- Тебя пригласили на обед завтра в два, - совершенно будничным тоном произнес Тамим, включая в розетку утюг, чтобы погладить свою рубашку.
Анвар с некоторым удивлением посмотрел на него.
- Быстро же ты работаешь, Тамим.
Тот пожал плечами, улыбнувшись...
... Они сидели вдвоем в гостиной. Черные глаза шейха Мухаммада внимательно смотрели на Анвара. Чистый и открытый взгляд. Добрые искорки в глазах ? глазах человека, пережившего немало, умудренного опытом.
У него было худое лицо, короткая иссиня-черная борода и такого же цвета широкие черные брови, почти сходящиеся на переносице. Он выглядел моложе своих лет. У него были приятные черты лица. Наверное, в молодости он был еще красивее, подумал Анвар. Его лицо, казалось, освещал какой-то удивительный свет. Анвар сразу понял ? это свет веры. Перед ним был человек, не только верящий сердцем, но и прекрасно знающий свою религию. Анвар чувствовал себя спокойно и комфортно в его присутствии.
Его почти ни о чем не спрашивали ? только вопросы, имеющие целью выяснить, насколько глубоко Ислам пустил корни в его душе.
- Насчет махра... Я студент, только что закончил Университет... - собравшись с мыслями, начал Анвар, опустив взгляд.
- Сынок, меня интересуют в тебе только две вещи: твоя вера и твой нрав. И тем, и другим я вполне доволен. Если Байан согласится, то считай, что мое согласие ты уже получил.
Анвар поднял на него взгляд. Шейх Мухаммад улыбался своей спокойной и доброй улыбкой.
Анвару показалось на секунду, что он стоит перед дверью, за которой начинается новая, совсем другая жизнь. Его сердце взволнованно забилось... Ему вдруг вспомнился трогательный вид держащейся за руки немолодой уже пары...
Шейх встал и вышел, чтобы позвать дочь. Через пять минут они вместе вошли в гостиную. Девушка робко взглянула на Анвара своими голубыми, как небо, глазами и покраснела. Анвар тоже почувствовал, что краснеет.
Шейх улыбнулся, глядя на них, и спросил:
- Байан, ты согласна?
Девушка только молча кивнула. Анвара удивило то, что она ни секунды не думала и не задавала вопросов. Но он был рад, что все так благополучно сложилось. Хвала Всевышнему, подумал он про себя...
Вернувшись домой, он застал Тамима гладящим все ту же рубашку. Он выгнул бровь.
- Ты же ее вчера гладил и еще не надевал...
Тамим вздохнул, не глядя на него, и терпеливо объяснил:
- Дело в том, что это была твоя рубашка... А это моя.
Анвар пожал плечами.
- Они же одинаковые... Какая разница?
- Нет, - покачал головой педантичный Тамим. ? Своя рубашка ближе к телу. Просто я их постирал, и буква ?Т? с бирки стерлась. Я же ее шариковой ручкой написал... А с твоей буква ?А?. Но вчера вечером я посмотрел эту бирку на свет и обнаружил следы буквы ?А?...
Анвар согнулся от хохота. Невозмутимый Тамим обиженно взглянул на него и молча вздохнул.
Успокоившись немного, Анвар сказал:
- Знаешь, я послезавтра женюсь...
- Я уже купил тебе подарок на свадьбу, - лишенным эмоций голосом отозвался Тамим, старательно разглаживая воротник рубашки.
Анвар с удивлением посмотрел на него. Наверное, даже если бы началось землетрясение, и все окрестные дома превратились в руины, Тамим спокойно продолжал бы гладить свою рубашку, подумал Анвар. У Тамима был совершенно непоколебимый характер. Его ничто не могло вывести из себя.
- Откуда ты знал, что все получится?
- Я знаю шейха Мухаммада десять лет. Тебя я тоже знаю достаточно хорошо.
Анвар вздохнул и, улыбнувшись, направился в свою комнату, бросив на ходу:
- Спасибо, что погладил мою рубашку, Тамим...
- Не за что, Анвар. Всегда пожалуйста, - по-будничному отозвался тот, снова разглядывая бирку.
* * *
Они поженились два дня назад. Сейчас они лежали, разговаривая. До рассвета оставалось еще больше часа.
- Почему ты сразу согласилась? ? тихо спросил Анвар.
Она пожала плечами.
- Мой отец никогда не ошибается в людях.
- Благодарю Аллаха за то, что Он послал мне тебя...
Он вздохнул. Ему до сих пор не верилось, что эта юная красавица стала его женой...
Она подняла голову с его плеча и, улыбнувшись, сказала:
- А хочешь, Анвар, я расскажу тебе одну историю? Красивую-красивую...
- Расскажи, солнышко, - он прикрыл глаза.
* * *
Западный Берег, 82-й год.
- Мама, ну пожалуйста! Я очень хочу, - Сакина смотрела на мать своим выразительным взглядом.
Мать вздохнула и пожала плечами.
- Одевай, что теперь с тобой делать... Только вот с твоим замужеством могут возникнуть проблемы.
- Ничего, - отозвалась Сакина. ? Аллах создает выход из любой ситуации, кому пожелает... Я же это ради Аллаха делаю, правильно?
Мать покачала головой и печально улыбнулась.
Ее шестнадцатилетняя дочь славилась своей горячей любовью к Исламу и крепкой верой. Она никого не боялась, кроме Аллаха. Все свободное время она проводила над Кораном и исламскими книгами. Она простаивала ночи в молитве и стремилась помочь всем и каждому ради Аллаха. Родителям Сакины часто говорили: ?Такая дочь, как у вас ? просто дар от Аллаха...?. Сакина легко сходилась с людьми, ее любили все, кто ее знал. За ее ум, умение красиво говорить, за ее спокойный характер и теплое отношение к людям, за ее искренность, чистоту и доброе сердце, за ее непоколебимую веру и большие знания... Она была очень красива, и это замечали все. Почувствовав это, она тут же решила надеть никаб. ?Время, в которое мы живем, время искушений и смуты, мама. А я не хочу ни для кого быть искушением? - сказала она матери. Ее ясные голубые глаза с длинными ресницами смотрели на мать серьезным и немного грустным взглядом.
Она не закончила школу. После того, как она доучилась девятый класс, отец сказал ей: ?Будет полезнее, если ты останешься дома. Так и безопаснее, и у тебя больше времени на домашние дела будет...?.
Ее старшие братья давно женились и уехали в Кувейт, а один погиб два года назад в стычке с евреями. Сейчас она жила с родителями и пятилетним племянником, сыном погибшего брата, оставшимся сиротой. Весь груз домашних дел лежал на ней ? мать очень плохо видела и в последние шесть лет почти ничего не делала по дому. Отец же целый день проводил на работе, и Сакина его видела только по вечерам.
В этот день к ним пришла Зейнаб, старая подруга матери Сакины, их соседка, жившая всего через два дома от них. Это была высокая, пожилая уже женщина с грустными глазами. Ее единственного сына и родную сестру убили еще в 73-м. С тех пор улыбка почти не появлялась на ее тронутом морщинами лице.
- Сальма, - сказала она матери Сакины. ? У меня отец умер в Саудии. Мне очень нужно поехать. Я своих родственников уже семь лет не видела... У меня просьба к тебе, как к сестре... Хотя Аллах знает, что ты мне ближе, чем сестра... Мне племянника моего, Шукри, не на кого оставить. Ты же знаешь, он уже больше года на коляске. Сможешь ли ты Сакину посылать, чтобы ему поесть приносила и в доме прибирала?.. Я понимаю, конечно, она ? молодая девушка, незамужняя... Но он парень совершенно безобидный. Поверь, он ей никогда плохого не сделает. Они даже видеться не будут, не то что разговаривать. Он в другую комнату уйдет и все. Он у меня, ма шаАллах, Аллаха боится не меньше, чем твоя Сакина... Я девочке твоей платить готова за работу. Сакина у тебя ответственная, ма шаАллах... Вроде ребенок, а уже понимает, что жить надо ради Аллаха...
Мать Сакины посоветовалась с мужем. Тот пожал плечами, сказав:
- Ничего такого вроде. Парень на коляске... Воспитанный, боящийся Аллаха. Пусть ходит, только, естественно, никакого общения, и пусть всегда Саида с собой берет.
Сакина сразу согласилась, отказавшись от денег. Она любила помогать людям, делать добро ради Аллаха... Сейчас она шла к знакомому дому ? она проходила мимо него почти каждый день, когда шла в мечеть заниматься Кораном... И она часто видела этого худого юношу на инвалидной коляске на крыльце дома, одетого в брюки с рубашкой и жилеткой или свитером. Он смотрел на горы вдалеке и думал о чем-то своем. Каждый раз, когда она видела его, сердце у нее сжималось от жалости к этому молодому человеку. Она знала его историю. Больше двух лет назад он примкнул к Сопротивлению, потом его арестовали по обвинению в организации заговора против сионистов, хранении оружия и участия в военных операциях движения, и во время ?дознания? избили так, что повредили позвоночник. Его продержали в тюрьме всего месяц, но с тех пор он был прикован к коляске, поскольку нижняя часть тела у него была парализована... Ему был только двадцать один год.
Она остановилась перед дверью и позвонила. Открыли ей не сразу. Наконец она услышала поворот ключа в замке. Сердце ее почему-то забилось быстрее. Дверь отворилась. Она впервые увидела его близко. Худой молодой человек с густой черной шевелюрой, бакенбардами и короткой густой бородой. Прежде чем опустить взгляд, она успела заметить, что у него черные глаза...
Он отъехал с прохода и, не глядя на нее, сказал:
- Заходи, сестра... Пожалуйста...
Голос у него был глубокий и мягкий.
Сакина зашла вместе с маленьким Саидом и закрыла за собой дверь. Он протянул ей ключ, по-прежнему не глядя на нее.
- Можешь заходить, когда тебе удобно. Я в библиотеке буду. Когда закончишь с уборкой в остальных комнатах, постучи в дверь, я выйду...
Она кивнула, взяв ключ.
- ДжазакиЛляху хайран, - тихо добавил он и, развернув коляску, направился в библиотеку и прикрыл за собой дверь.
Сакина пошла на кухню, чтобы оставить принесенную еду, и принялась за уборку. Закончив, она подошла к двери библиотеки. Он сидел на своей коляске у окна, погрузившись в чтение. Она тихонько постучала. Он встрепенулся, положил книгу и выехал, двигая худыми руками колеса.
Оставшись одна в библиотеке, Сакина пришла в восторг, забыв обо всем на свете. Сотни исламских книг стояли на полках, от пола до потолка... ?Какое сокровище!? - подумала она, зачарованно глядя на книги. Чего тут только не было... Ах, если бы у нее дома было такое богатство!