Одной из областей, получившей слабое освещение в карачаево-балкарской историографии, остается традиционная система организации военного дела в Карачае. К сожалению, в основных трудах об истории и этнографии Карачая об этой важной части жизни карачаевцев в прошлом содержится крайне скудная и поверхностная информация. Одним из частных примеров этого может служить вопрос, связанный с приготовлением в Карачае пороха. Этот вопрос также не получил сколько-нибудь достаточного освещения в научных работах. Например, в таком важном и обобщающем для карачаевоведения труде как «Карачаевцы. Историко-этнографический очерк», 1978, (отв. ред. Лавров Л.И.) содержится лишь одно упоминание о самом факте приготовления карачаевцами пороха, без какой-либо дополнительной информации. Немногим лучше обстоит дело в других подобных работах. Настоящей работой автор желает привлечь внимание историков к этой, безусловно, важной теме для истории Карачая.
Исторически первой разновидностью пороха был т.н. дымный (черный) порох, рецептура которого относительно проста. Это механическая смесь, получаемая путем тщательного измельчения и смешения калиевой селитры, древесного угля и серы, взятых в соотношении (в % по массе) 75:15:10 [1]. Порох на карачаево-балкарском языке – шкок-от [2], буквально «ружейный огонь», (кар.-балк. от – «огонь»; шкок/ушкок – «ружье»). Зачастую в речи употребляется и употреблялась ранее усеченная форма – от. Это сложное слово и сейчас активно употребляется в живой речи [3], встречается в фольклорных текстах [4]. Было зафиксировано уже в первых карачаево-балкарских словарях и разговорниках. Так в словаре Караулова Н.А., 1912, «порох» переводится на карачаево-балкарский язык, как от [5]. «Порох – Uşkok ot – Ушкок от» – перевод из Русско-Балкарского разговорника 1930 г. [6]
Совокупность различных письменных источников позволяет сделать вывод о том, что порох в Карачае изготавливался на протяжении столетий. Известный археолог и историк Е.П. Алексеева отмечает: «...согласно преданиям, карачаевцы с давних времен особым способом добывали серу и умели изготовлять порох», – добавляя, что М. Ламберти, оставивший одно из первых письменных свидетельств о карачаевцах, отмечал «...что порох умели делать сваны и их соседи (в числе которых упоминаются и карачиоли)» [7]. В известном документе «Дополнения к кабардинскому описанию», 1743, составленном со слов кабардинских владельцев Магомета Атажукина, Адильгерея Гиляксанова, костиковского владельца Алиша Хамзина, содержатся сведения, относящиеся к народам Центрального Кавказа: в первую очередь к балкарцам, осетинам-дигорцам, а также и к карачаевцам. В документе, в интересующей нас части говорится следующее: «Оные горские народы весьма военные, имеют ружье огненное, также сабли и кинжалы и сами делают серу горючую, порох, и свинец, и железо из руд, находящихся в тех же горах» [8].
Позднее мы находим данные о производстве пороха непосредственно у самих карачаевцев.
Первое известное нам упоминание о производстве пороха непосредственно в Карачае содержится в трудах классика кавказоведения, немца на русской службе, Г.-Ю. Клапрота. По результатам своего путешествия в 1807–1808 гг. он оставил знаменитый труд «Описание поездок по Кавказу и Грузии в 1807 и 1808 годах по приказанию русского правительства Юлиусом фон Клапротом...». В нем Клапрот со слов своих информаторов сообщает: «Их [карачаевцев] горы обеспечивают им селитру и серу, и им не приходится для добывания ее, подобно черкесам, выщелачивать подстилку овечьих стойл и загородок. Их порох мелкий и отличается особенной силой» [9].
Немногим позже Клапрота схожее свидетельство оставляет полковник А.М. Буцковский. В своем «Военно-топографическом и статистическом описании Кавказской губернии и соседних горских областей» от 1812 г. относительно карачаевцев отмечено: «В обитаемых ими горах находится свинцовая и железная руда, из коих выделывают пули и плавят железо, серной золы также много находится, кою и употребляют для делания пороха» [10]. Высоко оценил качество карачаевского пороха известный англичанин Эдмунд Спенсер, побывавший на Западном Кавказе в 1836 г. Находясь в гостях у одного из представителей враждебных России горских племен, жившего в непосредственной близости с Сухум–Кале, Пицундой и Бомборами, он отметил, что «...вследствие ужесточившейся блокады Черкесы начали приобретать этот продукт [имеется в виду порох] из Карачая, или как их называют Черкесские рыцари, Каршага-Кушха (Черные Татары), горы которых в изобилии дают серу и селитру: их порох прекрасен, и силен, но по причине трудности его транспортировки через снеговые горы черкесские воины предпочитают, кроме случаев крайней необходимости в немедленной доставки, закупать его у турок в обмен на их собственную продукцию» [11]. Между прочим, еще за двадцать лет до того декабрист и блистательный офицер-кавказец Александр Якубович писал: «Они [карачаевцы] дают отдых в оба пути абрекам, снабжают их съестными припасами и порохом» [12].
Источники первой половины XIX в. дают сведения не только о самом факте производства пороха в Карачае, но и позволяют отследить некоторые моменты, связанные с добычей его составляющих, наиболее важным из которых, как известно, является селитра. Имеющиеся у нас источники говорят о наличии в Карачае разрабатываемых месторождений самородной селитры, которая вообще довольно редка. Анонимный автор, побывавший в Карачае в 1848 г., пишет: «По дороге к Хурлагёлю, во многих осыпавшихся ребрах ущелий, я заметил белые полосы, в виде полосок. Мистулов растолковал мне, что это селитра, которую образует сама природа. Горцы добывают ее для делания пороху, с неимоверными трудами и опасностью. Они привязывают одного работника за пояс и спускают его с гребня оврага в пропасть, до тех пор, покуда он не достигнет трещины, наполненной селитрою; а потом, когда он ее возьмет сколько нужно, его встаскивают вверх» [13].
Возможность добычи самородной селитры выгодно отличало население Карачая от ряда соседних народов, где добыча этого компонента происходила с большими трудозатратами. Не случайно вслед за Клапротом, в 30-е гг. XIX в., И. Бларамберг вновь обратил внимание на то, что недра карачаевских гор: «...дают селитру и серу; им не нужно, как черкесам, выщелачивать подстилку из овчарен и загонов скота, чтобы извлекать из этого селитру» [14].
Источники позволяют говорить о том, что из Карачая велся экспорт селитры. В изданной в 2002 г. монографии по истории Республики Адыгеи публикуется отрывок из документа, относящегося к эпохи деятельности среди племен Западной Черкесии наиба Шамиля – Магомет-Амина. В документе говорится, что Магомет-Амином заведена «лаборатория для производства пороха», но главное, «селитру получают от карачаевцев, что на правом фланге Кавказской линии, серу добывают в верховьях Псекупса» [15]. Этот документ из государственного архива Краснодарского края с указанием данного исторического факта был использован также в статье к.и.н. Д.М. Аутлева [16]. Еще раньше эту информацию сообщил в одной из своих работ доктор исторических наук М.В. Покровский, но, к сожалению, без указания на конкретный источник [17]. В связи с приведенным выше эпизодом добычи селитры уместно упомянуть, что, по сведениям карачаевского этнографа М.Д. Каракетова, в Карачае существовал особый институт обычного права, по которому, помимо прочего, как раз предусматривалось исполнение работ для добычи составляющих пороха. Автор указывает, что в Карачае помимо общеизвестных и описанных видов т.н. «ортакъ» [18], «существовали и Кошмагъан Сырма-Ортакъ, Сарайым-Ортакъ. По последнему уздени должны были внести по пригоршне пшеницы или вместо этого работать на земле хамдау-сабан "один день", либо же отправить сына (если был таковой) на работу по добыче руды для изготовления ружей и пороха» [19]. Автор использовал полученную информацию во время собственных полевых изысканий.
Следы деятельности по добычи селитры в Верховьях Кубани в конце XIX века обнаружил известный геолог Г.В. Абих. В ходе полевых изысканий им была обнаружена пещера, в «небольшой боковой долине реки Кубани», «в 6 верстах Каракентской угольной копи». Он пишет: «После затруднительного пролезания по трещинам <…> мы, скользя и ползая, достигли до низкого, пещерообразного уширения, которого размеры лучше всего могут быть сравнены с неглубокою выработкою. <…> По всем физическим условиям и по скрытому положению этого пещеристого углубления можно допустить предположение, что это углубление, если даже своим происхождением не обязано, то по крайней мере к настоящим размерам было приведено горцами, отыскивавшими в нем селитру» [20]. При этом Абих отметил, что «селитра находится в этом песчанике» – внутри углубления, куда он смог проникнуть – «в совершенно готовом состоянии», а «добытый песок, как и тот, который находится на дне уширения, тотчас обнаруживали на вкус присутствие селитры» [21]. Абих не называет и не мог назвать кем именно из горцев велась разработка селитры в обследованном месте: однако совокупность имеющихся в нашем распоряжении и представленных выше фактов позволяют сделать вывод, что этими горцами могли быть карачаевцы.
На сегодняшний день, к сожалению, приходится констатировать тот факт, что термин карачаево-балкарского языка, употребляемый для обозначения селитры утерян: по крайней мере, нельзя с точностью утверждать, как именно обозначалась селитра. Различные источники дают противоречивые данные, ниже об этом будет сказано отдельно.
Уже из представленного материала видно, что территория Карачая была также богата серой (кар.-балк. кюкюрт/кукурт). В основной массе она добывалась в самородном виде у самых отрогов Эльбруса. Этот факт еще раз доказывают более поздние свидетельства. Неутомимый исследователь Кавказа Н.Я. Динник во время своего перехода из Хурзука (Большой Карачай) к северному подножью Эльбруса оставил важное свидетельство по интересующей нас теме. Он пишет: «Между обломками различных горных пород, составляющих конечную морену ледника, валяются еще довольно большие куски серы. Некоторые из них достигают пудов двух весу и состоят из серы, перемешанной с зернышками белого кварца, кусочками трахитов и других минералов. Карачаевцы добывают ее здесь для приготовления пороха. Нет сомнения, что сера попадает сюда из каких-либо соседних мест; но карачаевцы на мои вопросы о местонахождении ее отвечали, что скал с осадками серы нет, или же где-нибудь скрыты под снегом, и что находят они серу только у конца ледника… Карачаевцам, может быть, и известно ее коренное местонахождение; но они, боясь, чтобы русские не принялись за разработку серы, не хотят об этом сказать» [22]. Схожие с показаниями Динника данные встречаются и в более поздних работах. «С давних времен карачаевскому населению было известно наличие серы на западных склонах горы Эльбрус. Ее употребляли для изготовления пороха и на лечение животных» [23]. Другой источник также подтверждает это: «Относясь осторожно к вопросу о самородной сере на Кубани, можно лишь констатировать факт нахождения таковой в ее историческом прошлом, что подтверждается даже фактом приготовления карачаевцами пороха из находимой на моренах кусков серы» [24].
Неудивительно, что в связи с этим один из ледников Эльбруса носит название Кюкюртлю-чыран, т.е. «Серный ледник». Происхождение топонима от карачаево-балкарского слова «сера» было отмечено еще в XIX в. [25]. Возможно, с помощью серы карачаевцы делали для своих нужд фитиля для винтовок и ружей. В одном из нартских сказаний, записанных, в Карачае, имеется любопытный эпизод. Нартский богатырь Сибилчи, убив дракона, разрывает его внутренности, вытаскивает из тела сгустки крови, которыми тот дышал огнем, сушит и процеживает их вместе с серой, как говорит фольклорный текст: «В нужный день у нартов были заряды, [он] сделал фитиль, чтобы [можно было] выпускать огненные стрелы» [26].
Помимо добычи на своей территории, сера могла попадать карачаевцам также посредством меновой торговли от сванов [27].
Наконец необходимо упомянуть о третьем составляющем классического рецепта пороха: древесный уголь или просто уголь (кар.-балк. – агъач кёмюр/таш кёмюр). Исходя из всего имеющегося в нашем распоряжении материала, мы можем констатировать тот факт, что в источниках нет никакого упоминания касательно использования древесного угля. Логичным является предположение, что для своего пороха карачаевцы не использовали добавки из угля. Это не является удивительным. Кавказские горцы зачастую были вынуждены отказываться от добавления селитры, тогда как значение древесного угля для конечного результата было минимальным. Подобно другим народом Северного Кавказа, карачаевцы при изготовлении пороха использовали те или иные заменители его составляющих или особенные местные добавки. Например, «важнейшим компонентом для приготовления пороха у осетин служила крапива» [28]. В условиях Карачая подобным «местным заменителеи», исходя из фольклорных данных, являлась перетертая азалия (кар.-балк. – залыкъылды). В своей монографии В.П. Невская, пишет: «В период Кавказской войны, в связи с запрещением продавать горцам свинец и порох, широко было распространено производство пороха. В народной песне о Хасауке даже описан сам процесс его изготовления. В день битвы карачаевец Эбеккуев отправился на поиски сырья для пороха. Горный оползень затянул жилу породы, которая применялась для пороха. Только одну пригоршню нашел Эбеккуев (очевидно, речь идет о селитре) и бросился на поиски других веществ. Он нашел азалию, растер ее, добавил серы. Полученный порох рассыпал по меркам. Можно было продолжать бой «…без промедления полетели свинцовые пули», – поется в песне» [29].
В монографии ссылка дана на архивный материал, но песня «Хасаука» была опубликована еще в 1940 г. М.А. Дудовым и Х.О. Лайпановым в сборнике фольклора на карачаевском языке [30]. Текст песни, опубликованный в их монографии, полностью соответствует смысловому переводу, позднее представленному В.П. Невской. Из текста видно, что герой действительно использует кюкюрт – «серу», залыкъылды – «азалию», которую он перетер/выжал, а также третий, с трудом найденный элемент, жилу которой и затянул горный оползень, в источнике названный – от. Мы согласны с В.П. Невской в том, что под третьим элементом здесь подразумевается селитра. Таким образом, в тексте для обозначение селитры, как и для обозначения пороха, используется одно и то же слово – от. При этом в Русско-карачаево-балкарском словаре 1965 г. термином для обозначения селитры указывается то же слово, что и для обозначения серы – кюкюрт (кукурт). В Карачаево-балкаро-русском словаре 1989 г. термин селитра не встречается вовсе. Каким термином в старину карачаевцы называли селитру, остается открытым вопросом.
Порох, заготовляемый самими карачаевцами, упоминается и в других фольклорных текстах. В одной, фактически забытой версии народной песни «Татаркъан», записанной в первой пол. XX века, имеются такие строки: «Мать моя, разогрей мне воду для чабыров / А я для себя займусь порохом, и патронами» [31]. Со слов карачаевского сказителя Абугалия Узденова (1897 г.р.), была записана легенда, в которой братья, готовясь к столкновению с карачаевским феодалам, изготавливали порох: «В Хурзуке была пещеры, где изготовляли порох, необходимый для пуль. Каким-то образом из пещерной пыли – серы – делали порох, [братья] зная про [где имеются] свинцовые жилы, на месте изготовляли пули» [32]. Между прочим, эпизод с приготовлением пороха внутри пещеры «около Хурзука» из «пещерной пыли» наталкивает нас на мысль о том, что под указанной пещерной пылью – кюкюрт – следует понимать, в действительности, добычу селитры, но не серы.
В непосредственной близости с озером Хурла-Кёль и г. Хасаука на месте слияния р. Худес в р. Кубани сохранились остатки интересного памятника старины Карачая. Это так называемые Пороховые ступы Карчи. Известные карачаевские этнографы Шаманов И.М. и Хатуев Р.Т. пишут о них следующее: «Рядом с Замковым Камнем Карачая (Карчи) в старину производился порох (шкок от). Его изготовляли из серы (кюкюрт), селитры (отлукъ таш [33]), особого растения (залыкъылды), которые смешивались в специальных каменных ступах (келиле). Местность, где находился этот своеобразный «пороховой завод», карачаевцы именуют «Пороховые ступы Карчи (Къарчаны от келилери)» [34]. Про этот памятник несколько полнее пишет Джанкезова М.А.-А.: «Как известно, в Большом Карачае имелись каменные пороховые ступы, так называемые ступы Карчи (Къарчаны от келилери), в которых изготовлялся порох. <…> Сегодня… сохранились фрагменты этих каменных ступ. В 1985 г. во время прокладки федеральной трассы в Большой Карачай они были взорваны. Один из сохранившихся фрагментов пороховой ступы дает нам возможность воссоздать картину производства пороха» [35].
К.и.н. Шаманов И.М. (крайний слева) и товарищи исследует пороховые ступы на р. Кубани
(из «Историко-природный комплекс «Эль-Худес». Черкесск, 2005. С. 3)
Интеграция Кавказа в общем, Карачая в частности в общероссийское экономическое пространство обернулись постепенным исчезновением значительной части местных кустарных промыслов. Однако в силу ряда обстоятельств некоторые виды кустарных промыслов просуществовали довольно долго [36]. В этой связи сложно оценить, до какого периода в среде карачаевского народа сохранилась традиция производства пороха. Имеющиеся источники позволяют сделать вывод, что оно продолжало существовать и в начале XX в. Краевед и предприниматель Ив. Апухтин именно в это время писал: «Во время покорения Кавказа… горцы вынуждены были выделывать порох и лить пули из своего свинца. Жители селения Хасаут, как и весь кабардинский народ [37], не принимали участия в военных действиях, но по сочувствию единоверцам, выделывали сами порох и лили пули из добытого ими свинца. В селении Хасаут до сих пор сохранились шахты, где добывали свинец, и живы еще старики, рассказывающие, что 100 пуль они продавали за 10 руб., или одну корову», но главное Ив. Апухтин, говоря о Хасауте, добавляет, «горцы до сих пор выделывают порох из своей селитры» [38].
Наконец уместно отметить, что помимо своего непосредственного применения, порох использовался карачаевцами и для других целей. В вышеприведенном описании анонима о путешествия 1849 г. из Карачая на Баксан, говорится: «Мы поспешили намочить головы водой из-под снежной канвы, подернутой тончайшей ледяной корой, и намазали места у слезных мешков под глазами растертым и распущенным в воде порохом, по обычаю горцев, – для того, чтобы мерцание снега не ослабило нашего зрения» [39].
Порох находил свое применение и в сельском хозяйстве. В частности в пчеловодстве, где им пользовались при получении меда из сапеток. «Доставали мёд в июле-августе, для этого отбирали сапетки со слабыми семьями или старыми, а молодых и сильных оставляли на племя. Под сапеткой делали ямку, в которую насыпали серу, иногда даже немного пороху, подсыпали землей и поджигали. Пчелы быстро задыхались и погибали» [40].
Настоящая статья не ставит своей задачей полного раскрытия исследуемого вопроса. Вместе с тем автор выражает свою надежду, что она послужит первым шагом для начала планомерного изучения практически неизвестной на сегодняшний день области жизни карачаевского народа в прошлом.
Примечания:
Антонов-Саратовский (перевел с рус. языка с допол. М.А. Энеев) Русско-Балкарский разговорный справочник. Нальчик, 1930. С. 74.
Г. Поездка к южному отклону Эльбруса в 1848 году // Библиотека для чтения. Том 97. 1849. С. 61.
Академик Г. Абих (перевел Ф.Г. Фон-Кошкуль). О геологическом возрасте юрского, угленосного песчаника Северного Кавказа и о селитре, встречающейся в этой породе в долине Кубани, // Записки кавказского отдела императорского русского географического общества. Кн. X. Вып. II. Тифлис. 1876. С. 516–518.
Байрамукъланы Ахмат. Литературадан хрестоматия. 2-чи кесек. (Хрестоматия по литературе. 2 часть.) Кисловодск. 1935. С. 30. (на карачаевском языке). Песня записана со слов Кочкарова Исмаила.
Байрамкъуланы А.М., Узденлени А.А., Байрамукълана Х.Б., Пензиков Ю.А., Джашауну оюулары. (Узоры жизни). Сборник отрывков из исторических исследований, легенд и воспоминаний старшего поколения (на карачаевском языке). Черкесск, 1988. С. 147. Представляем текст в оригинале: «Хурзукда от, окъ керекли затла хазырлагъан дорбунла болгъандыла. Къалай эсе да къая букъудан — кюкюртден — от этгендиле, къоргъашын ёзеклени да билиб, кюрешиб окъла этиб тургъандыла алайда».
См. Невская В.П. Указ. сочинение. С. 57–69.
Распространенная ошибка, при которой карачаевцы и (или) балкарцы назывались кабардинцами (варианты «горские кабардинцы» и т.п.). Аул Хасаут с момента своего основания был заселен в большинстве своем карачаевцами и менее – семействами, выходцами из Балкарии. Известный карачаевский публицист и журналист Ислам Карачайлы писал о том, что: «Аул «Хасаут – коренной карачаевский аул. Население его – сплошь карачаевское, составленное из выходцев и Большого Карачая» (Газета «Терек». Пятигорск. №213. 08.10.1922. С. 3). Кроме того, хорошо известно, что кабардинские князья с подвластным населением приняли заметное участие в Кавказской войне.
Айбазов А.
Опубликовано: Известия Карачаевского научно-исследовательского института. №8. Черкесск. 2012.
Отзывы о статье направлять по адресу: aybazov@gmail.com
Translit
Комментариев нет