02.04.2015 г. УЧЁНЫЕ КЧГУ – УЧАСТНИКИ “КРЫМШАМХАЛОВСКИХ ЧТЕНИЙ” От
31 марта в городе-курорте Теберда состоялись седьмые «Крымшамхаловские чтения» по проблемам национальной культуры, в которых приняла участие делегация учёных из КЧГУ.
Декан ФЭУ, к.полит. н., доц. Узденов Т.А., который является постоянным модератором «Крымшамхаловских чтений», учрежденных трёхсторонним соглашением между Карачаево-Черкесским государственным университетом им. У.Д. Алиева, Карачаево-Черкесским государственным историко-культурным музеем-заповедником им. М. Байчоровой и Карачаевским научно-исследовательским институтом имени А.И. Батчаева, выступил со вступительным словом. Он отметил, что седьмые «Крымшамхаловские чтения» посвящены Году русского и родных языков в КЧР и 60-летнему юбилею известного поэта, прозаика, драматурга, публициста, литературоведа, редактора, издателя, общественно-политического деятеля Билала Лайпанова.
С докладом «Об инструментах сохранения и развития языков народов КЧР» выступила д.ф.н., профессор, зав. кафедрой карачаевской и ногайской филологии, зав. филиалом кафедры ЮНЕСКО Алиева Т.К., с докладом «Структура и архаика поэзии Б. Лайпанова» – д.ф.н., профессор кафедры литературы и журналистики Караева З.Б., с докладом о творчестве Б. Лайпанова – д.ф.н., профессор кафедры русского языка, литературы и методики их преподавания Чотчаева М.Ю. В работе конференции принял участие также постоянный участник «Крымшамхаловских чтений» д.и.н., профессор, зав. кафедрой истории России Бегеулов Р.М.
профессор кафедры русского языка, литературы и методики их преподавания
Карачаево-Черкесский государственный университет имени У.Д.Алиева
D-r Marina Chotchaeva, PhD, Professor for Russian language and literature Chair, Karachay-Cherkessia State University n.a. U. Aliev, Karachaevsk, Russia
Детство, опаленное бедой
Статья посвящена творчеству современного карачаевского поэта Б.Лайпанова, его поэтического исследования феномена человеческой несвободы применительно к детям, выросшим и сформировавшимся в неволе. Проблема свободы личности, своеобразно трактовавшаяся в русской философии и литературе XIX века, оказалась актуальной и в литературе XX века, приобретя новое звучание в рассмотрении проблемы отчуждения человека, его ответственности перед потомками, обретении новых нравственных ориентиров.
Свобода, несвобода, депортация, дети, поэзия.
История России и сопредельных народов за долгие века их совместного существования была полна драматических конфликтов, основанных на попирании свободы, что всегда находило духовный эквивалент в отечественном литературном творчестве. Прошлый век, оказавшийся для России одним из самых сложных исторических периодов за все годы ее существования, добавил в этот мрачный список депортацию, от которой пострадали целые тюркские народы (карачаевцы, балкарцы, крымские татары), вайнахи (чеченцы и ингуши), калмыки. Это были народы-смертники, обреченные на уничтожение. Но вопреки всему, они выжили и вернулись на родину, сохранив свои ментальные особенности, свои ценности, свой язык. В числе других причин этому послужило еще и наличие у сосланных традиционных горских адатов (морально-нравственных правил), культивировавших свободолюбие, мужество, благородство, взаимовыручку, способность к сопереживанию, толерантность. Надежда на возвращение свободы, не покидавшая сосланных, опиралась на многовековой опыт и народную мудрость: все имеет не только свое начало, но и свой конец. Исламская философия смирения, терпения, наложившаяся на древний горский этикет, создала концепцию свободы, которая оказалась необычайно жизнеспособной. В рамках этой концепции идеи свободы личности переплетаются с идеями свободы всего народа, а оптимизм национального самосознания – с идеями выдержки и терпения.
Отражение протяженных во времени трагических событий в названных национальных литературах уже нашло осмысление в соответствующей национальной литературной науке и критике. Сегодня настал момент подведения некоторых итогов, обобщения имеющегося материала по проблеме, обзора существующих концепций исследования и основных тенденций их развития.
Национальной памяти сосланных бесправных народов был нанесен непоправимый вред, который не вполне еще преодолен и сегодня. Все меньше остается очевидцев тех страшных лет, но генетическая память не дает забыть эту тему, приравнивая подобное забвение к предательству. Поэтому продолжает создаваться летопись «поэзии выселения», страницы которой, по словам С.Алиевой «… пропитаны слезами и кровью, пронизаны неизбывной болью, продиктованы кричащей памятью незаслуженных обид – памятью, влившейся в гены детей и внуков» [1:18].
Не смог остаться равнодушным к этой трагедии и народный поэт Карачая Билал Лайпанов. В своих мемуарах он пишет: «В 1943 году 02 ноября, ровно через 115 лет после кровавого Хасаукинского сражения и насильственного присоединения Карачая к России, карачаевский народ подвергся новому, более жестокому геноциду со стороны Российского государства – был изгнан с родной земли и сослан навечно в Среднюю Азию – на вымирание и исчезновение, хотя мужчины все были на фронте…
Под шум войны тогда на это никто не обратил внимание. Целый народ – целый мир пропадал, погибал в Туркестане. Министр Внутренних Дел Киргизии Пчелкин докладывал, что за первые два года ссылки малолетних детей карачаевцев погибло 22 тысячи…» [2:25]
Дети и депортация – это отдельная тема для исследования и отдельная незаживающая рана в сердцах репрессированных народов. Находясь в изгнании, «…они испытывали всю тяжесть депортации наравне со взрослыми, только умирали чаще. Двадцать две тысячи маленьких карачаевцев, не выдержавших большого удара – скорбный итог выселения. Те, кто был посильней, - смотрели, как умирают слабые и, надрываясь из всех … сил, оставались жить – худые, завшивленные, голодные, «на уплотнении» у местных жителей, деля одну кровать на остатки своих поредевших семей. Слушали тоскливые песни об изгнании в темноте наглухо запертых бараков, усваивали наивные представления о «злом» Берия и «добром» Сталине, рисовали в воображении картины заоблачного Кавказа, казавшегося в ту пору не более реальным, чем сюжеты нартских сказаний. Ели мерзлый картофель, жмых, корни трав, тайком собирали на жнивье оброненные колоски пшеницы и стояли затем перед бдительным комендантом – захваченные на «месте преступления» насмерть перепуганные «изменники Родины» 10 - 12 лет – в ожидании неминуемой кары за горсточку «колхозного имущества» [4:14].
Депортация глазами детей, война и депортация в детской памяти – это сравнительно новый феномен в карачаевской и балкарской литературе, получивший развитие с конца 1980-х годов прошлого века. По мнению С. Червонной, этому обстоятельству способствуют следующие факторы: «Во-первых, именно в этот период то поколение деятелей национальной культуры, чье рождение приходится на 1920-30-е годы, а детство или ранняя юность – на время Второй мировой войны, достигает не только своей творческой зрелости (период зрелости – это еще не время подведения итогов) но именно того возраста, когда из всех жанров литературы писатель невольно отдает предпочтение мемуарному жанру, стараясь оставить потомкам аутентичное свидетельство о прошлом и пережитом, боясь унести с собой в могилу то, что происходило на его глазах и о чем, может быть, из оставшихся на земле людей теперь уже только он может поведать правду. Во-вторых, общая морально-политическая атмосфера эпохи перестройки, последующего затем распада Советского Союза и реформирования новых независимых государств способствовала обострению общественного интереса к жгучим, трагическим проблемам депортации народов, к преступлениям сталинского режима, масштабы которых длительное время скрывались от советских граждан, а в эпоху предшествующей перестройке стагнации особенно старательно замалчивались и даже оправдывались "необходимостью военного времени"»[5:15].
.
Билал Лайпанов относится к поколению родившихся в депортации, не знавших своей исторической родины людей, для которых Кавказ существовал только в рассказах матерей, и представлялся им некоей страной счастья, покоя и достатка. Образ ребенка, чью судьбу опалило изгнание, Лайпанов создает на страницах пронзительного стихотворения «Разговор мальчика с матерью». Разговор с матерью начинается бытовой, пейзажной заставкой и вопросом ребенка:
Горящий очаг, закипающий чай, И ветер молитву доносит... «Когда мы поедем с Тобой в Карачай?» – Ребенок у матери спросит.
Произведение создано в жанре, имитирующем колыбельную песню, его ритмика, лексика и стилистика, обилие уменьшительно-ласкательных суффиксов создают атмосферу материнской нежности и одновременно мужества в ее способности переносить тяготы ссылки:
Она почерневший возьмёт таганок, Задумчиво сядет поближе: «Поедем с тобою, поедем, сынок...» А голову клонит всё ниже.
За этим следует монолог матери, полный горечи, надежды и любви к далекой Родине, который кончается драматическим аккордом, основанном на контрасте между мечтой и реальностью:
Украдкой лицо отвернет от огня, Слезой затуманятся очи. «Вот вырастешь скоро большой у меня, Тогда и поедем, сыночек.
Тогда я в дорогу с тобой соберусь Туда, где хорошие люди. Ты горы увидишь, увидишь Эльбрус, Они – как большие верблюды!
Там родина наша, сыночек, и там Покой обретем и надежду. Оставим мы здесь эту рухлядь и хлам, Ходить будем в новой одежде!
Мы справимся – лишь бы скорее ты рос – И с бедами там, и с нуждою. И станешь ты сильным, как горный утёс, А мама твоя – молодою.
В лучших традициях фольклора не только карачаевского, но и любого другого народа создается прекрасная, дышащая любовью сказка о царстве добра и красоты, свободы и достатка, в которой на самом деле совершенно нет идеализации и вымысла, настолько действительно и реально прекрасен отчий край:
Там горные реки – как чистый хрусталь, Там звезды – как спелые сливы! Ты станешь там смелым и твердым как сталь, И стану я самой счастливой.
Там мед – заглядение, ешь – не хочу! Хлебать будешь прямо из бочек...» «Я голоден, мама, я хлеба хочу!» «Не плачь, дорогой, спи, сыночек».
В невозможной горечи этих строк воплощен национальный характер женщины-горянки, демонстрирующей при внешней мягкости внутреннюю силу, мужество, бесконечную любовь к своему ребенку. Отвлекая голодного сына от мыслей о еде, она рассказывает ему о далекой и прекрасной родине, искренне надеясь на возвращение туда. В ссылке, на чужбине мать пытается прививать своему ребенку основы национальной психологии, формировать в нем качества настоящего горца. В сознании ребенка прочно закрепляется ассоциативный ряд: родина-Эльбрус-счастье. Надо совсем немного потерпеть, - внушает мать сыну, - и они навсегда уедут от голода, холода, разрухи и беды.
Но и на Кавказе их ждали новые испытания. Из воспоминаний Билала Лайпанова: «Когда в 1957 году в мае мы вернулись в родное село, там не нашли ни одного целого дома: за 14 лет нашего отсутствия все было уничтожено – сожжено и разграблено. Все начали с нуля: землянки, мазанки, дикие срубы, кто как мог, лишь бы к осени быть под крышей. Но здесь мы были на родной земле, и все тяготы переносили жизнерадостно и обустраивались на века» [2:42].
Современный балкарский прозаик Борис Чипчиков описывает в одном из своих рассказов, как, вернувшись на Кавказ, в родную Балкарию, о которой он столько слышал от родителей, был удивлен, увидев землю, горы, полуразрушенное село. Для него, выросшего в изгнании, родиной стала Средняя Азия. А по восторженным рассказам родителей детское воображение выстроило образ прекрасной земли, некоего эдема. И это еще одна проблема детей, выросших в неволе. Особенности детской психологии таковы, что при всей силе исторической и генетической памяти они не могут ненавидеть землю, чужую для их родителей, но родную для них самих. Многие из них родились здесь или приехали сюда совсем маленькими. Чужбина дала им приют, друзей, первые впечатления и воспоминания. Они живут с привычной мыслью о необходимости вернуться на Кавказ, потому что это является мечтой их родителей, а когда привыкают, не сразу могут обрести гармонию в непривычной для них среде.
«Социальная память - не отвлеченное понятие для тех, кто против усугубления кризиса в обществе, деградации личности, размывания национальной культуры, национального характера и национальных духовных ценностей. …Это тот духовный и эмоциональный мир, к которому привыкаешь с детства и вытравить их из национального сознания и исторической памяти невозможно, как невозможно забыть любимые имена - матери, сестры, девушки своей судьбы, родного края, страны», - пишет С.Червонная [5]. Социальная и генетическая память не дает возможности детям депортации забыть даже то, чему они не были очевидцами, но что вошло в их плоть и кровь.
Из воспоминаний Б.Лайпанова: «Вспоминаю один случай. Учительница родного языка и литературы задала сочинение на тему «Мое село». Тут я развернулся. Спросил у родителей, у стариков соседей и написал, какое у нас было село до выселения. Написал, как нас выселяли и как мы там умирали, и как, через 14 лет вернулись в разрушенное наше село. И даже песню про депортацию сумел полностью поставить в текст. И свое сочинение гордо вручил учительнице. Бедная Софья Азретовна! Оставила меня после уроков и начала хлестать меня тетрадью. Плачет и ругает меня: «Ты что, хочешь чтоб твоих родителей посадили? О нашей ссылке нельзя писать. Запрещенная тема. А написал ты прекрасно, правдиво, все так и было. Быть тебе писателем. Не бросай, продолжай писать. Только никому не показывай. Никому. Только мне». Шел я домой расстроенный, потрясенный» [2:34].
Возможно, из этих детских впечатлений и начинает складываться картина мира для будущего правозащитника и поэта, чье творчество – единый призыв к свободе, утверждение ее безоговорочных прав.
Сегодня мы знаем Билала Лайпанова как общественного деятеля, идеолога государственной автономии Карачая, защитника прав своего народа, журналиста, редактора и издателя журнала «Ас-Алан», и просто неравнодушного человека. По велению прихотливой судьбы Билал ныне проживает в Норвегии, но полагаю, что не будет преувеличением утверждение, что все о жизненные интересы по-прежнему сосредоточены на его малой родине – Карачае.
Земля и Небо вырастили сына,
Тепло и свет в тебе одном слились.
Твой край тебе – и Мекка, и Медина,
Владей же им и на него молись.
Эти строки поэта кратко, но емко воплощают его поэтическое кредо, расставляют приоритеты его жизненных ценностей, краеугольным камнем которых всегда был и остается его родной народ. «Поэзия Билала Лайпанова – это молитва о свободном Карачае» - написала Светлана Червонная, и судя по всему, это утверждение останется верным навсегда.
Список литературы
1. Алиева С.У. Так это было. / С.У.Алиева.- М. Инсан 1993
2. Архив Б.Лайпанова.
3. Лайпанов Б. Пространство моего голоса: Стихи в переводе русских поэтов в 3 т. / Б.Лайпанов – М.: Тейри. 1993.
4. Магулаева Ф. Мне часто снится Казахстан / Ф.Магулаева//Дайджест «Эльбрусоид» 2007.
5. Чотчаева М.Ю. Художественное осмысление философской и нравственно-психологической концепции свободы и несвободы человеческой личности в русской и северокавказской литературах второй половины хiх-хх веков //Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук. Майкоп – 2009.
Cалам алейкум, Билал Къарнашым! Бюгюн, апрел айны 12-си, Сени туугъан кюнюнг. Сен халкъынга бир огъур кюнде туугъанса, игиликге туугъанса, жаз башы жерин жангырта келгенча, Сен да Къарачай-Малкъар Поэзиягъа жангы сыфат, жангы кюч, жангы сезим бере, алай келгенсе. Адабиятда Сен ызлагъан, жюреклеге Сен салгъан жолла Санга дери жокъ эдиле. Энди бардыла! Инша-Аллах, Миллет Сёзюбюз бар къадар, чынтты Таулу Жюрек сау къадар ол жолланы ханс басмаз. Темир да тот болады, Сени жюрек кючюнг, дуниягъа, жашаугъа къарамынг, сезиминг, ётгюрлюгюнг, таукеллигинг а, Аллахха шукур болсун, бютюн кюч ала, ёсе баргъанды. Бир 30 жылдан артыкъ заманынга мен да шагъатма. Бюгюнлюкде Къарачай-Малкъар Поэзияны бек Жарыкъ, бек Сыйлы, бек Мийик Жулдузу Сенсе. Аны манга айтдыргъан Сени Закийлигингди, Кишилигингди, Кертилигингди, Адамлыгъынгды. Назмучу къаллай болургъа, не иш бла кюреширге керегин кимге да шарт ангылатады Сени Ишинг, Жашауунг. Саулукълу, узакъ ёмюрлю бол, Сыйлы Къарнашым Билал! Абдуллах Бегий улу.
Окъудум "Къарачай" газетде Отарланы Омарны юсюнден жазгъанынгы. Ариу сёзюнг ючюн Аллах ыразы болсун! Миллет газетибиз Сенича адамларыбызны терк-терк басмалай турса, сыйы бютюн да ёсер эди. Кёп да магъаналы болур эди. Не медет, Сени 60-жыллыгъынга аталгъан Сёзюмю басмаламады. Бек сейир да этдим! Сени юсюнгден жазылгъаны ючюнмю? Неда - мен жазгъаным ючюнмю? Огъесе къарыусузму жазылгъанды? Асырымы махтайма? (Сёгюп жазгъан болсам, сюйюп окъунамы басмалар эдиле деп келди кёлюме, бу этгенлерине кёре. Жарсыугъа, ол барды: биреуню махтагъандан эсе - сёгерге, кёлтюргенден эсе - атаргъа ёчдю адамыбыз.) Нек басмаламагъанларына жауап окъуна алмадым. "Коммунистле" дейбиз. Коммунист редакция жауап къайтарыучу эди авторларына, нек басмаламагъанын ангылатып. Ол адет къалгъаны осал ишди. Адепсизликди. Миллет газетинг аллай "юлгю" кёргюзте эсе, башхаладан не сурам?! Газет адепликни, адежликни да юлгюсю болургъа керек эди. "Аны-муну юсюнден бир кере басмалагъанбыз, неда ол-бу анданмы онглуду, аны юсюнденми басмалап турлукъбуз?" дегенча сагъыш этмеклик - ол уллу жангылычды. Жангылыч да тюйюл - зарлыкъ окъунады. Адамны аты айтылырын, ёсерин сюймегенден чыгъады ол тукъум зат. Жазыучу газетде терк-терк басмалана турмаса, сёзюн къалай бла жетдирликди халкъгъа, тогъуз-он жылдан бир чыгъаргъан китабы бламы?! Халкъ жазыучуларын къалай солугъанларын билип турургъа керекди. Жазыучу дегенинг - халкъны болуму, сагъышы, иннети-ниетиди. Редакция жазыучуланы алларында уллу борчлуду. Жазыучуну Сёзюн "басмаламайбыз" тюл, жазыучуну Сёзюн дайымда тилеп окъуна басмаларгъа керекди сыйын багъалагъан газет. Ол кеси аллына ол-бу жазыучугъа да тюз багъа бичаллыкъ да тюлдю, тамамды дерча. Дунияда бир деп бир редакция бир жазыучугъа да тюз багъа бичалмагъанды. Редакция Тёре махкемеси тюйюлдю да? Бир зат бла басмалагъан атлы этип къоймай, тёрт да, беш да басмалансын жазыучуну юсюнден, жюз кере да чыкъсын аны сёзю, чыгъалгъаны къадар - ол тюз боллукъ эди. Газетни хар чыкъгъан санында жазыучуну Сёзю да болур кюннге Аллах жетдирсин - газетге ол заманда тынгылы эс бурур эди жамагъат да, ол заманда ёсер эди саны да. Алайсыз а аты-саны болуп турлукъду жазыучуну да, газетни да. Газетде ишлеп, аны ангыламагъан адам да миллет газетни ишин жюрюталыр адам тюлдю, туугъан къарнашым ол болса да!
Ишингден къууан!
Да бу бизни хыликкелик этерге тебрегенди да)))))
Билал, а можно Ваше письмо тоже опубликовать, на которое Олжас Сулейманов отвечал Вам. Просто интересно, как он до этого дошел, сам или с Вашей помощью)
Билал Лайпанов. Но оглянись – мир еще не разрушен!
,
Родился в 1955 году в Кыргызстане, в семье спецпоселенца. Пас скот, косил сено, работал на заводе, служил в армии. В 1984 году окончил отделение поэзии Литературного института им. М. Горького, в 1993 году – спецфак ИСАА при МГУ. Работал корреспондентом областной газеты, старшим научным сотрудником КЧНИИ, преподавателем в ГИТИСе им. А. Луначарского в Москве. В 1990-е годы учредил и возглавил газету «Мир дому твоему», журнал «Ас-Алан». Стихи Лайпанова печатаются с 1970-х годов. Издал много книг на родном языке; переведенные на русский язык стихи вышли в трех томах. Произведения Б. Лайпанова переведены на многие иностранные языки, в том числе на норвежский, испанский, турецкий, английский. В 1996 году Союзом писателей России был выдвинут на Государственную премию России. В 2005 году по инициативе Чингиза Айтматова и других видных деятелей мировой культуры, КЧГУ – на Нобелевскую премию. Б. Лайпанов – народный поэт КЧР, почетный доктор КЧГУ, почетный академик Международной тюркской академии. 2015 год – юбилейный для Билала Лайпанова. Желаем ему здоровья и творческих успехов. Предлагаем читателям подборку его стихов в переводах известного русского поэта и переводчика Аркадия Тюрина.
*** Воет волк в этот лютый холод
Не о том, что в лесу нет дичи:
Одиночество – тоже голод,
Но его не унять добычей.
Будто голос зимней утробы,
Вырывается вой на волю.
Жмутся в страхе к ноге сугробы,
Подползая по снежному полю.
Все притихло. Лишь звезды слышат,
Как, простор ледяной наполнив,
Поднимаются выше, выше
Безысходного воя волны.
Как стрелять в одинокого волка?
Я и сам испытал такое.
И опустится вдруг двустволка.
Я оставлю его в покое!
Пусть возносит жалобу к звездам,
Пусть поет на холме открытом.
Одинокому – как он создан, –
Быть живым – холодней, чем убитым!
Чем помочь тебе, мой волчище?
Ты живешь по своей природе:
Волк собратьев своих не ищет,
И от стаи во тьму уходит.
Ты беседуешь с лунным кругом;
И тоску изливаешь стуже.
Только люди живут друг с другом,
Человек
Человеку нужен!
И покуда тот вой я слушал
В темноте, на морозе колком,
Я молился о многих душах,
Чтоб не стать одиноким волком.
Осень Время листья в кучи собирает
И сжигает человеческим огнем.
Побледневшие деревья
Поднимают к небу лица
И следят, как улетают
День за дымом,
Дым за днем.
Смерть мечты своей зеленой
Со страданьем видят клены.
И, наверно, жаль березам
Их пылающих сердец.
Неподвижные деревья,
Онемев, запоминают,
Как их листья дымом тают,
Как золой они взлетают,
Растворяясь, обретают
В бесконечности конец.
У костра играют дети.
Их невинными устами
Время весело смеется
Над деревьями пустыми,
Над раздетыми кустами.
Вопреки земной печали,
Как легко мы произносим:
«Осень».
Разговор мальчика с матерью (Только за первые два года геноцида (1943-1944) погибли 22 тысячи малолетних детей-карачаевцев)
Горящий очаг, закипающий чай,
И ветер молитву доносит…
«Когда мы поедем с тобой в Карачай?» –
Ребенок у матери спросит.
Она почерневший возьмет таганок,
Задумчиво сядет поближе:
«Поедем с тобою, поедем сынок…»
А голову клонит все ниже.
Украдкой лицо отвернет от огня,
Слезой затуманятся очи.
«Вот вырастешь скоро
большой у меня,
Тогда и поедем, сыночек.
Тогда я в дорогу с тобой соберусь
Туда, где хорошие люди.
Ты горы увидишь, увидишь Эльбрус,
Они – как большие верблюды!
Там родина наша, сыночек, и там
Покой обретем и надежду.
Оставим мы здесь
эту рухлядь и хлам,
Ходить будем в новой одежде!
Мы справимся –
лишь бы cкopee ты poc –
И с бедами там, и с нуждою.
И станешь ты сильным,
как горный утес,
А мама твоя – молодою.
Там горные реки –
как чистый хрусталь,
Там звезды – как спелые сливы!
Ты станешь там смелым
и твердым как сталь,
И стану я самой счастливой.
Там мед – загляденье, ешь не хочу!
Хлебать будешь прямо из бочек…» –
«Я голоден, мама, я хлеба хочу!» –
«Не плачь, дорогой, спи, сыночек».
Тому, кто родину свободной хочет видеть Джемалдину Яндиеву
Когда в наш дом захватчики пришли,
Когда нас гонят
прочь с родной земли,
Я людям должен рассказать об этом!
Но наша речь родная под запретом…
Когда нет справедливости нигде
И оказался мой народ в беде,
Когда в тоске сжимаются сердца,
Воззвать к свободе – это долг певца!
Но трудно на родной земле поэтам,
Когда и песни наши под запретом!
Заплакал – но послышались угрозы.
Так, значит, под запретом
даже слезы?
Хотел к земле припасть, еще не зная,
Что под запретом – и земля родная!
Но надо мной раздался голос Бога:
«Иди! Пусть нелегка твоя дорога!
Тому, кто Родину
свободной хочет видеть,
Не запретишь любить и ненавидеть!»
Дерево Карачая Вот дерево зеленое
Над мертвой пустотой,
Терпеньем вознесенное –
Не хрупкой красотой.
Утесы обнаженные
Корнями захватив,
Ветрами обожженное,
Оно – как жизни взрыв.
Могучее растение –
Не легкий стебель трав,
Законы тяготения
И гибели поправ,
Лишь право на дыхание
Завоевав себе,
Не ищет сострадания,
Не сдавшись злой судьбе.
Над пропастью подвешено,
Всегда напряжено,
Борясь со смертью бешено,
Почти летит оно!
Внизу ущелье тесное,
В нем дуют ветры, злы.
Усилие телесное
Скрутило ствол в узлы.
Но, жизнью не обязано
Ни небу, ни земле,
Лишь со скалою связано
И предано скале.
Ветвями небо схвачено,
Внизу – обрыв стеной.
За каждый миг заплачено
Немыслимой ценой.
Когда в горах теперь его
Увидишь невзначай –
Запомни это дерево…
Ведь это – Карачай!
Поэзия – озеро… Поэзия – озеро,
Открывшее глаза.
Сердцем пью из него
Отражения,
Ладонью черпаю
Свое лицо
Из глубины.
Велико ли озеро,
Не знаю,
Но, когда пою,
На другом берегу
Огни загораются.
Может, я не пророк,
Чтобы перейти его
Посуху,
Но за всю жизнь
Обойду без посоха
Пространство моего голоса.
А там – стану
Озером, открывшим глаза…
Женщина та… собирает цветы Там, где весенние ветры играют,
Там, где колышутся в поле цветы,
Дивные волосы перебирая,
Женщина в косы вплетает мечты.
То налетает гроза мировая,
То наступает затишье на час, –
Женщина ходит, цветы собирая,
С неба сошедшая только сейчас.
Спины прострелены, выжжены души,
Взорваны храмы, исчезли мосты…
Но оглянись – мир еще не разрушен:
Женщина та… собирает цветы!
Я спокоен Я спокоен, как стебли
растущих сквозь камень,
Набирающих силу
медлительных трав.
Словно горы, что возраст
считают веками,
Я спокоен, а значит – я прав!
Так моря неподвижны,
когда, успокоясь,
Перестанет ворочать волна валуны,
И вода надевает серебряный пояс
Отраженного света луны.
Я спокоен недвижностью
вечного снега,
Что горит на изломах
высоких вершин,
Но не тает, а мощь набирает для бега
Все сметающих в ярости
белых лавин.
Я спокоен, как воздух
старинной мечети,
Как спокойны поля,
где посевы взойдут по весне.
Я спокоен, как спящие
в сумерках дети,
Что беседуют с Богом во сне.
Испытания жизни меня не согнули,
И пока я живу на земле,
Я спокоен великим
спокойствием пули
Перед выстрелом в тесном стволе.
Чтобы вспыхнул огонь совести Иногда
Ненавижу свои слова,
Поступки.
Ненавижу себя!
От злости, стыда
Стисну зубы, закрою глаза…
Время нанизывает дни мои
На стержень разума
И вонзает его
В мое сердце,
Чтобы вспыхнул огонь
Совести.
Гость Что за гость – то ли малая птица
В приоткрытом окне замерла,
То ли ангел хотел мне присниться
И дыханьем коснулся стекла?
Кто бы ни был, он послан мне Богом,
Одинаково радуюсь я,
Если слышу шаги за порогом
Или вижу в окне воробья.
Он спустился ко мне прямо с неба
Не затем, чтобы душу спасти.
Не спугну: накрошу ему хлеба,
Приглашу – отдохни, погости!
Если выйдет мне с домом проститься
И угаснет навеки очаг,
То пускай лучше божия птица
В нем живет, а не кровный мой враг.
Постаревший, вернусь и у двери
Развяжу свой дорожный мешок,
Подойдут осторожные звери
Разделить мой последний кусок.
Только звери невинны, как дети,
Только им я способен простить!..
Если дом опустел на рассвете,
А они забрели погостить.
Что за тень промелькнула в окошке?
Ангел в облике голубя там?
Иль другой воробей ищет крошки,
За недавним впорхнув по пятам?
Прошумели не крылья над крышей.
Эту птицу уже не догнать.
Блудный сын
поздней ночью услышал,
Как молилась и плакала мать.
Два взгляда Взглянула девочка
Поздней осенью
На голые тополя,
И показались они ей
Вонзенными в землю метелками,
Которые чистят небо.
А теперь, когда
Обожгла любовь,
Узнает в этих тополях
Себя:
Улетели сомненья,
Как сухие листья,
А сердце
Открылось всему миру.
Sabr, Билал, темагъызгъа киргенигиз бла, е могли бы Вы на мой вопрос ответить? Я помню все, что Вы мне рассказывали об Олжасе Сулейменове, читала все, что Вы писали про теме, посвященной ему, восхищаюсь как великим ученым. Просто очень хочу получить ответ на свой вопрос.
Сэстренка пишет:
Да бу бизни хыликкелик этерге тебрегенди да)))))
Билал, а можно Ваше письмо тоже опубликовать, на которое Олжас Сулейманов отвечал Вам. Просто интересно, как он до этого дошел, сам или с Вашей помощью)
Салам, Кызыл-Калинская Сэстренка моя. Къоярыкъ тюлсе, может переберёшься сюда и напишешь обо мне монографию? Правда, без тебя форум пострадает, может даже закрыться - ты столько делаешь, чтобы оживить, сохранить его. Думаю, все это понимают и ценят.
По поводу твоего вопроса.
1.Къоркъма, Олжас бизни хыликке этерик тюлдю. А судить о его статье, тем более делать выводы, преждевременно: закончит свою статью, пришлет - поставлю здесь, обсудим. С чем будем не согласны - напишем. Исследования Олжаса нестандартны. Когда вышла книга Сулейменова "Аз и Я". маститые академики решили, что он издевается над академической наукой. Сжигали его книгу и чуть самого не сожгли, как Джордано Бруно... А руководил всем этим "серый кардинал" Суслов - идеолог ЦК КПСС, тот самый, который повинен в депортации нашего народа. Академики опозорились, "серый кардинал" умер, а "Аз и Я" жива и будет вечно жить.
2.Мое письмо к Олжасу - это моя статья о нем в связи с его 80-летием. Поздравил с наступающим его Юбилеем и прикрепил к поздравлению вот эту статью, которую потом опубликовали в солидной казахстанской газете:
СЛОВО О НАШЕМ ОЛЖАСЕ Автор: 28422-04-2016, 00:13
Олжас Сулейменов не нуждается в представлениях. О нем много говорят и пишут, его оценки и суждения вызывают живой общественный интерес и острые дискуссии. Совсем скоро выдающемуся поэту и писателю, автору многих лингвистических исследований исполнится 80 лет. Сегодня мы предоставляем слово его младшему коллеге, известному карачаевскому поэту и ученому. Благодарность от репрессированных
Чем дорог Олжас мне, карачаевцу? Только ли тем, что мы оба относимся к тюрко-мусульманскому миру? Что мы оба дети репрессированных сталинским режимом? Что судьба моего народа переплелась с казахским в страшные 30-40 годы прошлого века? Что мы оба боролись и боремся за права человека и народов? Что оба имеем прямое отношение к литературе, истории, культуре, языку тюрков?
Все это, безусловно, имеет место. Нисколько не сравниваю Олжаса с собой - масштабы разные. Если бы в других мирах пришлось представлять землян, я мог бы (может быть) представить свой Карачай Эл, а Олжас - всё человечество. Это о масштабе личности Олжаса Сулейменова. Перефразируя знаменитую строку "При слове "Байконур" планета смотрит вверх", я мог бы сказать: "При имени "Олжас" земляне смотрят вверх". Сулейменов так "возвысил степь, не унижая горы", что сегодня он одинаково дорог везде.
И все же, чтобы понять особую любовь Карачая к Олжасу, надо немного рассказать о моем народе. Небольшое горное карачаевское государство на Северном Кавказе было завоевано Россией в 1828 году и 2 ноября, по договору, вошло в состав Российской империи.
"Карачай - нейтральный народ, живущий у подошвы Эльбруса; отличается своей верностью, красотой и храбростью", - писал Лев Толстой. Но ни верность России, ни красота души, ни храбрость моего народа не спасли его от сталинского геноцида. 2 ноября (это черная дата для нас) 1943 года, когда все мужчины были на войне, сталинское правительство депортировало карачаевцев - всех, по национальному признаку - в Среднюю Азию и Казахстан. Карачаевская автономная область была уничтожена, а родная земля карачаевского народа была разделена и отдана соседям, горную же часть передали Грузии. А самих карачаевцев раскидали по Сибири и Средней Азии небольшими группами (всего 600 групп).
Цель была одна - полная ассимиляция народа. Но он выдержал, и оставшаяся в живых половина народа в 1957 году сумела вернуться на свою историческую родину. Но автономию ему не вернули, а преобразовали Черкесскую область в Карачаево-Черкесскую (так она и существует, только сейчас называется республикой).
На официальном уровне реабилитации не было - на карачаевский народ смотрели как на врага, отбывшего свою 14-летнюю ссылку. Такая же участь постигла и другие репрессированные народы - балкарцев, чеченцев, ингушей... В 1989 году я возглавил забастовку карачаевских ученых, вызванную перекосом при подборе и расстановке научных кадров, запретом писать даже литературоведческие статьи на родном языке. Суды, в том числе и Верховный суд России, встали на сторону властей, хотя правда была на нашей стороне. Таково было отношение к репрессированным народам. Но в 1989 году случилось событие, которое не позволило продолжить репрессии.
В 1989 году на первой сессии Верховного Совета СССР Олжас Сулейменов поставил вопрос ребром: "Нашу работу мы должны начать с вопроса реабилитации репрессированных народов. Не приняв такой реабилитационный закон, не попросив прощения у народов, переживших депортацию, за сталинский геноцид, страна не может духовно, нравственно развиваться. Русские, грузины, казахи - это народы, которые сами хлебнули несчастья сполна. Но народы, от мала до велика, по национальному признаку изгнанные со своей родной земли, познали беды вдвойне. Об этом мы должны открыто сказать посредством закона...".
И вот, 14 июля 1989 года появилось постановление ВС СССР, в котором говорилось: "Верховный Совет СССР постановляет: поручить Комиссии Совета национальностей ВС СССР по национальной политике и межнациональным отношениям и Комитету ВС СССР по вопросам законодательства, законности и правопорядка рассмотреть предложение народного депутата СССР Сулейменова О. О. об осуждении практики репрессий отдельных народов СССР в 40-х - начале 50-х годов и полной их реабилитации и внести соответствующие предложения". И, наконец, благодаря этой инициативе Олжаса в 1991 году был принят Закон "О реабилитации репрессированных народов". Вот почему репрессированные народы СССР, в их числе и карачаевский, так благодарны Олжасу Сулейменову.
Человек мира
]Поэма Олжаса "Земля, поклонись человеку" сделала его известным далеко за пределами страны. Но действительно всемирно известным Сулейменова сделало его исследование об историческом произведении под названием "Слово о полку Игореве". В 1975-1976 годах органы госбезопасности постарались изъять из всех магазинов и библиотек, а затем сжечь книгу Олжаса "Аз и Я". Такое решение было принято идеологическим руководителем КПСС Сусловым. Академия наук СССР проводила собрания, на которых "в пух и прах" разносили эту книгу.
Глава Казахстана Кунаев, общаясь с Брежневым, постарался защитить Олжаса, заступиться за него. Отца Сулейменова в 1937 году расстреляли, назвав "врагом народа". И снова темные силы во главе с Сусловым постарались заклеймить Олжаса этим же именем. Если бы не Кунаев, неизвестно, какие несчастья выпали бы на его долю. Решился бы кто-нибудь еще из наших руководителей ради одного поэта испортить отношения с Сусловым?
Казахский народ познал большие беды. В 1926 году в документах о переписи населения было написано: "Казахи - самый большой тюркоязычный народ СССР: 6 миллионов 200 тысяч человек". А в 1939 году численность казахов составляла лишь 2 миллиона. И то, что в казахском народе, понесшем столь огромные потери, появились такой писатель и ученый, как Олжас, и такой руководитель, как Кунаев, было счастьем...
Чем могла досадить Суслову и академикам книга Олжаса? Олжас, изучив "Слово о полку Игореве", нашел в нем огромное количество тюркских слов. Он открыто указал на те места в этом историческом произведении, которые академики не смогли прочитать или же прочитали неверно. Олжас пришел к выводу, что между славянами и тюрками в прежние времена была сильная языковая и культурная связь, через которую они обогащали друг друга. Но тогда русская наука смотрела на тюрко-мусульманские народы с такой точки зрения: "если к нам и пришла культура, то из Европы, а невоспитанная Азия, тюрки - это неграмотные народы, не знающие ничего, кроме войн и набегов". Вот против такого подхода и выступил Олжас Сулейменов.
Он привел в чувство тюркские народы СССР, просветил нас о нашей истории, поднял наш дух. Те, кто боялся сказать: "мы - тюрки", прочитав книгу Олжаса, стали гордо произносить эти слова. Олжас возвысил весь тюркский мир. Он в одиночку пошел против идеологии Суслова. Он внес в науку новое, достоверное слово. А чтобы сказать правдивое слово, нужны и талант, и знания, и совесть, и храбрость. Разве мы не должны поблагодарить Олжаса, который разбудил тюркский мир, тюркское сознание, тюркскую намять?
Однако Олжас не был заступником только тюркских групп или народов, переживших репрессии. Создав движение под названием "Невада-Семипалатинск", он задался целью закрыть все полигоны в мире, на которых проводятся испытания атомного оружия. В Казахстане он добился закрытия полигона, а теперь старается обезопасить весь мир от атомного апокалипсиса. Разве не заслуживает похвалы Олжас, который старается спасти мир, Землю, на которой мы живем, от гибели?
В 1960-1980 годах Олжас изучал проблемы бывших колоний. Да, нужны свобода и суверенитет, однако связь между народами, странами не должна прерваться. С метрополией и соседями необходимо строить деловые отношения. Свое мнение Олжас высказал в виде формулы: "От веков колониальной зависимости через период независимости к эпохе осознанной взаимозависимости".
В последнее время он работал над книгой "Язык письма". Это новое слово в науке. Общеизвестный факт: все человечество зародилось в одном месте, откуда оно потом распространилось в разные стороны света. Говоря языком религии, все мы родились от Адама и Евы. На каком языке разговаривали первые несколько сотен человек - вот об этом книга. Можно представить, какое количество книг прочитал, какой глубокий анализ сделал Олжас, чтобы показать, как человечество от первых символов перешло к Слову, письменности.
В конце он приходит к такому выводу: "Вначале Знак, потом Слово. Эти знаки были знаками Бога, а эти слова - Его именами". Прочитавший эту книгу человек поймет, что Олжас открыл скрытый смысл Слова, подобно тому, как ученые открыли атом. Но если открывшие атом посеяли в мире рознь и страх, то Олжасом показал, что все человечество имеет общие корни, а значит, должно жить в единстве.
Счастлив тот народ, у которого есть такой сын, как Сулейменов. Впрочем, он - человек, чьих знаний и таланта хватает на то, чтобы видеть проблемы не только своего народа, но и всего человечества.
Как старший брат…
Хочу отметить еще вот что. Несмотря на свою большую занятость, Олжас находит время, чтобы поддержать молодых литераторов. Среди тюркских писателей подобную заботу я видел только со стороны Кайсына Кулиева и Чингиза Айтматова.
В 2005 году я передал Олжасу Сулейменову труд своего земляка Махти Джуртубаева - исследование о "Слове о полку Игореве". Вот что он ответил в своем письме ко мне:
Дорогой Билал! Наконец нашел время ответить на письмо о книге М.Ч.Джуртубаева.
Я прочёл её ещё в ноябре 2004 г. Сегодня перечитал. Возбуждает само осознание того факта, что где-то в горном селе Хасанья кто-то годами вчитывается в зачитанное до дыр "Слово о полку Игореве" - вещь подозрительную и прекрасную в своей загадочности. Занятие это (по себе знаю) поразительно увлекает. Способно держать в напряжении десятилетиями. И только тогда открывает помаленьку свои тайны. Почти по Маяковскому "в грамм добыча, в год труды".
Я не могу сказать, что автор расшифровал все секреты "Слова", но книга его ничем не слабее десятков других толкований, выпущенных академическими словистами. Она еще одно свидетельство того, что нынешний канонизированный порядок строк в "Слове" - явление, скорее всего, вторичное, сотворенное переписчиками 16 и 18 веков.
Думаю, что для поддержания исследовательского интереса к "Слову" - произведению, выражающему акт исторического и культурного взаимодействия древних русичей и кипчаков, книга М.Ч. Джуртубаева вполне может послужить. Тираж 200 экземпляров, конечно, мал.
Крепко жму руку.
О. Сулейменов Париж, 7 апреля 2005 г. А спустя пять дней я получил от него еще одно письмо. Олжас не забыл о моем 50-летии, нашел слова, чтобы поддержать, вдохновить меня. Не могу не привести приветствие Олжаса, ибо оно характеризует его как человека широкой души, очень внимательного и доброжелательного по отношению к младшим собратьям по перу.
Дорогой Билал! Казахи говорят: "Елю жылда ель жанарады" - "В пятьдесят лет страна (народ) обновляется". Твои пятьдесят вместили и такой этап истории карачаевцев, как возрождение: в 1956 году репрессированный народ получил право вернуться из изгнания на историческую родину. Ты вместил чувства ренессанса в свои стихи, и оно придало им трехмерность, присущую подлинному искусству - историческую глубину, широту настоящего и высоту будущего. Ты не ушел в обиду, хотя она никогда не забудется. Память - да, но не злопамятность мы должны воспитывать в сознании новых поколений. Об этом все твои произведения и твой журнал.
Ты много уже сделал для формирования возрожденческого сознания тюркских народов, которое помогает им определить свое достойное место в планетарном порядке. Самым достойным я всегда желаю - жаса! В казахском это слово несет два смысла - "живи" и "твори".
Жаса, мой друг Билал!
Твой Олжас Сулейменов Париж, 12 апреля 2005 г.
Великий тюрок
В мае 2004 года на основании ходатайства Карачаевской демократической организации "Джамагъат" (руководители А.Кечеруков и Б.Лайпанов) Олжасу Сулейменову было присвоено звание "Почётный доктор Карачаево-Черкесского государственного университета". Хочется привести аннотацию, подготовленную видным ученым и литератором Нюр-Магометом Лайпановым.
ОЛЖАС ОМАРОВИЧ СУЛЕЙМЕНОВ (Аннотация к представлению О.О.Сулейменова к званию "Почетный доктор Карачаево-Черкесского государственного университета)
У каждого думающего тюрка (не турка!) по рождению свой - Олжас! (Добавлю от себя: свой Чингиз, свой Кайсын...) Ряд, уверен, будет продолжен, так как не оскудевает тюркское племя на таланты. Они уместны, известны, повсеместны. Олжас ворвался со своей "Аз и Я" в наше сознание как нечто, посягнувшее на железное государство, в котором, казалось, на вечные времена было все расставлено по полочкам: лучше того, что нам преподносилось, нет и не будет - известно, что письменность была у таких-то и таких-то, а у таких-то (почему- то сплошь к ним относились тюркские народы?..) ничего не было, пока картавый благодетель не дал им то-то и то-то.
Это потом, после Олжаса, расскажет нам про манкуртов, про нас самих великий Чингиз. Но Олжас? Как посмел? Что посмел? На кого посмел? В коридорах гуманитарных факультетов тихо-тихо, между собой шептались студенты-нацмены: посмел же Олжас! Да как посмел! Да на кого посмел! Политбюро собиралось из-за какого-то смутьяна казаха-поэтишки.. Ол-жас! По-карачаевски: Ол-джаш! Буквально: Ол - Этот, джаш - Парень! Этот-Парень! О великий и емкий по краткости тюркский язык (русское: краткость - сестра чья?!) Ол-жас - Ол-джаз! Это - весна! Ол-джаз - Этот - пишет-писатель! Иначе: в имени его - Ол (Йол, джол, жол) - значения - Он, Этот, дорога, путь!; Жас (Джаш, Джаз, Яз) - Весна, Парень, письмо, пиши!
Единицам-счастливцам удалось достать уцелевшие экземпляры изъятого тиража. До меня дошла зачитанная до дыр ксерокопия. Какое пиршество для ума, какое уязвление совести и чести высоких академиков Лихачева и Рыбакова, коих и мы почитали, штудировали, готовясь к экзамену по древней истории и фольклору. Не понимая до конца грандиозности содеянного Олжасом, потянулся к его поэтическим книгам. "Глиняная книга" - удар током! Подкупало, что казах, говорящий на родственном карачаевскому казахском, пишущий на русском как классик, стал сходу вровень с поэтическим авангардом советской и мировой поэзии.
Он вселял надежду на возрождение собственной литературы и культуры тюрков! Кто бы и как бы ни открещивался, но подкоркой мы всегда ощущали родство с великой культурой предков, мы, представители бесчисленного и разрозненного великого языкового пласта мировой культуры.
Олжас ослепительной кометой из веками замалчиваемого тюркского великого прошлого вдруг пронесся по небосклону затхлой, умирающей, но еще храбрящейся империи зла, казалось, сам не заметив дерзости своего полета из Аз в Я. Этот казах с лицом полной луны и непокорной гривой волос, до сих пор, уже за пятьдесят, смотрится молодым, азиатским необъезженным скакуном. Он вызывает то единственное восхитительное чувство, на которое способны подростки-мальчишки, встретившие старшего мужчину, на которого очень хочется походить, ну хотя бы стать другом, хотя бы быть рядом, чтобы обратить к себе его и окружающих внимание... Подспудно всегда чувствовал некое общетюркское родство с ним. Было только загадкой, как за 4 тыс. км., в далеком от Карачая Казахстане он чувствует и думает почти то же самое, что я, карачаевец, здесь на Кавказе, о наших корнях, языках, месте нас, тюрков, в истории? В доистории? И о том, что на Руси нас тюрков, переняв у нас 99 % нашего, стесняются числить в родстве, в том числе и по крови? Даже Гумилев не удержался от нападок на Олжаса...
Олжас - казахский гений, не только превзошедший свое время и соплеменников, но и перевернувший представления о культуре тюркоязычных народов в СССР, кичившейся перед всем цивилизованным миром, что он дал всем народам, вовлеченным в его пространство, культуру и образование. Как будто не было всей предыдущей истории. Олжас, который пишет на русском лучше многих, считающихся корифеями, на самом деле хотел всем показать, что славяне и тюрки на пространствах России и СССР сумели создать культурно-языковой симбиоз, который существует независимо ни от каких факторов.
Бесспорно, для современной тюркоязычной интеллигенции Олжас Сулейменов, наряду с великим Чингизом Айтматовым, является символом научной и поэтической дерзости мысли, гражданского мужества и совести настоящего интеллигента Духа - великого тюрка, построившего своим творчеством некий духовный мост между Востоком и Западом. Что вселило в тюркскую интеллигенцию надежду на кооптацию в мировую культуру и занятие в ней подобающего заслуженного места и признания.
Ныне здравствующий и творящий казахский гений, достойно представляющий на дипломатическом поприще интересы Республики Казахстан, знает и ценит это родство. Не скрою, меня подкупает в Олжасе Омаровиче его постоянный интерес к литературе тюркских народов, чего стоит его послание карачаевскому поэту Билалу Лайпанову: "Лечу в самолете и читаю твои стихи: многое очень близко мне и по-настоящему талантливо.
Уже знаю, что напишу предисловие. Благодарен карачаево-балкарцам за публикацию в "Ас-Алане" выстраданной мной работы "Тюрки в доистории". Скоро в Алма-Аты выйдет отдельной книгой. Но вы первые его опубликовали. Спасибо! С братскими чувствами твой Олжас".
Уверен, присвоение Олжасу Сулейменову заслуженного им звания "Почетный доктор Карачаево-Черкесского государственного университета" будет не только приятным ему сюрпризом, но и знаком высочайшего к нему уважения карачаевцев и балкарцев за его подвижническое служение Литературе и Науке, знаком общетюркской культурной солидарности и взаимодействия на евразийском пространстве".
Билал Лайпанов, народный поэт Карачаево-Черкесской республики, почетный академик Международной Тюркской Академии :
«Поэтлени кёз джашларын кёрлюк тюлсюз, аланы сёз джашларын кёрлюксюз джангыз. Кимге Кёкден, кимге Ташдан, поэтге уа Сёзден къарайдыла Ай бла джулдуз».
ХАЛАЛ ПАРИЙ Элтедиле парийни ёлтюрюрге,
Ол унамагъаны ючюн юрюрге,
Арбазда тынч, жууаш тургъаны ючюн,
Асыры бек халал болгъаны ючюн,
Адамны жаугъа санамауу ючюн,
Аны къабаргъа унамауу ючюн,
Элтелле парийни жанын жояргъа.
Ол а, эс этмей дунияны къояргъа,
Барады, бу дуниягъа халал къарай,
Иесин ийнакълай, чуругъун жалай,
Ёлюп кетерин билмей халаллыкъдан,
Къарайды, кёзюн алмай жанын аллыкъдан.
О парий, юр, бир къыжырыкълан!..
Парий, жер юсюнде ачытмай бир жан,
Окъгъа тюбеди харамлыгъы жокъдан –
Сынсыды да, ауду огъурсуз окъдан.
Бёрюню кёзю бла къарасанг, итден насыбсыз, итден мискин бир джан болмаз дунияда. Улуса тюедиле, къутурса ёлтюредиле, хырылдаб, арбазгъа киргеннге мыллык атмаса, орамда баргъанланы илгендире, сынджырын жыгъырдатыб, чабмаса, асыры тынчды деб, къоратадыла. Алай а, бёрю аны джазыкъсынмайды — Тейриси берген эркинликни ол къул джашаугъа ауушдургъанды. Энди бойнун сынджыр кесе, иесини чурукъларын джалай, ол атхан сюеклени кемире, ол берген хуппегини иче, джашайды. Амантиш дейдиле ит болгъан бёрюге. Итни иеси барды, бёрюню уа Тейриси барды. Ала ёмюрде да келишмезле. Ит болгъан, къул болгъан бёрюню джукъгъа санамайды адам да. Бир ач этеди, бир токъ этеди, кёлюне джетмесе, урады, тюеди, ёлтюреди. Алай а, амантишни джакълагъан къой, джазыкъсыннган да джокъду... бир Танзилядан башха. Пушкинни сёзлери келедиле эсге:
И долго буду тем любезен я народу,
Что чувства добрые я лирой пробуждал,
Что в мой жестокий век восславил я свободу
И милость к падшим призывал.
Ит болгъан бёрюню да джазыкъсынады шайыр тиширыу - «ма алай боллукъ эди ахырынг, Амантиш» деб, кёл кенгдирген къой, «бир хырылда, бир къайырыл» деб, ёлюмден къутхарыргъа кюрешеди аны. Башхагъа алай джан аурутханлыкъгъа, «милость к падшим» чакъыргъанлыкъгъа, кесине джетгенде уа, эркишиле юлгю алырча къатыды:
Мен нени болса ашагъандан эсе,
Не къыйын эсе да, къалырма ачлай,
Не затла болса да жаншагъандан эсе,
Бир сёз да айтмай, тынгыларма, ташлай.
Манга намыслыкъды жангызлай къалгъан,
Жашауда ким бла болса баргъандан.
Кёп да ахшыды махтаусузлай къалгъан,
Кимни болса махтап, махтау алгъандан.
Желни аллына мен ёшюн бургъанма,
Ол ургъан жанына бурулмаз ючюн.
Буз ургъанда, жолда тохтап тургъанма,
Мен ким бла болса тынч бармаз ючюн.
Хайям, назмунгу таза жаратама.
Бил, мен нени болса жаратмаууму.
Назмунгу алгъышлап, мен сёз айтама.
Бил, не ючюн болса сёз айтмаууму.
Биз бир затны сюйюп, бир бирден къаты,
Хайям, аны ючюн не демлешейик!
Поэзия эсе ол затны аты.
Биз аны ючюннге чагъыр ичейик!
Сен не болса да ичмеучюсе, баям,
Ким бла болса, неда не болса ючюн.
Тилейме кечгинлик, тилейме, Хайям,
Санга тенг болурум келгени ючюн!
Алайды, алай, акъылман Хайям,
Сени бла сюеме мен кенгеширге!
Алай, алай, алай сюймейме, Хайям,
Мен кимле бла болса тенглеширге!
Керти шайыр аллай болургъа керек болур — башхалагъа джумушакъ, халал, терсликлерин да кечиучю, кесине уа — къаты. Дунияда къыйынлыкъ кёбдю. Джашау — сынауду. Алай а, къадар адамны джарсыугъа, бушуугъа бёлер керекли къоймай эсе да, не насыбды бу дунияны кёргенибиз, бу дуниягъа адам болуб келгенибиз, адамдан адам бола джашагъаныбыз.
Минг шукурла, махтаула ол Кёкдегиге — бу сейир дунияны кёргюзтгени ючюн, бизге ТАНГзиля атлы къанатлы шайырны бергени ючюн да. Биз — ёллюк джанла — Кёкге, джерге да къарай, Танзиляны джарыкъдан толу ёлюмсюз тизгинлерин къайтарабыз:
Бу дунияда керти къонакъ эсем да,
Къонакъбайда мычымай унутуллукъ,
Бу дунияда жауун тамычы эсем да,
Жерге тюшюп, мычымайын жутуллукъ,
Не ахшыды бу дунияны кёргеним,
Ачый, жиляй, къууана да билгеним!
Бу дунияда къар хапучукъ эсем да,
Жерге тюшюп, бирде эрип кетерик,
Бу дунияда жашил чёпчюк эсем да,
Саргъалгъынчы, чалгъы ауузу жетерик,
Не ашхыды бу дунияны кёргеним!
Ачылыгъын, татлылыгъын билгеним!
Кёрдю эсе бу чууакъ кёкню кёзюм,
Суу шууулдау эшитди эсе къулагъым,
Бир инсан ачытмады эсе сёзюм,
Ачысам да, манга эриген этмегиз.
Аз жашауда не насыплыед дегиз.
Алай, ёлсем, жиляу этмей кетмегиз!
Эригиз сиз, кёзлерим жумулгъанда,
Жиляуларын, кюлюулерин къойгъанда,
Жер, кёк мени кёрюулерин къойгъанда,
Ачыу, къууанч бериулерин къойгъанда,
Жилягъыз сиз ол кюнде, манга эрип,
Кезиу бирде сизге да келирин кёрюп.
Сёз джашлары Танзиляны бизни кёлюбюзге тамчы-тамчы тамадыла, къатыб тургъан джюрегибизни джумушатадыла, адамлыкъ сезимлерибизни къозгъайдыла. Аллай бир кёзюуде туугъан болур эди бу разылыкъ сёзюм да Танзилягъа:
Директору Карачаевского НИИ им. А.И. Батчаева
Профессору ШАМАНОВУ И.М.
Председателю оргкомитета по награждению медалью И.П.Крымшамхалова
к.и.н. Р.Т. ХАТУЕВУ
ПРЕДСТАВЛЕНИЕ
В КРЫМШАМХАЛОВСКИЙ КОМИТЕТ
Выдвигается мною на медаль Ислам-Бия Крымшамхалова в номинации «Общественная деятельность – вклад в культуру» выдающийся сын Карачая, Кавказа, тюркского мира Салпагаров Йылмаз Науруз (Yılmaz Nevruz) —
за пробуждение национального самосознания карачаевской диаспоры Турции и многолетнее руководство ею;
сохранение наследия великого Махмуда Дудова;
собирание и публикации карачаевского фольклора, истории;
издание с 1960-х по 1994 общекавказского журнала «Бирлешик Кафкасия»;
издание на карачаевском языке журнала «Къарт Джурт»;
издание в 2016 году второго тома трехтомного фундаментального труда по истории Кавказа ( Kafkas Tarihi uzmanı Dr. Yılmaz Nevruz. “Umumi Kafkas Tarihine Giriş- II”, дата издания: 2016 -12 -28, ISBN 9755800912); …/412697.html&manufacturer_id=2301;
издание в 2016 г. «KAFKASLAR AĞLIYOR!» - «Книгу Скорби» кавказских народов, (где есть книга Халимат Байрамуковой «14 лет», переведенная Йылмазом на турецкий язык); дата издания: 2016-10-06, ISBN 9755800929 …/404871.html&manufacturer_id=2301
Интернет-сайт Йылмаза Науруза: )
Билал ЛАЙПАНОВ,
Народный поэт КЧР, Почетный доктор КЧГУ, Почетный академик МТА, лауреат Крымшамхаловской медали
________________________________
БИБЛИОГРАФИЯ Йылмаза Науруза:
"Umumi Kafkas Tarihine Giriş " İsimli Kitabımızın Önsözü
Esgerivle (Rus harfleri ile yazilmistir)
Kafkas Milleti
Kartcurt
Muhammat Fayğambar
Nartlar
Rusya ve Kabardey İlişkilerinin Gerçek Yüzü
Subetnik Gruplar
İmam Şeyh Mansur ve Kafkasya'da Millî Birlik Hareketi
Karaçay / Malkar - Türkçe Sözlük
Kafkas Halklarının Ceneviz Kolonileriyle İlişkileri ve Köle Ticareti Hakkında Ortaçağ'da Kafkasya'da Kurulan Devletler: Hazar Kağanlığı
Eski Cirla
BIRLESIK KAFKASYA DERGISI (1953-1994
_________________________________
Dr. Yılmaz Nevruz (Сылпагъарланы Йылмаз Науруз)
БИОГРАФИЯ
Yılmaz Nevruz родился 11 марта 1938 года в турецком селе Якапынар. Его родители Азрет-Али и мать Марьям родились на Кавказе, но были детьми, когда их семья переехала в 1905 году переехала в Турцию. Дед Йылмаза Герий Эфенди завершил свое религиозное образование в Дагестане, вернулся в Большой Карачай и преподавал в медресе. Знания у него были основательные, что позволило ему писать религиозные трактаты, которые вылились в десять рукописных книг. После мухаджирства в Турцию, он начал готовить их к изданию, но к несчастью в возрасте 45 лет умер от тифа.Оставшаяся без главы семья, перехала в Якапынар, где жил близкий родственник Идрис Кипкеев со своей семьей. Но там также преследовали их несчастья: в течение двух лет Азрет-Али лишился матери, старшего брата Абдуллаха (14 лет), младшего Мухаммад-Саида (8 лет) и остался со своей младшей сестрой Залихат сиротами. Азрет-Али получил первоначальное религиозное образование у сельского эфенди Суюнчева Еюпа. Мать Герий Эфенди — Наниш, из рода Текеевых, умерла до переезда наших в Турцию. Отец Герий Эфенди — Элдауур (сын Салпагарова Дебоша) умер в возрасте 90 лет в Анкаре. Мать Азрет-Алия - Айшат (девичья фамилия Болурова). Первая жена народного певца Къарачая Къасбота — Мухурджан Ханым — сестра отца Айшата (Айшатны халасы эди). Имя отца Айшат не знаем, а мать её Наугъа, из рода Кипкеевых. Азрет-Али, когда остался сиротой, перешел под её опеку. Сестра Залихат выросла в семье брата Герий Эфенди Хаджи-Исмаила, который жил в селе Белпинар. Став взрослой вышла замуж там же за Семенова Шогъайыпа. Первая жена Азрет-Алия и трое детей от нее умерли рано. Азрет-Али второй раз женился в 1927 году на Мариям, дочери Акбаева Кайсына. Мария тоже была сиротой, потеряла родителей в 6 лет. Выросла в семье старшей сестры Айшат. Мать Мариям -Алханым (из рода Байрамкуловых). Мать её отца — Кайсына — из рода Узденовых. У Азрет-Алия и Мариям — шестеро детей. Мариям умерла в 1973 году, Азрет-Али в 1977 году. Йылмаз начальную школу окончил в селе Якапынар. Среднюю школу в Сиврихисаре. Лицей окончил в Истанбуле. В 1960 году поступил в Истамбульский Университет на медицинский факультет.Окончил в 1968 году. До 1976 года работал врачом в городах Елазиг,Сиврихисар, Эскишехир. В 1975-1982 годах продолжил медицинское учёбу в Германии и стал хирургом. В 1983 году вернулся в Эскишехир и работал врачом,главным врачом в городской больнице. Одновременно с 1992 по 2002 года (до выхода на пенсию) работал ведущим специалистом в системе здравоохранения города. Сильно повлиял на мировоззрение Йылмаза книга Махмуда Асланбека (Махмуда Дудова) "Karaçay-Malkar Türklerinin Faciası" («Трагедия карачаево-балкарских тюрков»). Будучи студентом Университета, вместе с друзьями Mustafa Beştoy (Çeçen), Osman Çelik (Şapsığ), Sefer Berzeg (Ubıkh), A. Hazer Hızal (Şapsığ), Rezzan Dinçer (Kabardey), Kenan Sah (Abzekh), Yaşar Noğay (Abzekh), Seyfi Şahin (Çeçen), Niyazi Güney (Çeçen), Tarık Kutlu (Çeçen), Yaşar Şengün (Abzekh), Güşan Boğatır (Adığe), Bekir Demirel (Abzekh), Hasan Yediç (Adığe) и другими начал издавать журнал «Бирлешик Кафкасия». С этого времени начал заниматься вопросами языка, культуры, истории карачаевского народа и Кавказа в целом. Будучи на учебе в Германии начал переписываться с Махмудом Дудовым, который прекратился со смертью Махмуда.
Труды Йылмаза в области истории, культуры, языка указаны в его библиографии.
Мен Къочхарланы Леманны (Джулдузну) Къарачайны эм уллу саугъасына — Кърымшамхалланы Ислам-Бийни медалына тыйыншлы нек кёреме?
Аны ата-бабалары Тюркге кетгенли бир ёмюрден аслам бола эсе да, ол - мухаджирлени туудукълары - Ана тилибизни унутмай тургъаны ючюнмю? Аны ючюн да.
Ёмюрде кёрмеген Къарачай джуртуна, халкъына къолдан келгенча игилик этерге излегени ючюнмю? Аны ючюн да.
«Тарих джуртубузда Ана тилибизге къоркъуу барды» деб, бизден эсе бек къуугъун-хахай этгени ючюнмю? Аны ючюн да.
Бютеу дунияда джашагъан къарачайлыланы бир-бирине танытыргъа, бирикдирирге кюрешгени ючюнмю? Аны ючюн да.
Кесини джюз къайгъысы, джарсыуу, сагъышы бола тургъанлай, алагъа кесин хорлатмай, мал байлыкъдан тин байлыкъны баш кёрюб, бютеу миллетге сагъыш этгени ючюнмю? Аны ючюн да.
Алай а, Леманны назмулары къуру къуугъун аскерле болуб къалсала, анга аскер сый берилирге керек эди. Леман а Ислам-Бийни медалына тыйыншлы болады. Не ючюнмю?
Аламат назмула джазгъаны ючюн. 110 джылны узагъына мухаджир ахлуларыбызны джуртха тансыкълыкълары джыйылыб туруб, Джулдуз эгечибизни фахму кючюнден Акъ сёз болуб къайытадыла джуртха.
«Джюрегингде асыра мени» Къочхарланы Леманны 2016-чы джыл джыл Анкарада чыкъгъан китабыны атыды. Бир назмусуну аты да алайды. Къуру ол назмуну окъугъан да ангыларыкъды шайырны Ата джуртха сюймеклигин да, Ана тилни билгенин да, поэзия мийиклигине чыкъгъанын да. Бир тюз адам «Кавказда асырагъыз мени, таулада асырагъыз мени» дер эди. «Джюрегингде асыра мени» деб айтыр ючюн а Шайыр болуб тууаргъа керекди.
CÜREGİNGDE ASIRA MENİ
Seni ol miyik tavlarıngda tuvmadım men,
İçmedim Koban suvlarıngdan.
Adam körmegen cerine bolur mu tansık?
Men tansıkma tuvğanlı sanga,
Kaytmaz colğa ketgen atama tansık bolğança.
Sürülmedim curtumdan men, urulmadım
Kuvulmadım elimden men tutulmadım
Ayrılmadım anamdan üzülmedim a, ya
Men nek cılayma eşitsem, köçkünçü cırlağa?
Cüregimden üzülüp tamırla kophança.
Ürenmedim men elif-ba bla Arabça okurğa
Kaydan a bileyim tav tilni Kirille cazarğa
Bildim, başha tilde cazılmaydı sanga iynarla
Men cılayma üç tilde sözümü anglamağan
Şam'da tuvup ösgen karnaşım Koçhar'ğa.
Ne ata curtumdama men, ne tuvğan elimde
Oy, caşayma köp türlü milletleni içinde
İspança, Kıtayça, İngilizça / -ala söleşelle har tilde,
Okuğanma, alay a köb cazğanma Türk tilde
Birini da ızı kalmaydı ana tilimça cüregimde.
Tamırım sendedi meni, kayda tuvsam össem de
Ata curtumsa sen, üzülüp senden uzakga ketsem de
Caprağınma men seni, kurutmay ösdürgenme içimde
Kölümü tereninde sanga atamça küygenme
Cüregingde asıra meni, senden uzakda ölsem de.
(2014/USA).
Джуртха бир ёмюр тансыкълыкъ туудургъан назмуду бу. «Джюрегингде асыра мени, сенден узакъда ёлсем да». Бу назму халкъны джюрегинде турлукъду — андан уллу насыб къайда шайыргъа.
Леманны бир башха назмусун да толусу бла келтирирге излейме былайда — ол аны поэзиясына тылмач болгъаны ючюн.
KÜZGÜ
Cankılıçtan ürendim men nazmunu
Ol tavlağa urğan bet carığından.
Kızılnı, caşilni, köknü körgüzüp cayda
Beti bla boyağanında kölümü otovunu.
Cangurladan tüşdü ol kollarıma, bulutladan.
Kış, cazğa aylanganda tav eteklede cankozladan.
Küz aylada da aylana edi ol.
Salkın kölekgelede. Kördüm...
Cılavunda edi nızı terek, üzülgen capirağını ızı bla
Caşavnu köküreginde sora, -kün tayaklaça.
Uzalıb aldım anı çırmadım caralarıma.
Bir sabiyni közlerindeyedi nazmula
Alay taza, kirsiz
Caşavnu savlayın cazıp cüreginge salırça.
Başha tilleden da cırladı ol, bir kesek kulağıma
Birini da esge almadı cüregim, ana tilden alğança.
Nazmu har cerde edi.
Sende … Anda … Mında ...
Eslemey ozup ketgenim, caşavnu col kıyırlarında:
Kim ketse da menden, ol saklay edi,
Meni manga esgertib, içime küzgü tuthança …
«Мени манга эсгертиб, ичиме кюзгю тутханча». Джулдузну бу назмусу — магъанасы бла, суратлау дараджасы бла, эркин джюрюшю бла да бизни поэзиябызын тёрюнде турлукъду.
Къысха назмулары да сейирликдиле Леманны. «CULDUZ SÖZLE» деб атагъанды Шайыр ол лирика инджилеге.
* * *
Ot alırğamı kelgen eding da cüreğimden terk ketding ot salıb
kesi cüregingi ızı bla...
* * *
Süymеkligim tavça sanga alay ullu
cer-kök taş sala zamanga sın katıp
söz tapmay tınglaydıla …
* * *
Üsüne culduzla salğansa da sen içinge karap körmey nazmulanı üsünden karap turğanlay men, eslemey atımı kıçırğansa …
* * *
manga; ''tohtammazdan caz'', deydile
sözüm cay
kesim kış
cüregimde kaç
cürek sezimimi tas bolğanın bilmeydile …
KÖKNÜ NOTASI
Bir cerge basmasak da seni bla,
Bir kök cabadı ekibizni.
Bir köknü cırıdı kulağıbızğa cırlangan.
Akkortu buzulğan bu duniyada,
Alkın umutum bardı tambladan.
Kaydam, künü ceter
Seni keçengden bir nota tüş/se, meni künüme
Boşha ozğan bu ömürde
Kim biled, uyalır zaman!?
Къочхарланы Леманны назмулары эркин назмуладыла. Эркин дунияда туугъаны, ёсгени ючюнмю болгъандыла ала эркин? Къазауатны, тутмакъны, сюргюнню кёрмегени ючюнмю, зулму аягъындан, тамагъындан алыб турмагъаны ючюнмю болгъандыла ала эркин? Огъай. «Къан бла кирген джан бла чыгъады» дейдиле. Ёзю эркин болмагъанны, Сёзю да эркин болалмайды. Алай болалмагъан а - шайыр болалмайды.
Джерни алтыдан бирин ибилис джорукъ кючлеб, халкъны (халкъланы) динсиз этиб кюрешген сагъатда, Къарачайда да джазыучуланы хазна къалмай барын тобукъландырыб, диннге, Аллахха къаршчы чыгъармала джаздыртхан сагъатда, Семенланы Джырчы Сымайылны тутхан дининден айыралмай къалдыла да? Бизни поэзияны къулагъына азан къычыргъан, бютеу поэзиябызны тюрлендирген-нюрлендирген адамды Исмайыл. «Аллахдан башха илях джокъду» деген Адамны; адамны, халкъны, къралны да хакълыкъгъа чакъыргъан Адамны — 50 джылны атын, сёзюн да харам этиб тургъанлары аны ючюн эди. Алай а, Исмайыл Хакъ сёзню Акъ сёз бла да айтханлай турду ёлюб кетгинчи. Керти Джырчы, керти Шайыр аллай болургъа керекди.
Кърал бла келише да билиб, бек уллу кърал саугъалагъа да ие болуб, халкъыбызны сакълай, шийир тилибизни да айныта, джаш фахмуланы да къанатландыра, эркин учарча кёл эте билген да бар эди: Къулийлан Къайсын. Сый бериб, саугъала бериб, терилтирге кюрешсе да, зулму джорукъ аны къул эталмады кесине: ёзю эркин шайыр эди Къайсын, сёзю да эркин сёз болгъанлай къалды.
Ючюнчю Адамны да сагъынмай къоялмайма былайда: Дудаланы Махмуд. Джазыу тышына атханлыкъгъа, эркин сёзю бла Халкъыбызгъа къуллукъ этгенлей турду. Халкъыбыз сюргюнден ызына къайытхан эсе — ол затда Махмутну уллу юлюшю барды. Аны эркин сёзю, эркин ауазы тынгы бермей эди совет къралны башчыларына: «Сюргюнде тургъан халкъла джуртларына къайытмай, Сталин ёлгенликге, аны сиясети тюрленнгенди деу — ётюрюкдю». Чеченли Авторханов, къарачайлы Дуда улу, дагъыда алача талай адам - СССР-де сойкъырымны, сюргюнню дуниягъа баям этиб турмасала, совет къралны башчылары баргъан тыш къраллада къаршчы митинглени къурамасала — ким биледи, сюргюнден бизни джуртубузгъа къайтарыу башланырмы эди. Махмуд бизни къаллай огъурлу, уруннган, кесини къыйыны бла джашай келген халкъ болгъаныбызны юсюнден аламат китаб джазгъанды: «Къарачай-Малкъар тюрклеринде малчылыкъ эмда муну бла байламлы тёреле». Экинчи китабы уа - «Къарачай эмда Малкъар Тюрклерини Фаджиясы» - бизни миллетге джетген зулмуну — сойкъырымны, тутууланы, сюргюнню — юсюнденди. Джазыулары бирча болмагъан юч онглу адамыбыз — Джырчы Сымайыл, Къайсын, Дудаланы Махмуд (джандетли болсунла) — барыбызгъа да (джуртдагъылагъа да, тышындагъылагъа да) юлгю болгъанлай, устаз болгъанлай турлукъдула.
Ол юч керти затны къайтарыб айтыргъа излейме:
1.Имансыз кърал уллу саугъала бериб, парламентине да юе этиб, китаблырын къош-къош чыгъарыб, «кесиме къул этдим» деб турса да, къул болмай, башын ёрге тутуб, халкъын джакълай, тюзлюкню джакълай, джашаргъа, джазаргъа да боллукъду. Анга шагъат — Къулийланы Къайсын.
2.Зулму джорукъ, фахмуну ауузун, бёрю ауузун байлагъанча, байлаб, китабларын чыгъартмай, джырларын джырлатмай ёмюр джарым тутса да — диннге, поэзиягъа да тюзлей, кертилей къалыргъа боллукъду. Анга шагъат — Семенланы Джырчы Сымайыл.
3.Джазыу тышына атса да, анда да сыныб къалмай, миллетине, тюзлюкге къуллукъ этгенлей турургъа боллукъду. Анга да шагъат — Дудаланы Махмут.
Ол юч Адамыбызны джангыдан эсге Къочхарланы Леманны эркин назмулары салдыла. Джулдуз кеси назмула джазгъан бла къалмай, тарих джуртубуздагъыланы тышында ахлуларыбызгъа, тышындагъыланы да джуртдагъылагъа танытыр ючюн, тохтаусуз кюрешеди. Анга шагъат - Леманны 2016-чы джыл Анкарада чыгъаргъан «Минги Тауну Къол Ызлары» антологиясы. Бизни халкъны бютеу дунияда джашагъан къаламчыларыны чыгъармаларындан къуралгъанды ол китаб. Нарт таурухла, тарих джырла, элберле, зикирле, назмула, макалеле — бу китабда тин байлыгъыбыз толусу бла кёрюнеди. «Сау бол, кёб джаша Джулдуз эгечибиз» дегенден башха, не айтхын.
Къарачай тюркчасын, тюркие тюркчасын, ингилиз тилин билгенлеге Джулдузну китабы бек уллу саугъады. Айтыргъа боллукъма: Къочхарланы Леман керти шайырды, аны назму китабы къарачай поэзияда джангы сёздю. Аны Кърымшамхал медалгъа теджеген бла бирге, китабын «джюрегибизде асыраб къоймай», Къарачайда басмалаб, халкъыбызгъа саугъа этерге керекбиз. Къочхарланы Леман (Джулдуз) узакъдан, мийикден бизни адабиятыбызны джарытыб тургъан джулдузду. Бу китаб Джулдузну къарачай халкъына биринчи кёрюнюуюдю. Сау бир ёмюрню тыйылыб, Джуртха бюгюн джете тургъан джулдуз джарыкъ, энди ёмюрде да бёлюнмесин, тыйылмасын. Сау кел, хош кел джулдуз сёз Халкъыбызгъа, Джуртубузгъа.
1963, Eskişehir doğumlu. Aynı kentte eğitimini tamamladıktan sonra Eskişehir, Bursa ve Yalova illerinde yaşamış daha sonra Amerika'ya yerleşmiş ve 2001 yılından bu yana ülke dışında yaşamaktadır.
Yaşamının farklı kesitlerinde hep yazmasına rağmen bunları kendinde saklı tutan ve pek yayımlamayan Leman J. Koç'un yurtdışında, yaşadığı derin ülke özlemi ve ana diline tutunma çabası onu yazmaya daha çok itmiştir. Yazılarını 2004 yılından itibaren okuyucusuyla paylaşmaya başlamıştır.
Ayrıca, New York'ta bir Türk radyosunda kendisinin hazırlayıp sunduğu''KITALAR ARASI Binbir Hece'' adlı şiir, sanat ve edebiyat programını iki yıla yakın bir devam eden Leman J. Koç,'un yazdığı şiir ve kısa öyküler 2005 yılından itibaren Türkiye'deki edebiyat dergileri ve gazetelerin sanat eklerinde yayımlanmakta öte yandan yazdığı makaleler ve şiirler Kafkasya'da yazılı basında yer almıştır.
Bir süredir Türkçenin kök-dil ailesinden,''Kıpçak lehçe''sinin bir kolu olan, ''Karachay- Balkar'' dilinde yazarak kendi şiir dilini geliştirmeye, diğer yandan da ata yurdu Kuzey Kafkasya'daki şair ve edebiyatçılarla ortak projelerde yer alarak, ana dile hizmet amacıyla çeviriler yapmaya devam etmektedir.
Edebiyatın yanısıra kültürel etkinliklerin de içinde aktif rol alan ve üyesi bulunduğu 'American Karachay Benevolent Association''adlı kültür derneğinin media çalışmalarını sürdüren Leman J. Koç, Cankat ve Harika isminde iki çocuk annesidir.
_____________________________________________
БИБЛИОГРАФИЯ
Yazdığı kısa öykü, makale ve şiirleri;
Berfin Bahar edb. kültür degisi, 2005
Mavi Ada sanat ve edb. dergisi, 2006
Herşeye Karşın sanat, klt. ve edebiyat dergisi, 2007
Kar edb. dergisi, (2009)
Şehir edb. dergisi, (2006)
Mevsimsiz, (2008)
S.İmge edebiyat, (2012)
Milliyet gazetesi, (2008)
Edebiyat Bülteni, (2010)
Karaçay-Malkar Gazette, (2013-Ru)
Ata curtnu İynaklay, (Ата джуртну Ийнаклай- Ru ), 2014'de yayımlanmıştır.
Basılmış Eserleri:
Atlasta Yerle Gök Arası , (Okuyucuları tarafından az sayıda bastırılmıştır, İst/ 2010 )
Mingi Tavnu Kol Izları ( KM edb. Antolojisi), 2016
Cüregingde Asıra Meni (KM dilde şiir kitabı), 2016
________________________________
Dr. Yılmaz Nevruz
(Kafkas Dil ve Tarihi araştirmaci Yazar/Cevirmen)
Leman J. Koç Şiiri Uzerine...
Leman içi içine sığmayan, hisleriyle sezgilerini mısralarına kendine özgü bir ustalıkla yerleştiren bir şair. Öğrencilik yıllarından beri şiir yazdığını ve bunların bir kısmının çeşitli dergilerde yayımlandığını biliyoruz. Şairliğini kanıtlama özentisi içinde olmadığı için kitap halina getirmekte pek acele etmese de bunun da bir zamanı vardır ve o zaman artık gelmiştir. Elinize aldığınız kitap onun ilk şiir kitabıdır.
Leman Kafkas-Karaçay kökenli bir aileden gelmektedir, şiirlerini hem Türkçe hem de Karaçayca yazmaktadır. Uzun zamandan beri ABD’de yaşaması sebebiyle Türkçeden İngilizceye, İngilizceden de Türkçeye şiir çevirileri yapmaktadır.
Leman’ın çok değişik konularda şiir yazdığını görüyoruz: Yurt özlemi, Öz Halkının çektiği acılar, Kafkas Dağları, efsanevi konular, yurt güzellikleri, aşk, aile, ana dili, folklorik konular, pastoral güzellikler, toplum, tabiat olayları, umutlar, hayal kırıklıkları, yaşam zorlukları ve bir çok diğer konular…
Leman’ın çok duru ve yüreği ısıtan bir dili var. Mısralarını adeta bir bal arısı ustalığıyla örer. Klasik vezin ve kafiye kalıplarına pek sığmaz. Ama şiirlerinde belirgin bir iç kafiye örgüsü hemen fark edilir. Her konuyu kendi özelliklerine göre işler. Bununla beraber uslubunda felsefi-lirik bir ifade tarzı hakimdir. Şiirlerini hemen okuyup geçen bir okuyucu ilk anda bir şey anlayamadığını fark eder, tekrar okuyup düşündüğünde, tahmininden çok derinlikli bir söylemin varlığını anlar. Zaten şiir ölçülü kafiyeli manzume yazmaktan ibaret değildir. Okuyucuyu düşündürecek, heyecanlandıracak, görüş ufkunu genişletecek bir şeyleri şiir tarzında ortaya koymaktır. Bu itibarla Leman’ın şiirleri okuyanı düşünceye sevk eder, duygulandırır, hüzünlendirir. Halkının sürgünler ve soykırımlar yüzünden çektiği acılar, babasını genç yaşta kaybetmenin ruhunda açtığı derin yara onu biraz da hüzünlerin şairi yapmıştır. Ama yine de hayatın güzelliğini, hoşluk ve mutluluk veren olaylarını işlemeyi ihmal etmez.
Benim nazarında Leman J. Koç belli bir başarı düzeyine erişmiş bir şairdir. Kendisini kutluyorum, yazmaya devam etmesini diliyorum, yeni eserlerini bekliyorum.
__________________________________________
ЛЕМАН КОЧНУ ПОЭЗИЯСЫНЫ ЮСЮНДЕН
Леман, ич дуниясы ичине сыйынмагъан, сезимлерин тизгинлеге кеси энчи бир усталыкъ бла джарашдырыб сала билген бир шайырды. Сабий заманларындан башлаб назму джазгъанын, аланы бир кесегин да тюрлю-тюрлю адабият журналлада басмаланнганын билебиз. Шайырлыгъын белгилер къайгъыда болмагъаны ючюн, китаб халда басмаларгъа бек алай ашыкъмаса да, муну да бир заманы бар эди да, энди ол заман келгенди.
Къолугузгъа алгъан бу китаб, аны биринчи назму китабыды.
Леман Кафказ-Къарачай тамырлы бир юйюрден (тукъумдан) келеди, шийирлерини тюркча эмда къарачайча джазады. Талай замандан бери АБД'де джашагъаны себебли, Тюркчадан ингилизчагъа, ингилизчадан тюркчагъа шийирлени кёчюреди.
Леманны кёб тюрлю темала бла шийир джазгъанын кёребиз; Джуртха тансыкълыгъы, ёз халкъыны тарихде бушуулары, ачылары, Кафказ таула, афсанала/таурухла, джуртуну ариулугъу, сюймеклик, юйюр, ана тил, кюлтюра, пасторал (табигъат ариулукъ), халкъ, умутла-умутсузлукъла эмда бек кёб башха затланы юсюнден ....
Леманны бек таза эмда джюрекни джылытхан бир назму тили барды. Тизгинлерин, бал чибинни усталыгъыча, ишлейди.
Шийирлери - бола келген классика, везин-кафие кебге алай бек сыйынмайдыла. Эркин шийирледиле. Алай болгъанлыкъгъа, шийирлеринде кёрюнюб тургъан кесини ичинде белгили бир джоругъу, ёлчем/кафие хаман да кесин белгили этеди. Хар не да кесине кёре бир къурамы бла ишлениб турады.
Шийирлерини айтымында ол фелсефеси-лирикасы тас болмай, сёз барады. Шийирлени бир окъуб, толусу бла ангылаб къоялмагъан, ызына къайтарыб, эс бёлюб окъуса, назму сёзню бир джангы къатын кёрлюкдю, теренде тургъан магъанасына тюшюннюкдю. Шийир, бир ёлче бла, кафиели джазылыргъа керекди деб, бир джорукъ джокъду. Назму - окъуучугъа оюм этдире, джюрегин ёрге кёлтюрюб, джашау къарамын кенгертирик затланы тизгинле джолу бла ортагъа салыуду. Былай болгъаны себебли, Леманны назмулары окъугъанны тюшюнюрюне, оюм этерине джол ачадыла, джюрекге сезимле бередиле, джарыкъ, мыдах сагъышлагъа да элтедиле.
Халкъына этилген артыкълыкъла, джуртдан сюрюлгенлери себебли кёрген къыйынлыкълары, атасыны замансыз ёлгени — джюрегинде бителмезлик джараладыла. Ол палахла аны бушууланы шайыры этсе да, джашауну ариулугъун, хошлугъун да эслейди назмучу, окъуучуну да кёллендирген болмаса, джашаудан тюнгюлтмейди.
Мени сартын, Леман Коч белгили бир мийик дараджагъа келген бир шайырды. Ашхы китабы бла алгъышлайма, ызы къалын болсун дейме, тохтамаздан джазарын тилейме, джангы чыгъармаларын/эсерлерин сакълайма.
Биз сизни бла танышдырыргъа излеген къарачайлы Къабарты-Малкъар республикада джашайды. Къарчаны джуртуна, рухуна да кертилей тургъан къауумданды. Фахмулу къарнашыбыз кёбден бери назму джазгъанлыкъгъа, Малкъарда аны эслеб, джазгъанларын басмаламагъандыла. Исмайыл кеси да назмуларыны къайгъысын кёрген адам тюлдю. Алай бла, бек фахмулу шайыр бюгюнлеге дери билинмей тургъанды. Интернет болмаса, билинмей да турлукъ болур эди.
Ёзденланы Исмайылны назму сёзю — сюзюлюб, тазаланыб, шышалагъа къуюлуб, тюкенде сатыла тургъан суу тюлдю. Исмайылны поэзиясы — зыгъыры, ташы да кёрюне тургъан бир тау кёзлеудю. Ары къарасанг — кесинги да, халкъынгы да кёресе.
Андады аны аламатлыгъы, Кязим хаджини, Джырчы Сымайылны зем-зем шийирлерин да эсге тюшюргени анданды.
Бюгюннгю поэзия кёзден къарасакъ, Ёзден улуну назмуларында Бабаланы Ибрахимде болгъан суратлау дараджаны табмазбыз, алай а Исмайылны назмулары халкъыбызны бюгюннгю джашаууну суратыдыла. Аны назмулары — силлабо-тоника, акъ неда эркин назмула тюлдюле, назмуну къуралыу амалларына эс бурулуб, джазылмагъандыла. Бизде бурундан келген назму джорукъду аныкъы. Анда да тюбейдиле кемликле: басым терс тюшюб, назмуну джюрюшюн бузгъаны, тизгинледе бёлюмле тенгиш болмагъанлары, д.а.к. Алай а, ол кемликле эсленмей къаладыла Ёзден улуну сёзюню кертилигинден, магъаналыгъындан, кёзбаусуз айтылгъанындан. Исмайылны джюрегинден чыкъгъан назмула ташны джарылгъанындан чыкъгъан терекге ушайдыла. Джюрек а джарылмай не этерикди — биз билген Къарачайны-Малкъарны тили, адети да кете, эллери чачыла, Эли да тарих таурух бола барса...
Ёзден улуну назмулары къуугъун назмуладыла. Исмайылгъа «Ана тилибизни, Поэзиябызны да Дауу, Даулеси» дерге боллукъду. Ай медет, аны хахайына таула сагъая эселе да, таулула тынгылаб турадыла: барысы да десек — гюнахлы болурбуз, кёбюсю. Алай а, тамчы да тешеди ташны, тама-тама турса, кёл да болады. Исмайылны сёзю да тама-тама турса, ташджюреклени да джумшатыр-тешер, сокъур-сангырау джюреклени да уятыр. Алай болмаса, ёмюрлени узагъына, сюргюнледен, эминаладан, ёлетден да ётюб, бюгюнлеге сау джетген халкъыбыз — тас болуб кетер. Хакъ сёзню, Акъ сёзню байракъ этмеген халкъ — адамлыкъдан, халкълыкъдан да айырылмай къалыргъа мадар джокъду. Къаламны, Китабны къылычха-къамагъа бойсундурургъа кюрешген халкъла тас болгъандыла, къаманы-къылычны Сёзге (Хакъ сёзге, Акъ сёзге) къуллукъ этдиргенле сакълаялгъандыла кеслерин. Исмайылны сёзю хакъ сёз болгъаны ючюн болалады Акъ сёз да. Анга назму джаздыртхан кърал, партия, адам, халкъ да тюлдю. Файгъамбаргъа «окъу» деген буйрукъча, «джаз» деген буйрукъ да Поэтге Кёкден келеди. Алайсыз керти поэзия къуралмаз эди, сейирлик назму джазылмаз эди.
АЛЛАХ МЕНИ САЙЛАДЫНГ
Аллах мени сайладынг,
Тилиме сёзню салдынг.
Айт дединг да айтдырдынг,
Мени сёзге къалдырдынг.
Айтыр сёзюн Аллах ауузуна салгъан шайырны — Ёзденланы Исмайылны мен фейсбукда таныгъанма. Ол «кёзбау дуниягъа» кириб, ызыма «чыгъалмай» тура эсем да — сокъуранмайма: Ана тили ючюн кеси да уруш эте, ол тил къазауатха бизни да чакъыра тургъан керти къарачайлыгъа тюбегенме анда.
Халкъыбызны джарсыуларын — тилибиз таркъая баргъанын, адет-тёре унутула баргъанын — кёбле кёре эселе да, Исмайылча тюзюн, бычакъ бла кесгенча, айталгъан джокъду. Акъгъа акъ, къарагъа къара демеген — Шайыр, Джырчы болалырмы? Дуния мал ючюн, къуллукъ ючюн зулмугъа къуллукъ этген, халкъына этиле тургъан хакъсызлыкъны кёрмегенча этиб тургъан — кърал поэти, партия поэти, халкъ поэти атлагъа ие болургъа да болур, Хакъ поэти уа болалмаз. Исмайыл кърал атагъан «халкъ поэт» тюлдю, ол керти Халкъ поэтди — халкъ бла халкъ тилинде сёлешген.
АТНЫ ИШИН ЭШЕК ЭТМЕЗ
Атны ишин эшек этмез,
Этсе да кёлюнге жетмез.
Атны сыйын эшек кёрмез,
Алай эшек аны сезмез.
«Бу – къайын атасына анасына,
Бу алтын да – аны къайын къызына.
Бу – он жыл алгъа ёлген аппасына,
Бу да – ёлалмай тургъан ыннасына...»
Къууанчларын хаух юйде ётдюрдюле,
Шайтанланы харх этиб кюлдюрдюле.
Тау адетни къара кирге кёмдюле,
Осал халны адет деб кёлтюрдюле.
Келинчикни чыгъардыла арагъа,
Ачыкъ этиб келин ауну алыргъа.
Эй ушайды иш кюлкюлюк болургъа,
Халкъ шагъатды сейирге-тамашагъа.
Тёрт да ажир тебсейдиле ойнакълаб,
Хазырдыла келин жауулукъну марлаб.
Тёрт мюйюшден алдыла аны къаблаб,
Тау намысны ётдюле юсюн малтаб.
Кюнден кюннге бола халла кюлкюлюк,
Ким болур да аны ахырын кёрлюк?
Чыкъмазмы да айтхан сёзю ётерик,
Озгъанланы халилерин тюзетирик?
Поэтни бир ауукъгъа, къайгъыдан, сагъышдан табигъат къутхарады. Аны бла бирге Исмайыл джарыкъ ауазлы назму джазаллыгъына да — бу шийири шагъатды.
КЫЛДЫ БАШЫ
Кёкде бир булут да жокъду,
Тёгерек – ачыкъ.
Наратланы ийнесинде
Жылтырайды чыкъ.
Тёппеле кёзге туура –
Чынгыл, къая, тик.
Курму башы чыраны
Къызарады жинк.
Басхан сууну эр ауазы
Келеди къолдан.
Танг сабыр-сабыр атлайды
Эне башладан.
Кюнню сакълай, сагъайгъанды
Бирден табигъат.
Шошлукъну шаудан бузады,
Зынгырдай саркъад.
Тау аяз салкъын урады,
Бетинги сылай.
Ийнек да ауаз береди
Бузоуун джокълай.
Кукук къалгъан жылларымы
Кюнлюмден санайд.
Чууакъ кюннге, Халкъ айтыу бла,
Ол да бир шагъат.
Огъур танг сабыр келеди
Кылды башына.
Мамыр кюнню бер, я Аллах,
Сен жер башына.
«Халкъыбыз тас болуб барады», «Ана тилибиз джокъ болуб барады» деген сагъышла Исмайылны джюрегин басыб, аламат лирика ауазын тунчукъдуруб турадыла. Ансы не уллу поэт да мындан иги айталырмы эди: «Къар жауады.../ Акъ къолларын жумушакъ сала бойнума...»
Orada - halkım, yurdum
Burada - umudum
Arada - deniz
Orada - dünyam,
Burada - ahirim
Arada - deniz
Kalbim - orada
Kafam - burada
Arada - deniz
Orada - *Kadau Taş,
Burada - *Yanlız Ağaç
Arada - deniz
Orada kaygı, çaba - ta, kendisi yaşamın
Burada huzur, rahatlık - içi gibi, mezarın
Arada - deniz
Orada - Karça, Adurhay, Budiyan, Nauruz, Tram...
Orada - Kâzim haci, ozan İsmayıl...
Burada - ben
Arada - deniz
Orada - Açemez, Tatarkan, Umar, Catday...
Burada - ben
Arada - deniz
Orada - Ana dilim, Ata yurdum, Halkım.
Burada - ben
Arada - deniz
Durup kıyısından bakıyorum dağlara -
Nasıl ulaşabilirim ki onlara?
Aramız - deniz
Biz;
Önce ile sonra
Kıyamet ve evvel zaman gibi
Ahiret ile Dünya
Ölüm ve yaşam gibi
Akıl ile kalp
Esaret ve özgürlük gibi
Öylece duruyoruz
Aramızda - deniz..!
çeviri: Leman J. Koç
______________________________
Bilal LAYPAN
BETWEEN US - THE SEA
There - mountains
Here - I am
Between us - the sea
There - my people, my country
Here - my hopes
Between us - the sea
There - my world
Here - my afterlife
Between us - the sea
My heart - there
My head - here
Between us - the sea
There - *Kadau Stone
Here - * The Lonely Tree
Between us - the sea
There is struggle, effort - just as in life
Here tranquility, comfort - as in the grave
Between us - the sea
There - Karcha, Adurhay, Budian, Nauruz, Tram ...
There - Kazim hadji, poet Cırçı İsmayıl ...
Here - I am
Between us - the sea
There - Achemez, Tatarkan, Umar, Catday...
Here - I am
Between us - the sea
There - my mother tongue, my homeland, my people
Here - I am
Between us - the sea
Stop and stare at the mountains from the side -
How can I reach them ?
Between us - the sea
We are;
Such as before and after
Apocalyptic with the beginning
Afterlife, and the world
Like existence with the death
Such as the mind and the heart
Imprisonment and freedom
We're just standing
Between us; The sea ..!
Багъалата эдиле сёзюн аны - Ол болгъан кибик сёзю файгъамбарны. Анга байракъгъача къарай эди халкъ...
Не этгин: джашау, ёлюм да — хакъ. Кеси кетди, Сёзю къалды, Мингича, чыммакъ акъ. Ёзге, байракъ тюшмейди джерге - Ол турлукъду мийикде, Кёкде.
Адамны, адам улуну да эте къайгъысын, Джаралы ташдан къарайды Къайсын.
Кёк китабына бизге ача джол, Джер китабын джазалгъанды ол. Сёзюнден Тейри джарыгъы ургъан Джер адамы, Тейри адамы Къайсын.
..Бушуу кюн джылай эди Кёк, кече Ай да болгъан эди сын. Кёкге да кетди, Джерде да къалды Минги таулу, Минги шайыр Къайсын. __________________
Билал Лайпанов
КАЙСЫН
Какою славой обладал поэт … Знаком был с ним весь белый этот свет. Поэта, окруженного толпой, Автограф получить спешил любой - На верхней полке том его иметь.
Ценили как слова его они - Предтечей словаря его сочли. Как флаг родной, стал символом он им … Но в жизни сей уход - неотвратим. Ушел и он ...
Осталось слово, как Эльбрус, бело, Не властно время поглотить его. Не сбросить наземь этот флаг вовек, На Небе, в вышине ему висеть!
О человечестве, о людях думал он, Из раненого камня смотрит он!
К Небесной Книге нам открыл он путь, Сумев в Земную Книгу жизнь вдохнуть. Из слов божественный струится свет, Земли и Неба - и Кайсына Свет!
В день горя Небо плакало навзрыд, Луне в печали той пришлось застыть. Ушел на Небо всей планеты сын, Эльбрусу равный наш поэт Кайсын.
Sabr, Билал, бек джаратдым Къайсыннга аталгъан назмуну ригиналын да, переводун да. Назмуну ахыр тизгинлери оригиналында (ана тилде) саулай назмуда, ол къой эсенг, Къайсыннга аталыб джазылгъан назмуланы барысында да айтылгъан бу эки тизгиннге джыйылгъан кибикди:
Цитата
Sabr пишет:
Кёкге да кетди, Джерде да къалды
Минги таулу, Минги шайыр Къайсын.
Сора ма бу тизгинлени окъуб да
Цитата
Sabr пишет:
О человечестве, о людях думал он,
Из раненого камня смотрит он!
бир соруу келди эсиме: "Сто шагов к Кайсыну" деген эсгертме Кайсын Кулиевни "Раненый камень" деген китабы бла байламлымыды экен, ташда назмуларын джазыб эсгертме этгенлери?
Увидела на странице Софьи Семеновой в ФБ. Вчера вечером прочитала и подумала, что обязательно перечитаю еще раз утром, чтобы освежить вчерашнее чувство, которое появилось в последнем куплете)). Поэты, они так пишут, как будто бы о себе, но и о тебе тоже. Вот, казалось бы, как можно не поэту примерить к себе стихотворение про то, как пишутся стихи? Никогда бы не дошла умом, если бы не навело на эту мысль это чудесное стихотворение. Спасибо Вам, Билал, что написали такое стихотворение. Спасибо Нур-Магомеду, что перевел. Но самое большое спасибо все-таки Софье)), ибо, если бы не она, я могла бы никогда не увидеть этого стихотворения, никогда не прочитать "макай в сердце" и никогда бы не дошла до понимания, как и где надо искать слова, когда слов нет. Оно, конечно, обычно так и получается, но это когда само собой получается, но , вот, чтобы специально туда (в серце) заглянуть, там искать, вот на эту мысль меня только теперь и только Ваше стихотворение навело)). Спасибо еще раз))
Замечательный переводчик
НЮР-МАГОМЕТ ЛАЙПАНОВ прислал перевод стихитворения писателя БИЛЯЛА ЛАЙПАНОВА.
БИЛАЛ ЛАЙПАНОВ
ТОГДА ЗАПИШЕТ ТВОЕ ПЕРО
Н-М.Лайпанову посвящается
Смотрю наверх я:
Ты дал Перо мне.
А где чернила –
Макать Перо мне?
Макаю в снег –
Оно не пишет.
Макаю в воду –
Вновь не пишет.
В росу макаю,
В солнца свет,
Макаю в утрен-
ний рассвет,
Я в небо звезд-
ное макаю,
Оно не пишет…
Восток и запад.
Юг и север –
В четыре сторо-
ны макаю,
Оно не пишет.
Что делать мне –
Совсем не знаю,
Оно не пишет
Твое Перо.
И раздается
Мне ответ:
-Ах, неудачливый поэт,
Макай же в сердце –
Тогда запишет
Твоё Перо. 30.01201 г.
перевел Лайпанов Н-М.О
Сэстренка, бек сау бол. Къарачайда китаб, назму окъугъан да тохтагъанны орнунда болгъан сагъатда, сен окъугъан да этесе, кёлюнге келгенни да айтаса. Нюр-Магомет уста тылмачды, алай а, бу назмуну иги кёчюргенди деб айталмайма: кесине аталгъанны кёчюрген къыйын болур. Оригиналы да андан къолай болмаз, алай болмаз - алай болса да салайым былайгъа, бир-бири къатында турсунла.
