский, запомнился ему великий переполох в их семье и в Слуцком обществе, когда ему исполнилось три года. Потом, повзрослев, из семейных разговоров он понял, что это было в начале марта 1881 года, когда телеграф принес известие об убийстве бомбометальщиками царя Александра II. Первая запись в своем дневнике 14-летним гимназистом Очаповским сделана в апреле 1892 года, последняя – 9 апреля 1945 года. Две эти вехи я сопоставляю с той целью, чтобы читатель имел представление о том, что это была за личность, и что содержали в себе его Дневники, которые добросовестно велись свыше 50 лет.
Таким эпизодам, ярким записям о знаменательных датах, событиях, фактах и встречах, кратким, но точным характеристикам отдельных людей и общественных явлений, интересным наблюдениям всякого рода в Дневниках Очаповского, как говорится, нет числа. Надо ещё принять во внимание, что он на рубеже двух веков окончил два самых именитых русских учебных заведения, прошел сквозь горнила двух очагов науки и культуры. Императорскую военно-медицинскую академию окончил в 1901 году с золотой медалью (единственный из 132 выпускников) и со званием «лекарь с отличием». Одновременно в качестве вольнослушателя с 1896 по 1901 год слушал курс словесных наук философского факультета Петербургского университета. В 1903 году он защитил со званием «гонорис кауза»[2] диссертации доктора медицины и доктора российской словесности…»
Из этих четырех десятков общих тетрадей супруга доктора Надежда Васильевна Амину Караджашевичу отдала четыре тетради. Это было в 70-е годы прошлого века, когда Темрезов начал работать над книгой об Очаповском. Но Дневники в эту книгу не вошли.
Они охватывают период с 1921 по 1926 годы, когда Очаповский ездил со своим глазным отрядом в горный Карачай. В них доктор повествует о проделанной работе его глазного отряда в карачаевских селениях, рассказывает о людях и природе Карачая, делится своими впечатлениями о поездках. И как заметил Амин Караджашевич Темрезов: «Он умел придать обыкновенным словам редкую проникновенность. Стиль его письма – образец простоты, правдивости, ясности и точное воспроизведение увиденного…
Унаследованные от кого-то из родителей светлая мечтательность, любовь к природе и понимание её во всех проявлениях, утончённое чувство слова и литературного образа, делают Дневники Станислава Владимировича поистине редчайшим памятником российской словесности, созданным одним из её поклонников и знатоков, наблюдавшим час её заката. Доктор разносторонней эрудиции в совершенстве знал латынь, древнегреческий, немецкий, французский и английский. Кроме ста с лишним научных работ по специальности (глазные болезни) опубликовал в газетах и журналах яркие оригинальные исследования о творчестве Пушкина и Лермонтова, Тютчева и Никитина, Кольцова и Надсона. Из произведений Шекспира и Гёте, Байрона и Шиллера, Гейне и Беранже, Киплинга и Теннисона он читал наизусть в кругу друзей громадными кусками.
Родился Станислав Владимирович Очаповский 9 февраля (старого стиля) 1878 года в имени Иодчицы Слуцкого уезда Минской губернии. Отец его, участник Севастопольской осады, занимал должность секретаря Слуцкого съезда мировых судей…»
Дневники и Воспоминания Станислава Владимировича Очаповского, представленные в этой книге – это песнь дивной природе Карачая, мужественным и гостеприимным людям гор, к которым он навсегда привязался сердцем и душой. В нём столько теплоты, уважения, сострадания и сочувствия к карачаевскому народу, что вызывает искреннее удивление и бесконечную благодарность. Он, понимая, что горы не радуют горца ни плодородными пашнями, ни легкодоступными пастбищами, ни удобными дорогами, ни предсказуемой погодой… восхищается тем, что карачаевец так трепетно любит свою землю за её красоту. Это любовь на уровне духовности, ибо жизнь в горах сопряжена с бесчисленными трудностями. Каждую пядь земли они отдают трудно и за большую «цену». Потому так терпелив горец, потому он так трудолюбив и вынослив.
Читая Дневники и Воспоминания, нельзя не удивиться настойчивости, с которой доктор преодолевал все трудности, вставшие на его пути к горам. Непонимание коллег, недоумение вышестоящих чиновников, экстремальные природные условия, бездорожье – все это не смогло заставить отказаться от желания придти к тем, кто нуждался в его помощи. Великий труженик, гуманист и доктор от Бога, Станислав Владимирович принес в горы не только свои знания, но и большую любовь щедрого сердца.
Отмечая его небывалый альтруизм, его желание помочь самым слабым и при этом абсолютно не думать о своем благополучии и вознаграждении, хочу привести отрывок из дневниковых записей, сделанных им в 1924 году. Когда одна из членов отряда, Гюльназарян, которая вместе со Станиславом Владимировичем неоднократно приезжала в Карачай, решила поработать в Кисловодске, доктор на это среагировал таким образом:
«Оказалось, что она от моего имени организовала себе двухмесячный глазной отряд в Кисловодске. В качестве якобы продолжения нашей работы в Карачае, ибо в Кисловодске находится центр Мало-Карачаевского округа.
Работа в Кисловодске, в шумном и блестящем курорте, в разгаре курортного сезона, мне казалась профанацией идеи глазных отрядов, которые должны идти в самую глушь, в трущобы, «где трудно дышится, где горе слышится, где голод и жажда по глазной помощи» (подчеркнуто автором – прим. Ф. Байрамуковой).
О том, как глазной отряд работал там, где был «голод и жажда по глазной помощи» Станислав Владимирович рассказывал:
«…Мы останавливались, начинали работать в потоке нахлынувших на нас больных, порой забывая об отдыхе, об обеде в жаркой страде трудового дня. Но всегда Кавказ вёл с нами немолчный разговор языком горских народов, шумом и плеском своих горных рек, и очаровывал наши взоры картинами своих долин и ущелий, хребтов и вершин. А когда уменьшался приток больных, и в работе наступало затишье, мы сводили с горами более близкое знакомство, – с Кавказом и его обитателями».
Как правильно заметил чеченский писатель Зайнди Шахбиев, в горы надо ехать «за вдохновением». Горы действительно вдохновляли и звали Очаповского. Как и карачаевцы, горы чувствовали в нём надёжного друга, доброго кудесника. Он не просто любовался горными пейзажами, он записывал названия ущелий, вершин, хребтов, речушек; как ученый-путешественник, фиксировал увиденное, радовался всему, что составляло величественную красоту горного Карачая.
Он, очень тонко чувствующий красоту природы, так же, как и движение души человека, с особым состраданием относился к тем, которые, живя среди сказочной красоты, не могли её видеть, радоваться ей, говорить с ней. Поэтому, наверное, он несколько лет подряд сам приезжал в горные селения Карачая, где его ждали и боготворили.
«Жизнь Станислава Владимировича так кристально чиста, так плодотворна и поучительна, что не требует никаких искусственных приёмов для её возвеличивания», – писал А. К. Темрезову в 1967 году Н. Позанский, который хорошо знал знаменитого офтальмолога с 1893 по 1945 годы.
Особо следует сказать об авторе книги «Почетный гражданин Кавказа». Журналист и историк Амин Караджашевич Темрезов в 60-е – 70-е годы по крупицам собирал всё, что касается великого доктора: вёл обширную переписку со всеми, кто мог рассказать об Очаповском; всё, что выходило о нём в периодической печати (особенно в 20-е – 30-е годы прошлого столетия); и, конечно, Дневники. Но многое из того, что было собрано Темрезовым, в силу разных причин в его книгу не вошло. (Учитывая, что книга «Почетный гражданин Кавказа» была издана 25 лет назад и небольшим тиражом, мы сочли необходимым её переиздание вместе с Дневниками. Это даст возможность читателю поближе познакомиться с жизнью великого гуманиста, врача и педагога Станислава Очаповского.)
В письме Амину Темрезову от 20 января 1968 года известный офтальмолог, доктор медицины, профессор Н. Павлов вспоминает о первой случайной встрече со Станиславом Владимировичем, которая полностью изменила его жизнь: «…Очаповский выступал с докладом о поездке глазного отряда в Карачай… Я был упоен голосом докладчика, его оживленной живой речью, красотой и музыкой слов. И я понял, что мне нужно быть в этих отрядах, это то, что мне так необходимо.
И я стал пропадать в клинике глазных болезней. Всё свободное время я был рядом со Станиславом Владимировичем. Я полюбил его всей силой молодого сердца. А полюбив его, я полюбил и его любимое дело.
Офтальмология для меня стала неразрывной с личностью Станислава Владимировича, с его жизнью. Я стал его «духовным» сыном…»
Я думаю, духовным «сыном» Станислава Владимировича хотели стать многие. В том числе и Амин Караджашевич, который с трепетом относился ко всему, что было связано с его именем.
У журналиста и историка Темрезова было два серьёзных увлечения: первое – жизнь и судьба С.В. Очаповского, второе – история Карачая.
Сын карачаевца Караджаша Дадаевича и кубанской казачки Устиньи Дмитриевны Евсюковой, Темрезов Амин такой беспредельной любовью к карачаевскому народу, его истории проникся, изучая Дневники великого доктора о Карачае. Он своего репрессированного отца плохо помнил, рос и воспитывался в Краснодаре, куда в 1938 году вернулась семья горца Караджаша Темрезова, в прошлом всадника 3-й сотни конного полка Кавказской туземной конной дивизии (1914 -1918).
Амин Караджашевич, отдавший много сил и времени собиранию материалов о Карачае, своей большой любовью был одинаково обязан, как мне думается, доктору Очаповскому и своей русской матери Устинье Дмитриевне, которая всегда тепло отзывалась о карачаевцах. Может, её удивляло и восхищало в карачаевцах то, о чём писал А.Зорин в своей книге[3]: «…Странным образом уживаясь с первобытной дикостью, она (т.е. культура – прим. Ф. Байрамуковой) сквозит решительно во всём: и в той удивительной внутренней деликатности и гордости, которая так поражает в горцах постороннего человека, и в уважении к врагу, к старшему, и к чужой вере и убеждению, и в обычае давать кров и пищу путнику, и в отношении к слабому, которого никто не посмеет обидеть, и в высоком представлении о своей чести, и в том, что здесь совершенно нет почти воровства, пьянства и ругани, оскорбляющих достоинство человека…»
О глазных отрядах Очаповского, которые успешно работали во всех республиках и областях Северного Кавказа, в периодической печати тех лет писали немало. Ещё в 1921 году, когда доктор со своим глазным отрядом приехал в Большой Карачай в первый раз, был случай, о котором писали все газеты. «Горская жизнь» за 8 сентября в заметке «Редкий случай исцеления» писал об этом так:
«В ауле Къарт-Джурт живёт семья Джазаева, у которого все дети – трое детей: 10, 7 и 2 лет родились и всё время оставались слепыми (семейная катаракта). Отец-бедняк обратился к профессору С.В. Очаповскому, который со своим глазным отрядом работал в Карачае. Находя этот случай крайне редким, профессор всё же согласился произвести операцию над всеми тремя мальчиками. Операция была произведена, родители с волнением ожидали её результатов. И что же? В результате операции и дальнейшего ухода, к удивлению всех соседей и окружающих, к бесконечной радости родных и близких, все трое стали зрячими и сейчас хорошо видят…
Бешбармак»
В газете «Советский юг» некий «Х», подводя итоги работы глазного отряда в Карачае, с восторгом писал:
«Нет в Карачае другого имени, пользующегося столь заслуженным уважением и любовью, как имя С. В. Очаповского, профессора-окулиста, который четвёртый год приезжает в нашу область со своим глазным отрядом.
В наше время уже не в моде выражения вроде «святой доктор» и т.д. (так, между прочим, когда-то называли известного врача-подвижника, жившего в мрачную эпоху крепостничества, Ф.П. Гааза). Но если бы нужно было назвать этим именем кого-нибудь из работавших в Карачае, то карачаевцы назвали бы имя С.В. Очаповского. По крайней мере, судя по восторженным отзывам пациентов Станислава Владимировича, мы думаем так.
И в самом деле. В наших условиях трудно себе представить более благородного подвига, чем тот, который совершил проф. С.В. Очаповский со своим отрядом. За это время было до 25 тысяч посещений. Три с половиной тысячи принято больных, 750 глазных операций. Многие сотни слепых, не имеющих понятия о свете, получили полное исцеление, тысячи и тысячи больных и страдающих глазами получили облегчение и помощь. Всегда внимательное отношение, исключительная предупредительность, полная готовность помогать. Что мы можем ещё требовать от смертных?..
Учитывая исключительные заслуги профессора Станислава Владимировича Очаповского, общее собрание граждан аула Учкулан избрало его своим согражданином. «Граждане Учкуланского округа, – говорится в постановлении, – оставаясь глубоко признательными за поразительные успехи в работе профессора, в деле буквального исцеления народа, …просят С.В. Очаповского признать за собою имя «Гражданина аула Учкулан» и почётного члена Учкуланского аульного совета.
«Глазной отряд С. В. Очаповского в Карачае». 1926 год.
На что доктор с благодарностью ответил открытым письмом, которое было опубликовано в газете «Горская жизнь» за 17 сентября 1926 года:
«Граждане Учкулана. Вы избрали меня в число своих членов и предложили мне звание члена аульного совета. Этим вы хотели меня почтить за ту работу, которую я сделал вместе со своими сотрудницами и сотрудниками, посещая ваши горы в качестве глазного врача.
Но своим избранием вы, быть может, невольно сделали гораздо больше для меня, чем выражение почитания и благодарности. И я испытываю к вам, жителям всего Карачая, чувство гораздо более глубокое, чем простая благодарность.
В 1921 году, ровно пять лет тому назад, я приехал к вам вместе со своими друзьями-женщинами, которых вы и сейчас видите работающими около меня. Мы приехали с берегов Кубани, от её низовьев к её верховьям, в Карачай, не только для того, чтобы поработать у вас и оказать вам помощь, полечить всех страдающих глазами, возвратить зрение слепым и вообще сделать по отношению к вашим глазным больным всё, что в состоянии сделать наша наука. Нет – сознаюсь теперь чистосердечно,это было главная, но не единственная цель, которая влекла глазную клинику Кубанского Медицинского института во главе со мной, к вам, в горы Карачая. У нас была ещё другая цель: нам хотелось, работая отдохнуть среди гостеприимного и ласкового народа в обстановке горной природы, всегда поднимающей человека к возвышенным и благородным чувствам и мыслям.
И мы не ошиблись. Работая среди вас, леча ваших больных, оказывая посильную помощь, мы сами укреплялись духом, наблюдая вашу трудовую жизнь среди суровых гор и наслаждаясь общением с представителями карачаевского народа. Я не называю имен ваших милых сограждан, которых мы привыкли считать своими близкими друзьями: они, слава Богу, живы и среди вас работают на благо своего народа. Но с особым уважением я хочу произнести дорогое нам имя Ильяса Магометовича Байрамукова, память его мы свято чтим. Он показал нам душу Карачая, раскрыл нам прекрасные душевные качества вашего народа.
С тех пор почти ежегодно я посещаю Карачай. Каждую весну мне говорят в Краснодаре домашние: «Ты опять поедешь, наверно, в Карачай». Да, они говорят правильно: для нас Карачай стал своим, родным. И, куда бы мы не уезжали, всегда часть нашей души оставалась здесь, у вас, среди этих гор, среди ваших и наших больных.
Вдали от Карачая мы любим вспоминать осенью и зимой о том, как мы жили и работали среди вас. А весною… Весною нас опять тянет к вам.
Есть много других мест на Северном Кавказе, массы глазных больных зовут нас к себе, где нужда в глазной помощи гораздо больше, чем у вас в Карачае. И мы изменяли своему Карачаю: так в прошлом году у нас была жаркая работа в Майкопском округе. А сейчас я с половиной своего отряда покидаю вас и стремлюсь в Чеченскую Автономную область, где нас уже ждут. Таков наш долг, долг врачей. Он велит нам идти туда, где нужда в нашей помощи больше, пренебрегая мыслями об отдыхе.
И я, получив от Магомета Кочкарова любезные приглашения приехать и поработать в Карачае, не раз испытал чувство неловкости и совестливости. Мне казалось, в Карачае мало нуждаются в нашей помощи, что мы только злоупотребляем гостеприимством милых и радушных хозяев, что сами мы гораздо более получаем, чем даем.
Правда, оглядываясь назад, на свою 4-летнюю работу в горах Карачая, я вижу огромную массу в 3,5 тысяч принятых нами больных, сделавших до 25 тысяч посещений; до 750 глазных операций произведено нами в этих отрядах. И всё же, вся эта работа кажется нам не большим вознаграждением в сравнении с теми нематериальными, духовными, которые мы получили от вас.
Вы видите, что нас не тянет в Теберду, в курорт. Нам милее ваш Большой Карачай, где всё на каждом шагу говорит о многовековой культуре славного горского племени, об упорном труде и неистощимой энергии, обещающих дальнейшее развитие и блестящее будущее Карачая…
Я слишком много потратил слов и затруднил ваше внимание. Но вы теперь поймёте, что значит для меня, для нас всех ваше избрание меня членом вашего горского общества.
Покидая вас и ваши горы и отправляясь в Чечню, я в душе прощался с вами навсегда. Я чувствовал, что мне, как врачу по глазным болезням, нечего больше делать у вас. Я чувствовал, что становлюсь для вас не нужен. Ведь у вас теперь так крепко организована медицинская помощь, есть свои больницы, специалисты, в том числе и свой врач-окулист. Я и мои помощницы – мы говорили и себе, и друг другу: «Мы уже больше не приедем в Карачай; нам нельзя больше злоупотреблять гостеприимством хороших людей». Правда, помимо деловой связи у нас, внутри нас, на всю жизнь осталась глубокая внутренняя связь с вами и вашим краем. Её мы унесём с собой навсегда. Но кто в Карачае поймет это чувство, заметит среди чужих по языку племени людей? Так думали мы. Но и на этот раз Карачай превзошел наши ожидания и проявил трогательную отзывчивость и чуткость, нас всех поразившую до глубины души. Вашим избранием вы так хорошо ответили на те немые и молчаливые чувства, которые таились в нас и казались нам вам неведомыми. Вы как будто говорите мне и моим дорогим помощницам на прощание: «Вы сделали своё дело и теперь уезжаете от нас. Но не думайте, что у вас порваны все связи с Карачаем, с нашими горцами. Нет, вашей работой, вашим отношением к Карачаю вы связали себя с Карачаем более крепкой, внутренней связью, вы для нас стали членом нашей горской семьи и пусть Карачай навсегда станет родным приютом».
Так понял я и мои помощницы акт моего избрания. И недаром первую весть о нем я получил по дороге к Эльбрусу, к Минги-тау, осеняющему Карачай своим белоснежным покровом.
Перед отъездом из Карачая, перед разлукой, быть может, на долгое время, мне так хотелось внутренне поклониться ему. У подножья Эльбруса я ощутил все величие чуткой души Карачаевского народа. И призванный вами в члены вашей семьи, я низко кланяюсь вам от себя и от лица всех членов нашего отряда; шлю вам всем сердечный привет с радостной надеждой вновь пожить среди вас в родной семье.
В книге вниманию читателей представлены фотографии тех лет. Некоторыми из них Станислав Владимирович «иллюстрировал» свои Дневники, другие были собраны Амином Караджашевичем.
Считаю необходимым вкратце рассказать о том, как, каким образом Дневники Очаповского попали ко мне.
В 80-е годы, будучи корреспондентом республиканской газеты «Карачай», я собирала полевой материал о депортации карачаевцев, который впоследствии составил «Книгу скорби». С предчувствием, что откроется ещё одна грань народной беды, я приехала в Краснодар.
Амин Караджашевич представился мне как Михаил Александрович и пригласил в гости. В его богатейшей библиотеке, к моему большому удивлению, было немало книг и о Карачае. Казалось, что он знает всё о прошлом и настоящем Карачая…
День, проведенный в обществе этого милого и мудрого человека, с феноменальной памятью и обширными знаниями, прошел как одно мгновение. И только к вечеру, взяв с меня слово, что я не буду о нем писать в своей будущей книге, что еще не пришло время, поведал и о себе, и о судьбе отца, и всей семьи Темрезовых. Посоветовал встретиться с младшей сестрой Мариям, которая тоже живет в Краснодаре.
В тот знаменательный и незабываемый для меня день он вместе с многочисленными архивными материалами, редкими книгами подарил и свою книгу «Почетный гражданин Кавказа». Имя Очаповского я впервые услышала от него. Он тогда упомянул и о Дневниках, добавив, что большая часть архива и библиотеки хранится на даче. На тот момент у него не было возможности показать их мне.
В тот вечер, провожая, он по-отечески пожал руку и сказал, что очень рад нашей встрече, что ему теперь есть кому доверить то, что он с таким трепетом собирал много лет. После была у нас еще одна встреча, а по телефону общались часто …
Когда не стало Амина Караджашевича, его супруга Васюк Галина Пантелеевна попросила меня приехать и забрать из его огромной библиотеки и богатого архива всё, что касается Карачая и карачаевцев, за что я ей очень благодарна…
Завершая повествование о Дневниках Очаповского, не могу отказать себе в удовольствии процитировать несколько выдержек из его статьи «Старое жилище и верховья Зеленчука», полной поэзии и любви, которая была опубликована в «Известиях общества любителей изучения Кавказского края»[4]:
«Ровно неделю тому назад я докладывал в Кубанском Физико-Медицинском Обществе о результатах своей трехлетней работы в Карачае, в долинах и ущельях верхней Кубани и её первых притоков. В этом докладе я выступал в качестве врача-офтальмолога, и мои наблюдения и выводы из них носили неизбежно офтальмологический характер. Теперь я в иной роли, в роли любителя и наблюдателя природы, в частности природы горного района, заключенного между Эльбрусским поднятием на востоке и верховьями Большой Лабы на западе. Этот район, издавна занятый трудолюбивым и мирным горским народом, карачаевцами, их многолюдными и цветущими аулами и их кочевками (кошами), и представляет собою Карачай. Гоняясь за глазными болезнями среди населения этой обширной горной страны, я со своими спутницами – врачами и студентками – пережил все очарование непосредственного общения с величественной горной природой Кавказа и её гостеприимными обитателями…
…Наш Кавказ в пределах Карачая лучше по милости Эльбруса. Сам, уносясь в недостижимую высь, седовласый Шат приподнял земную кору вокруг себя на огромную высоту и создал эти очаровательные горные степи Карачая у северного подножия своего. Посетители Кисловодского курорта хорошо знают, какая чудесная панорама развертывается с обрывов Бермамыта; и кому посчастливилось наблюдать здесь картину восхода солнца и Эльбруса, приветствовавшего зарю нового дня, тот не забудет этой картины во всю свою жизнь. Но весьма немногие знают, что такие же панорамы, и еще более величественные, раскрываются к востоку, к западу, особенно к югу от Бермамыта, где могучими волнами прокатилось от подошвы Эльбруса и застыло, окаменев, его поднятие, несущее на себе степной покров с ковром альпийской флоры. И пастух-карачаевец, облокотившись на палку, молчаливо созерцает это величие природы. Фигура всадника мелькнула на зеленом бугре; он зорко всматривается в даль, и через минуту как вихрь улетел навстречу зовущему его простору. Глубока душа народа, питающегося такими впечатлениями в повседневном быте своей трудовой жизни…»
Читая Дневники и Воспоминания великого доктора, еще раз убеждаешься в правоте слов профессора С.С. Головина, который назвал Станислава Владимировича «Баяном русской офтальмологии».
Эта любовь согревает душу и сегодня. И остается пожалеть о том, что прошло более 80 лет, прежде чем появилась возможность опубликовать их. Вместе с этим, хочу выразить большую благодарность Амину Караджашевичу Темрезову, который собрал и сохранил их для нас с вами.

Эта книга дань уважения памяти великого гуманиста Станислава Владимировича Очаповского.
Фатима БАЙРАМУКОВА,
писатель.
Москва, 2006.






[1] «Почетный гражданин Кавказа» (Страницы жизни профессора С.В.Очаповского), Краснодарское книжное издательство, 1978 год.


[2] Гонорис кауза (honoris causa) лат. – почетный, например, дарование университетом ученой степени за научные заслуги.


[3] А.Зорин «В стране гор». Изд-во Земля и Фабрика. М., 1929.


[4] Известия общества любителей изучения Кавказского края. Выпуск VIII, 1923 год.
Сэстренка 27.10.2015 12:35:02
Сообщений: 9927
Прочитала с упоением)), как все-таки красиво люди умеют объяснять свои чувства!)) Завидую, честное слово). Но на то они и ВЕЛИКИЕ люди).
Про доктора Очаповского не слышала раньше. Спасибо за полезное знание). И за радость души тоже) - очень приятно было это читать)). :гоккачыкъ:

Цитата

Вы видите, что нас не тянет в Теберду, в курорт. Нам милее ваш Большой Карачай, где всё на каждом шагу говорит о многовековой культуре славного горского племени, об упорном труде и неистощимой энергии, обещающих дальнейшее развитие и блестящее будущее Карачая…
Всегда думала, что Большой Карачай - это весь Карачаевский район, в том числе включая и Теберду. Может, даже Усть-Джегутинский район тоже.

Я самая классная на форуме))))))))))))))
Айгюль 30.10.2015 16:27:07
Сообщений: 35
Подвижник
(Из Дневника Амина Караджашевича Темрезова)
Чтобы не возвращаться в другом месте к личности и дневникам С.В. Очаповского (1878-1945), приведу здесь некоторые сведения, представляющие определённый интерес. Но прежде несколько слов о самих дневниках. Очаповский вел ежедневные записи с 14-летнего возраста (гимназистом в Слуцке), продолжал в Петербурге, где учился в военно-медицинской академии, затем состоял учеником и помощником профессора Леонида Георгиевича Беллярминова, лейб-окулиста русской императорской семьи (с 1895 по 1917 год); и в дальнейшем вел Дневники до последних дней своей жизни. Заведуя в Краснодаре глазной клиникой (с 1909 по 1945 год) и кафедрой глазных болезней медицинского института, он лично осмотрел 1.200.000 глазных больных и собственноручно сделал около 60.000 операций на органе зрения.
В жизни своей ему пришлось общаться в качестве лечащего врача (Беллярминов с годами становился стар) не только с членами царской семьи, но и подавляющим большинством лиц высшей аристократии, составляющей окружение Николая II, в первом десятилетии ХХ века. В Дневниках то и дело мелькают имена графа Витте, министров Горемыкина, Сухомлинова, Столыпина, Сазонова, Маклакова, Булыгина, Кропоткина, Ванновского, Протопопова, высших служителей императорского двора Танеева, Бенкендорфа, Фредерикса, Голицына, Штюрмера, Штакельберга, Адлерберга, Шинкарева, Оболенского, многих других вельмож, составляющих верхушку пирамиды Российской империи.
Судьбе было угодно распорядиться так, чтобы друзья петербургской студенческой поры Очаповского оказались на высших постах. Николай Крыленко (1885-1938) – первый главком Советской Республики, потом два десятилетия прокурор РСФСР. Николай Семашко (1874-1949) – нарком здравоохранения, позднее директор института Академии медицинских наук, руководитель Главного санитарного управления Кремля. Михаил Авербах (1872-1944) – академик, офтальмолог, друг и лекарь Ленина, главный глазной врач Кремля. Александр Савваитов – начальник Главного санитарного управления РККА. Не однажды друзья зазывали, решительно вознамеривались отозвать на высокий пост в Москву и Очаповского, но тот твердо отражал все их попытки, предпочитая ежегодными своими глазными отрядами (июнь-июль-август) бороться со слепотой в глухих северокавказских трущобах, а в клинике принимать нескончаемую череду слепцов.
За свою жизнь С.В. Очаповскому довелось так или иначе общаться (лечить, переписываться, консультировать, просто встречаться), можно сказать, с тысячами видных личностей, своими деяниями созидавшими историю первой половины ХХ века. Не берусь перечислить всех, кто упомянут в Дневниках хотя бы в короткой записи, но для понимания масштаба личности Очаповского, его значения и роли во время мирового пожара, в котором сгорела Россия (и продолжает ныне тлеть…), необходимо назвать несколько десятков исторических имен. Не все они, разумеется, вызывают симпатии автора, Алана (А.К. Темрезова – прим. Ф. Байрамуковой) из Карачая, но они являются творцами истории, а мы ведь договорились слов из песни не выбрасывать.
Итак, глазной врач Станислав Владимирович Очаповский, русский дворянин, старый интеллигент, первые две трети своей жизни проживший при царизме, а последнюю треть – при большевизме, первый русский ученый, удостоенный советского ордена (Трудового Красного Знамени в 1926-м), которого смерть, как ударом меча, поразила во время глазной операции за какие-то две недели до дня Победы 9 мая 1945 года, оставил в наследство жене (в девичестве Надежда Васильевна Поцапай), дочери Татьяне и сыну Владимиру без малого четыре десятка общих тетрадей, исписанных плотным бисерным почерком.
Здесь необходимо сделать небольшое пояснение. Как и в дореволюционные времена, элита российского (советского) общества обожала и обожает праздное времяпрепровождение на престижных курортах – Сочи, Ялте и Кисловодске. Здесь сосредоточены самые люксовые правительственные санатории, где круглый год бездельничает на даровых кормах изнурившая себя в трудах и заботах о благе народа публика избранной номенклатуры. Два десятилетия – с 1925 по 1945 доктор медицины Очаповский обслуживал этих новых господ. В Краснодаре в его персональное пользование был закреплен самолет санитарной авиации (По-2) для срочных вылетов в Сочи, Кисловодск и Ялту для лечения глаз сановных лиц.
Дело в том, что консультации опытного офтальмолога требуются не только в тех случаях, когда дело касается болезни собственно органа зрения – глаза. Опытный специалист, разглядывая с помощью офтальмоскопа глазное дно (сетчатку) может обнаружить заболевание, нежелательные процессы и отклонения в организме, которые недоступны рентгену, анализам, другим средствам диагностики. Это большое врачебное искусство. Мне, например, приходилось слышать от авторитетного лица, что только двое из каждой сотни советских глазных врачей по состоянию глазного дна могут определить недуги организма, относящиеся к сердечно-сосудистой, кишечно-желудочной, нервно-психической и половой сферам.
Очаповский был непревзойденный практик своего времени, высший судья последней инстанции, когда дело касалось самого дорогого (разумеется, после самой жизни) для каждого человека – света в очах. К примеру, был случай. Знаменитый хирург Бурденко взялся избавить Блюхера от изнуряющих головных болей. Трепанация черепа показала, что дело не в опухоли мозга, а в воспалении зрительного нерва. Но операция главного хирурга РККА настолько усугубила состояние здоровья полководца, что потребовалось немедленное вмешательство скромного провинциального Очаповского. Именно он в специально созданной им глазной лечебнице «Пикет» в Кисловодске «привел в порядок искалеченную голову будущего материала».
Другой эпизод такого рода, описанный в дневнике, касается Георгия Димитрова, болгарина, видного деятеля Коминтерна и международного рабочего движения. После так называемого лейпцигского судилища, устроенного Гитлером и Герингом провокационного процесса по ложному делу о поджоге рейхстага в Берлине, оправданный германским имперским судом Г.Димитров в конце 1933 года в Кенигсберге был передан советским органам. С год, наверное, поправлял свое пошатнувшееся в борьбе с фашизмом здоровье в лучших санаториях. В марте 1934 года в санатории курорта Теберда Очаповский приводил в порядок катастрофически запущенное его зрение.
Таким эпизодам, ярким записям о знаменательных датах, событиях, фактах и встречах, кратким, но точным характеристикам отдельных людей и общественных явлений, интересным наблюдениям всякого рода в дневниках Очаповского, как говорится, нет числа. Надо ещё принять во внимание, что он на рубеже двух веков окончил два самых именитых русских учебных заведений, прошел сквозь горнила двух очагов науки и культуры. Императорскую военно-медицинскую академию окончил в 1901 году с золотой медалью (единственный из 132 выпускников) и со званием «лекарь с отличием». Одновременно в качестве вольнослушателя с 1896 по 1901 год слушал курс словесных наук философского факультета Петербургского университета. В 1903 году защитил со званием «гонорис кауза» диссертации доктора медицины и доктора российской словесности.
Унаследованные от кого-то из родителей светлая мечтательность, любовь к природе и понимание её во всех проявлениях, утончённое чувство слова и литературного образа, делают Дневники поистине редчайшим памятником российской словесности, созданным одним из её поклонников и знатоков, наблюдавшим час её заката. Доктор в совершенстве знал латынь, древнегреческий, немецкий, французский и английский. Кроме ста с лишним научных работ по специальности (глазные болезни) опубликовал в газетах и журналах яркие оригинальные исследования о творчестве Пушкина и Лермонтова, Тютчева и Никитина, Кольцова и Надсона. Из произведений Шекспира и Гёте, Байрона и Шиллера, Гейне и Беранже, Киплинга и Теннисона читал наизусть в кругу друзей громадные отрывки.
Родился Станислав Владимирович Очаповский 9 февраля (старого стиля) 1878 года в имении Иодчицы Слуцкого уезда Минской губернии. Отец его, участник Севастопольской осады, занимал должность секретаря Слуцкого съезда мировых судей.
Он был девятым ребенком. До него уже были Дмитрий, Евгений, Владимир. После него – Николай, Юлия, Елена. Все они в разное время учились и окончили высшие учебные заведения до революции. Ни один из них свою жизнь не связал со Слуцком, там следы их потеряны навсегда, тем более что Слуцк, как город еврейского засилья, был немцами стёрт с лица земли бомбёжками и артобстрелами в июне-июле 1941 года. Нынешний Слуцк отстроен заново.
В петербургский период жизни природный ум, обаяние и общительный характер молодого медика способствовали его сближению и дружбе с крупными деятелями российской науки и культуры. Учителями в академии были физиолог И.Павлов, психиатр В.Бехтерев, фармаколог Н.Кравков, акушер А.Лебедев, окулист Л.Беллярминов, химик Д.Менделеев, ботаник Н.Холодковский (переводчик «Фауста» на русский язык), анатом А.Таренацкий, психоневролог И.Сеченов, патолог В.Пашутин. В университете слушал лекции К.Арсеньева, Ф.Петрушевского, А.Бекетова, А.Кони, С.Венгерова, Н.Кареева, А.Ковалевского, В.Соловьева, И.Янжула, В.Фаусека, В.Палладина, А.Веселовского, К.Тимирязева, Н.Лесгафта, В.Церасского.
В качестве врача занимался глазами Г.Лапатина, П.Кропоткина, Н.Морозова, В.Фигнера, Б.Савинкова, В.Короленко, Л.Андреева, И.Северянина, А.Блока, З.Гиппиус, К.Бальмонта, Ф.Павленкова, Ф.Соллогуба, И.Сытина, Н.Рубакина, А.Калмыковой, А.Чехова.
Тогда же, в начале века, у него зародилась дружба долгая, до самой смерти, с лицами, которые в советское время проявили себя видными деятелями на различных поприщах. В числе их были Е.Тарле, В.Бартольд, И.Крачковский, В.Слуцкая, Н.Семашко, Н.Крыленко, В.Гордлевский, С.Вавилов, А.Краснов, Л.Орбели, О.Шмидт, К.Вильямс, А.Ферсман, В.Вернадский, В.Карпинский, Г. Кржижановский и др. С 1917 года по 1945 год Очаповский лечил глаза многим советским руководителям. Волшебной исцеляющей его деснице обязаны Ф.Гладков, А.Фадеев, А.Серафимович, М.Фрунзе, Д.Фурманов, С.Маршак, М.Кольцов, К. Радек, Н.Бухарин, Л.Троцкий, А.Рыков, Р.Землячка, А.Луначарский, М.Калинин, С.Орджоникидзе, К.Петкин, Ф.Дзержинский, Л.Фотаева, Д.Мануильский, В.Менжинский, Д.Бедный, Е.Отасова, С.Киров, М.Литвинов, А.Андреев, Г. Чичерин.
В этот же период Очаповский встречался, лечил, дружил долгие годы с выдвиженцами революции и гражданской войны на Северном Кавказе. В их числе были Е.Ковтюх, Д.Жлоба, М.Левандовский, И.Федько, Я.Балахонов, И.Сорокин, М.Демус, И.Матвеев, И.Кочубей, П.Вишнякова, Я. Полуян, Ф.Волик, Г.Атарбеков, М.Седин, Г.Седин, И.Янковский, Л.Ивницкий, Б.Калмыков (Кабарда), К.Курджаев (Карачай), Ш.Хакурате (Адыгея), С.Калабеков (Балкария), Г.Цаголов (Осетия), А.Шерипов (Ингушетия), М.Дахадаев и У.Буйнакский (Дагестан). Пациентами доктора в 1918-1920 годах бывали А.Деникин, П.Врангель, М.Алексеев, А.Эрдели, А.Кутепов, А.Фостиков, В.Покровский, А.Шкуро, С.Углай, П.Казанович, Н.Шатилов, С.Петлюра.
С 1924 по 1937 год Очаповский неизменно избирался депутатом Краснодарского горсовета, а с образованием края – депутатом краевого совета. В 1940 году вступил в партию. В феврале 1941 года был избран депутатом Верховного Совета СССР и в качестве такового на сессиях встречался с избранниками народа, если можно так сказать, цветом союза социалистических наций. В поле его зрения в тот период вершили государственными делами близкие к Сталину А.Косыгин, Л.Каганович. Н.Булганин, Н.Хрущев, Н.Суслов, Н.Шверник, Г.Маленков, Л.Берия, К.Ворошилов, В.Молотов, А.Микоян, М.Калинин, А.Андреев, А.Жданов, П.Пономаренко, M.Шкирятов. Во второй половине войны становятся широко известными имена военачальников нового поколения, таких как Г.Жуков, А.Василевский, К.Рокоссовский, И.Конев, И.Ватутин, А.Антонов, Р.Малиновский, К.Мерецков, Л.Говоров, И.Черняховский, В.Соколовский, Н.Воронов, Ф.Толбухин, С.Штеменко, партизанских вождей П.Вершигора, С.Ковпака, А.Сабурова.
…Самым первым ярким сознательным впечатлением детства, отмечал в своем дневнике Очаповский, запомнился ему великий переполох в их семье и в слуцком обществе, когда ему было года три. Потом, повзрослев, из семейных разговоров он понял, что это было в начале марта 1881 года, когда телеграф принес известие об убийстве бомбометальщиками царя Александра II. Первая запись в дневнике 14-летним гимназистом Очаповским сделана в апреле 1892 года, последняя – 9 апреля 1945 года. Две эти вехи я сопоставляю с той целью, чтобы читатель имел представление о том, что это была за личность, и что содержали в себе его Дневники, которые добросовестно велись свыше полстолетия.
Таких грандиозных проводов, какие устроили кубанцы свому кумиру, Краснодар не видел со дня основания и по нынешний день (1988 год). Категоричность подобного утверждения основана на том, что сам я лично ничего подобного не видал за последние пятьдесят лет, а в день похорон профессора моя 87-летняя бабушка нам говорила, что такого многолюдства, неутешного народного горя тоже в своей жизни не наблюдала. Покойник погребен в полусотне метров от окон глазной клиники, которая сорок лет кряду была его вторым родным домом. На его могиле стоит памятник, краевой клинической больнице еще в 1926 году было присвоено имя С. В. Очаповского.
С 1903 по 1931 год Очаповский состоял в супружестве с медичкой-бестужевкой Софьей Яценко, но их брак распался. Год спустя 54-летний профессор вступил в брак со студенткой Надеждой Пацапай (дочерью атамана станицы Полтавской). В 1933 году них родился сын Владимир, а в 1935-м – дочь Татьяна. Надежда Васильевна Очаповская, окулист, профессор, заведовала кафедрой Кубанского мединститута и глазной клиникой, основанной её мужем. Также избиралась депутатом Верховного Совета CCСР, состояла в партии, руководила краевым комитетом защиты мира, умерла в 1967 году.
Владимир Очаповский окончил биофак Краснодарского пединститута, затем аспирантуру, был большим специалистом-орнитологом, умер от разрыва сердца во время полевой практики со студентами Кубанского сельхозинститута. У него остались жена Лена и трехлетняя дочка Маруся. Татьяна Очаповская после окончания краснодарского политехнического института работала в Киеве, там познакомилась и вышла замуж за сотрудника польского консульства, приняла польское подданство и живет ныне в городе Отвоцке под Варшавой. Bсe семейные реликвии Очаповских, в том числе Дневники, архив и библиотека увезены за рубеж, несмотря на хлопоты общественности и сотрудников государственного архива…

Читают тему (гостей: 1)

Форум  Мобильный | Стационарный